Аколит в крови по локоть (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 32

Беляна озадаченно хмыкнула и уставилась на Ласку.

— Арина — это светленькая, которая за нашего Огнеяра вышла?

Девица кивнула.

— Она! — После подступила к Шалому со спины и обхватила его руками. — Меня мальчиком запишешь?

— Имеет смысл, да.

— Тогда…

— Погоди! — Священник повернулся и уставился на меня. — Ну?

Я ничуть не стушевался и сказал:

— Добран Бледный из школы Багряных брызг.

Шалый тяжело вздохнул, но, прежде чем успел открыть рот, Беляна ухватила меня за руку и заявила:

— Он со мной! Мы вместе!

— Ну а что? — развёл я руками. — Истый всем обещал документы выправить!

Священник несколько раз очень медленно кивнул, затем записал на листок моё новое имя и предупредил:

— Только учти: если при посадке на пароход метки на духе с документами сверять не будут, то по прибытии — всенепременно.

— Так я честь по чести уволился!

— А ведь и верно! — заулыбался Шалый. — И сослуживцы твои тоже по долгам рассчитались, так? — Он поднялся со стула и объявил: — Идёмте, пора караульных менять.

— Мне по магазинам надо пройтись! Я не могу! — сразу предупредила Беляна и позвала Ласку: — Ты со мной?

Той сидеть в пыльном каретном сарае тоже не хотелось, так что барышни оставили нас, и менять караульных мне выпало на пару с братом Кротким, да ещё мы растолкали Огнича. Отец Шалый тоже составил нам компанию — прежде чем отпустить парней, он всех внимательнейшим образом оглядел, после чего предложил отбыть с нами в Южноморск.

Босяки согласились сразу, а вот Кабан и Кочан засомневались.

— А что там? — пробурчал первый.

— Мы деньги родне отправим, а сами в деревню не вернёмся, — пояснил его вопрос второй. — Тут работу найти легче лёгкого, а в Южноморске с этим как?

Отец Шалый не удержался от какой-то очень уж многозначительной улыбки и пообещал:

— Без дела не останетесь.

— А денежное дельце намечается? — мигом заинтересовался Огнич.

Священник кивнул, и бывшие пластуны после недолгих раздумий решили его предложение принять. Разве что фургонщик выставил дополнительное условие:

— Только, чур, доставка на место за счёт нанимателя!

Я думал, Шалый вспылит, но тот лишь коротко хохотнул и объявил:

— По рукам! — А после уставился на смурного Дарьяна. — Ну а ты что же — в Поднебесье не собираешься возвращаться?

Книжник буркнул:

— Так мне обратно хода нет!

— В школе Огненного репья учился? — уточнил священник.

— Поступал да не поступил, — вздохнул Дарьян. — С ними, вон! — кивнул он на нас.

— Ладно! — махнул рукой отец Шалый. — Будем считать, все былые грехи я тебе отпустил!

— Здорово! — улыбнулся книжник. — А можно это официальным документом оформить? И мне бы заранее его получить, до посадки на пароход!

Священник хмыкнул и посмотрел на Огнича, после перевёл взгляд обратно на Дарьяна.

— Я вот сейчас не понял: кто из вас фургонщик, а?

Парни заржали, Огнич надулся, а отец Шалый похлопал книжника по плечу и пообещал:

— Будет тебе документ! — После распределил дежурства и ушёл.

Босяки и деревенские отправились приводить в себя в порядок. Золото остались караулить я, монахи и Огнич. Да ещё к этому привлекли Дарьяна — ему священник положил стандартный для аколита оклад.

И вроде всё прошло наилучшим образом, но на душе у меня было неспокойно.

— Шалому палец в рот не клади, — негромко напомнил я книжнику. — Ты ведь понимаешь, что обратный билет сторицей отработать придётся?

Дарьян кивнул.

— Понимаю, конечно. Но зато при деле, со своими и без риска угодить на костёр!

— Сплошные плюсы, да, — проворчал я, не в силах разобраться в собственных чувствах. Просто не мог сообразить, огорчает тот факт, что Шалый обделил меня своим вниманием и не предложил поучаствовать в некоем денежном дельце наравне с остальными бывшими соучениками или же это повод с облегчением перевести дух.

Как знать, как знать…

13–14

Поднялся в номер я уже лишь на рассвете. Нельзя сказать, будто ночь напролёт чах над златом — удалось даже немного подремать, но голова была тяжёлой, а глаза слипались. Постучал в дверь, и почти сразу послышалось опасливое:

— Кто там?

