Убийство с продолжением (СИ) - Юнак Виктор - Страница 24

– Спасибо, не курю.

Куртуа пожал плечами, достал одну сигарету, пачку опять спрятал в нагрудный карман рубашки голубого цвета, из другого кармана достал зажигалку, прикурил. Выпустив изо рта пару колец дыма вверх, наконец посмотрел на детектива.

– Я вас слушаю, мсье. Задавайте свои вопросы.

– Для начала меня интересует, почему наследником покойного стали вы, а не ваш отец, а его сын?

– Видите ли… Дело в том, что дед еще при жизни написал завещание, в котором о моем отце не было ни слова, все завещалось мне.

– Почему?

– Видите ли… – снова начал было Куртуа, и опять замялся. – Хорошо! Буду с вами откровенен.

– Спасибо!

– Мой отец – игрок. Большой любитель казино. Может за день проиграть (или выиграть) до десяти тысяч евро. А однажды и вовсе едва не довел деда до банкротства, поскольку поставил на кон его векселя. И счастье, что он сорвал куш. Когда же доброжелатели сообщили о том деду, тот едва не убил собственного сына. Он ведь в молодости пахал за двоих, наживая состояние, отец же пользовался всем готовым, но вместо того, чтобы вникать в семейный бизнес, пусть и не очень большой, он стал транжирить деньги. С того дня дед закрыл все банковские счета отца, полностью отрешил его от бизнеса, выдавал ему в месяц четыре тысячи евро и все! На тот момент я уже заканчивал университет, получал диплом юриста, и дед все переписал на меня. Разумеется, отец с этим не мог смириться, стал потихоньку подбираться к самому ценному, что было у деда – к его собранию рукописей, писем, открыток разных деятелей со всего мира…

При этих словах брови де Труа подпрыгнули вверх. Рассказчик подошел к самому интересному. Детектив достал из несессера цифровой диктофон и включил его. Куртуа замолчал, ожидая каких-то вопросов, но де Труа попросил его продолжать.

– Я потом задам уточняющие вопросы. А пока, пожалуйста, продолжайте.

– И однажды отцу удалось вскрыть сейф, где хранились все эти бумаги. Он взял наугад одну из папок, быстро закрыл сейф и тут же умчался в Монте-Карло. Оказалось, что это был оригинал романа русского писателя Достоевского. Кажется, «Каторжники» называется. Но никто такую ставку не принимал у него – нужны были живые деньги либо векселя. Тут отец узнал, что дед выставил именно эту рукопись на аукцион…

– А, кстати, почему он решил продать эту рукопись?

– Дела стали идти не так хорошо. И дед, чтобы не брать кредит, решил таким образом поправить дела.

– Понятно! Простите, что перебил. Вы остановились на том, что…

– Я помню! – Куртуа несколько секунд искал глазами пепельницу, но, не найдя ее, поплевал на окурок, бросил его на пол, придавил подошвой и, не вставая, отбросил его туфлей в угол. – Он показал это объявление маклеру, только тогда у него эту ставку приняли. На беду, в тот раз его соперником оказался какой-то русский… Он согласился сыграть на рукопись, оценив ее уникальность. Отец написал расписку о том, что в случае проигрыша он обязуется расплатиться с победителем оригиналом рукописи Достоевского. Расписку, как и положено, заверил нотариус. Отец так же незаметно, как и взял, вернул рукопись в сейф деда и снова отправился в Монте-Карло. И, как водится, проиграл. А этому русскому нужно было срочно уезжать, и он стал требовать оплаты не после аукциона, а сразу. Отец пытался уговаривать его, но все было тщетно. Тогда он объяснил, что рукопись находится в сейфе в магазине его отца в Ницце. Не знаю, почему он не захотел дожидаться аукциона, но этот русский переключился на деда, стал требовать вернуть ему карточный долг его сына, стал ему угрожать. Деду пришлось взять рукопись и пойти на встречу с этим… Ну, а дальше вы все знаете.

Куртуа замолчал, тяжело вздохнув.

– Я любил деда больше, чем отца. Но…

– Скажите, а каким образом у вашего деда появилось такое хобби, как собирание рукописей известных людей?

