Последний маг Империи (СИ) - Щегулин Антон - Страница 4

Даже животные, хищнические, физические позывы овладеть Романовой почему-то не могли перекрыть моё любопытство.

― Ген, отец рассказывал ещё что-то про Сретенский бульвар и это письмо? ― спросил я у шофёра.

― О, да, ― улыбнулся шофёр. ― нет, нет, да раз в месяц обмолвится.

― Что говорил?

― Только одно и повторял: «Если бы я, Ген, в тот день решил поехать к Воронцовой вместо Сретенского, то, помяни моё слово, на тебя бы сейчас работал».

Я нахмурился.

― Что он имел ввиду? ― решил уточнить я.

― Он имел ввиду, Павел Андреевич, что ремонтировал бы мобиль по моей указке. Понимаете? В автопарке бы работал чернорабочим. Род Евграфовых бы там и закончился. И вы бы всё потеряли.

Он сделал паузу.

― Но я думаю, что он преувеличивал, ― засмеялся Гена, ― В конце концов, сколько должно быть долгов, чтоб целый род обеднел? Не может быть столько. Так что точно приукрашивал, зуб даю, ― он засмеялся ещё громче, ― А вы знаете, Павел Андреевич, я зубами налево и направо не разбрасываюсь. У меня их мало осталось.

Я смотрел в окно и думал. Думал так много, что аж голова разболелась. Решить было тяжело. В который раз я выругался в голос и закурил ещё одну папиросу.

Ну пусть её поезд уходил хотя бы в семь вечера! Тогда, возможно, я бы успел везде. А так какие-то тиски ей богу. Либо одно, либо другое.

Ещё и посоветоваться не с кем. Давненько я не оказывался в таком положении. Да что уж там. Никогда!

Как отец решал подобные вопросы? Если бы я только знал. Может и не стоило уходить на четыре года служить в шестом стрелковом полку? Тогда бы хоть успел у него чему-то научиться.

Ладно, нет смысла прошлое ворошить. Есть смысл принять решение здесь и сейчас.

Лучше синица в руках, чем журавль в небе.

― На Сретенский. ― скомандовал я Гене. ― Да поскорее. Мы опаздываем.

Сердце у меня сильно колотилось. А вдруг я только что сделал неверный выбор? Всё ещё можно успеть на вокзал.

Но Гена тоже не стал бы врать. Если отец говорил, что поездка на Сретенский решила проблемы нашей семьи, значит он говорил это не просто так.

Я посмотрел на свою ладонь, она слегка тряслась.

Какой жуткий мандраж. Неужели я и вправду решил выбрать неизвестность? С другой стороны с Лесьяной тоже неизвестность.

Ко всему прочему, что мною двигало всё это время? Лишь таинство близости с ней. Мы никогда не оказывались вместе в постели. И я этого страстно хотел.

Но смогла бы она отвести от меня своего отца и Беклемишева? Далеко не факт. Поэтому на вокзале меня тоже ждала неизвестность. Только с щепоткой долгожданной ночи с графиней, которую я так хотел с первого дня встречи.

Я достал из внутреннего кармана сюртука часы. Ручная работа. Выполнены в мастерской Вензеля. Время без двадцати шесть.

― На вокзал не едем? ― удивился Терентьев, которому ещё двадцать минут назад я сказал ехать на Санкт-Петербургский.

― Нет.

― Кто вас на вокзале ожидал, коли не секрет? ― поинтересовался он.

― Романова. ― коротко ответил я.

― Тяжёлый выбор, тяжёлый выбор. ― задумчиво произнёс шофёр. ― Но знаете, что, Павел Андреевич? Всё к лучшему. Глядишь и приедете к ней в Санкт-Петербург. Там и поворкуете.

― Нет, Гена. Это конец наших отношений, ― закурил я очередную папиросу, ― Тут даже не вопрос любви. Тут вопрос взаимоуважения, ― я посмотрел на него через зеркало заднего вида, ― Впрочем, ты не поймёшь. Это надо всё с самого начала рассказывать.

― Коли дама забыла своё место, ей мягко напомнить надо, ― улыбнулся он, ― Умная ― внемлет, глупая ― скандал устроит.

― А ты знаешь толк. ― не без иронии сказал я.

Я достал из кармана злополучное письмо, что таскал с собой весь день. Ещё раз глянул адрес и время. Всё совпало. Успеваем минута в минуту.