— Свои! — отозвался я, но этим Беляну почему-то нисколько не успокоил.

— Лучезар? — уточнила она всё столь же настороженно, после сдвинула засов и, приоткрыв дверь, попросила: — Пообещай, что не будешь ругаться!

У меня заныло сердце.

— Что опять стряслось?

— Я не нарочно! — повинилась отступившая вглубь номера девчонка. Встретила она меня в ночной рубашке, на голову зачем-то повязала полотенце. — Это случайно получилось! Честно-честно!

Окинув быстрым взглядом комнату с расправленной кроватью, я потребовал объяснений:

— О чём ты? Что не так?

Беляна потупилась и затеребила бархатную ленту на шее.

— Да мне просто не тот состав продали! — заявила она и смутилась пуще прежнего. — Нужен был соломенный оттенок, как у Арины, а вышла путаница…

У меня голова кругом пошла.

— При чём здесь аспект Арины?

— Да какой ещё аспект? — буркнула Беляна, подошла к окну и оттянула с него штору, а следом сдёрнула с головы полотенце, и по её плечам рассыпались огненно-рыжие волосы. — С краской промашка вышла! Но я не нарочно, честное слово!

— Да чтоб тебя! — невольно вырвалось у меня.

Девчонка поджала губы и задрала подол ночной рубашки. Рыжей она оказалась решительно везде, я не выдержал и фыркнул, подавившись смехом. Нет, в иной ситуации непременно вспылил бы и наговорил лишнего, но три месяца воздержания — это три месяца воздержания. Соскучился.

Разбудил стук в дверь.

— Лучезар! Жду внизу! — крикнул из коридора отец Шалый, этим и ограничился.

Я зажмурился и потёр веки, но медлить не стал и уселся на кровати. Беляна потянулась и пробежалась по моей спине острыми ноготками.

— Побуду пока рыженькой, хорошо? — промурлыкала она. — Иначе только под корень стричься. Если наново покраситься, волосы сгорят.

— Да уж побудь! — хмыкнул я и стал одеваться. — Всё, бежать пора!

Но Беляна в кровати оставаться не пожелала, выглянула в окно и тоже начала собираться.

— Завтракать пора! — объявила она.

Накрыли нам в одном помещении с остальными постояльцами, разве что выделили стол чуть наособицу. Мы в любом случае задерживаться и распивать чаи не стали, быстро смолотили омлет, тосты и кашу, после чего отправились в каретный сарай, дабы сменить карауливших золото парней. Те перекусили ещё шустрей нашего, за это время только и удалось, что впрячь в повозку лошадей и выкатить ту на задний двор — пришла пора везти слитки в здешнее представительство Южноморского союза негоциантов.

С собой мы не стали брать только девиц, да ещё оставили в гостинице Дарьяна, чему тот нисколько не обрадовался. И не из-за отстранения от общих дел, просто Беляна тут же пристала с расспросами о том, как он умудрился сформировать ядро, а книжнику откровенничать на эту тему определённо не хотелось. Ну да не маленький — отбрешется.

Может, в другой раз я бы и попросил Беляну оставить его в покое, но сейчас было откровенно не до того. Всё же десять пудов золота везём — прознают какие лиходеи, непременно отбить попытаются. А нас и дюжины тайнознатцев не наберётся, и половина адепты, да и я аколит покуда не из лучших.

Но — обошлось. Никто не напал, даже в затор ни на одном из перекрёстков не встали, благо до спрятавшегося за высокой кованой оградой двухэтажного особняка ехать было всего четыре квартала по прямой. В округе оказалось не протолкнуться от встревоженных горожан, пришлось кричать и велеть убираться с дороги, а вот непосредственно к воротам никто приближаться не рисковал. Подходы к ним перегородили скособоченные фигуры в длинных халатах с глубокими капюшонами и бравые молодчики из гренадёрской роты Мёртвой пехоты. Кадавры неподвижно замерли и на углах, а заодно перекрыли чёрный ход, и хоть поставили их сюда в первую очередь для оказания давления на торгашей, только отпугнуло это и большую часть кредиторов. Редко-редко кто решался приблизиться, но если вдруг такое случалось, препятствий никому не чинили и пропускали к особняку, где отчаянных — или же отчаявшихся? — смельчаков брали в оборот местные служащие.