– Самое смешное, что самый первый экземпляр – оригинал письма Жан-Жака Руссо – принес в дом именно мой отец. Он тогда работал на какой-то стройке, он у меня строитель, и, когда ломали один старый дом, в разрушенной стене нашли маленькую шкатулку, в которой были какие-то брошки-сережки и несколько листов пожелтевшей бумаги с выцветшими чернилами. Это и было письмо Руссо. А потом уже дед потихоньку стал приобретать такие раритеты.

Де Труа был весьма доволен состоявшимся разговором. Осталось побеседовать с бывшей продавщицей, ставшей свидетелем разговора старика Куртуа с бывшим убийцей и поездку в Ниццу можно было завершать. А в Париже нужно будет встретиться с сыном покойного Куртуа. Если внук рассказал много чего интересного, думается, сын знает намного больше. А уж имя предполагаемого убийцы и его физиономию – вне всякого сомнения.

Спустя несколько дней после визита к Франсуа Куртуа детектива де Труа к нему из Парижа наведался и Николя Жакло.

К тому времени бывший магазинчик его деда уже был очищен от ненужной мебели и разного мусора и рабочие приступили к ремонту. Сам же Франсуа занялся бухгалтерией, просматривал все договора, банковские счета, бухгалтерскую и налоговую отчетность. Картина вырисовывалась не очень радужная, и Куртуа стало понятно, почему его дед решил продать одну из своих рукописных реликвий. Нужны были деньги, а кредит в банке брать не хотелось – это означало бы влезать в новые долги. В углу кабинета стоял тяжелый металлический сейф, на стене висели небольшие ходики фирмы Trenkle. Он сидел за столом в бывшем кабинете деда, ставшим уже его, и курил сигарету за сигаретой, поглаживая шею одной рукой и листая бумаги другой.

За этим занятием его и застал охранник. Куртуа не поднимая головы спросил:

– Тебе чего, Жан?

– Мсье, там вас спрашивает некто Николя Жакло из Парижа.

– Как мне надоели эти парижане. – Куртуа потушил о дно пепельницы очередную сигарету. – Ладно, пусть войдет.

Когда Николя вошел, Куртуа уже заканчивал убирать документы в папки и положил их в ящик стола.

– Я вас слушаю, мсье. Чем обязан?

– Мсье Куртуа, я представитель русской фирмы «Kara – Mazoff», европейское представительство которой находится в Париже.

Жакло подошел к столу и протянул Куртуа свою визитку.

– Весьма рад! К сожалению, не могу вам ответить тем же. До изготовления визиток еще не дошли руки. Прошу вас, – Куртуа жестом указал на стул. – Итак, чем обязан?

– У меня к вам есть деловое предложение от моего шефа.

Куртуа ничего не ответил, ожидая продолжения.

– Я напомню, что именно господин Карамазов желал выкупить на аукционе рукопись писателя Достоевского, которая, увы, сыграла свою трагическую роль в судьбе вашего дедушки.

– Ах да, да. Теперь вспомнил, откуда мне знакомо название вашей фирмы.

– Кстати, от имени своего шефа, Сергея Карамазова, и от себя лично приношу вам глубокие соболезнования в связи с трагической кончиной вашего дедушки.

– Благодарю! Хотите кофе?

– Спасибо! Не отказался бы.

Куртуа встал, подошел к двери кабинета, открыл ее и крикнул:

– Амели, сделай нам, пожалуйста, два кофе.

Затем вернулся на свое место.

– Итак, вы хотели сделать мне какое-то предложение?

– Совершенно верно. Мой шеф хотел бы приобрести у вас оригинал письма Льва Толстого к философу Николаеву.

– А почему вы решили, что я могу или даже хочу что-то продавать из коллекции моего деда? – удивился Куртуа.

– Я ни на чем не настаиваю, я просто предлагаю. Видите ли, мсье Карамазов довольно странный человек: он питает слабость к русским философам и к русским писателям, у которых четко прослеживается своя философия. Потому он и хотел приобрести рукопись Достоевского, а теперь, когда ему стало известно, что у вас есть оригинал Льва Толстого, тоже писателя-философа, к приверженцу монистической теории Петру Николаеву, он готов предложить вам за это хорошую сумму. Десять тысяч евро.

– А кто такой этот Петр Николаев, простите?

– Не очень известный даже в России философ, развивавший идеи религиозно-нравственного учения Толстого. Автор нескольких трудов о духовно-монистическом миропонимании. Кстати, эмигрировал во Францию и с 1905 года до самой смерти жил здесь, в Ницце.