Когда мы оказались в нужном месте, я окинул взглядом доходный дом страхового общества «Империя». Эклектичный, сочетающий в себе готические элементы, модерн и даже местами ар-деко.

Завораживающее здание с потрясающим внутренним двором, хоть и скромным по размерам.

Гена высунулся из мобиля и спросил у случайного прохожего, где находится четвёртый подъезд, тот сказал ехать дальше и повернуть за углом.

Когда я увидел деревянную дверь, выполненную в стиле арт-нуво, моё сердце заколотилось ещё сильнее. Четвёртый подъезд, шестой этаж, квартира шестьдесят шесть.

Я потомственный граф, у меня есть имение на Бульварном, загородная резиденция и целая мануфактура. Почему мне так не по себе? Аж ладони потели.

― Ну что, Павел Андреич, ни пуха! ― радостно сказал Геннадий, ― Вошел и вышел, как говорится. Буду ждать вас тут, ― он принюхался, ― Чувствуете? Где-то здесь пекарня. Разрешите отлучиться, чтобы полакомиться свежей булочкой?

― Разрешаю, ― сказал я, достал платок из внутреннего кармана, вытер руки и лицо.

― Вам прихватить чего?

― Не надо, ― ответил я, ― Потом отужинаю в ресторации.

Да чего же я тянул-то? Надо выйти и подняться. Всё. А вдруг ловушка? Но если бы ловушка, моего отца ещё тогда бы погубили. А вон Гена говорит, что всё в порядке было. Что отец даже рад был.

Ладно. По коням.

Я хлопнул в ладоши, Гена тут же выскочил из мобиля и открыл передо мной дверь.

― Ген, я сам в состоянии открыть дверь.

― Прощения прошу, ваше Сиятельство, привычка. Ваш отец любил, когда ему дверь открывали. Говорил, мол, за что я плачу? Только за извоз? Так дело не пойдёт.

― Да мало ли, что он говорил, ― язвительно ответил я.

― Ох, вы бы так о батюшке не отзывались, человек всё-таки был хороший. Справедливый. Добрый.

― Я своего отца уважаю, ты меня не попрекай тут, ― произнёс я строго, ― Но я ― не он. У меня свои правила.

― Понял вас, Ваше Сиятельство, я могила, лишнего сказал, ― опустил глаза Терентьев.

Я вздохнул, надвинул картуз, доставшийся мне ещё со времен службы, поправил сюртук и направился к четвёртому подъезду.

Револьвер за пазухой успокаивал душу. Если что-то пойдёт не по плану, я его с радостью применю.

Времена сейчас нелёгкие. Я всерьёз задумался о том, чтобы нанять сопровождающих. Правда, тогда ежемесячных трат будет ещё больше.

А я и так на мели.

Дверь подъезда легко поддалась, я заглянул внутрь. Передо мной была роскошная парадная, выполненная из мрамора и гранита. Каменная лестница обрамлялась изящными коваными балясинами, на них были положены не менее изящные деревянные перила.

Под потолком висел оранжевый фонарь, тускло освещающий помещение мерцающим огоньком.

Я огляделся вокруг, в глаза лишь бросился символ расколотой луны рядом с дверной ручкой. Значит, я по адресу.

Подъём на шестой этаж прошёл без приключений. Меня встречали и провожали самые разные двери, начиная от уродливых железных, заканчивая красивыми деревянными.

Какие-то пролёты выглядели, как произведения искусства. Тут и плитка была положена особая, и цветы высажены, даже вьюн оплетал стены, придавая уюта и загадочности.

Когда я оказался на последнем шестом этаже, меня словно окутало незримой вуалью. Первое, что бросилось в глаза ― это свечи, расставленные по периметру пролёта.

Рядом с каждой из четырёх дверей стояло по два длиннющих кованых подсвечника. На каждом по свече из светло-лилового воска. Каждая из них горела странным, голубоватым пламенем.

Я даже прищурился, чтобы понять, не мерещится ли мне.

Затем начал осматривать двери. Самая крайняя справа ― простецкая, без изысков. Деревянная, с внутренним обрамлением в виде неглубоких прорезей.

Дешёвка.

Далее шла уже посерьёзнее, обитая кожей с символом головы медведя, отлитым из меди.

Следующая представляла собой композицию из арт-нуво элементов, переплетающиеся растения, цветы, косые линии. Всё из металла на деревянной основе.

Красиво.

Ну и последняя, судя по всему, моя. Казалось, она была высечена из камня. Дверь полностью покрыта детализированным барельефом.