Джунгли. Том 3 (СИ) - "Focsker" - Страница 10

— Прошу простить мне мои слова. Я думала, вы выглядите немного иначе, или, хотя бы не истекаете кровью, как простые смертные. — Веером указала на мою ногу и пару красных проступивших на ней капелек хрюшка. Из-за моей активности, неусидчивости, именно это место заживало хуже всего.

Что ж, меня подкололи, назвали юродивым, косвенно намекнули на то, что я лжец, и наверняка попытались пристыдить. Ладно-ладно, раз эта высокомерная свинья решила сыграть со мной в такую игру, то сыграю по её правилам.

— Ничего страшного, вы меня тоже извините за мои грубые мысли… — чуть приопустил голову я.

— За мысли? — правая бровь Хго-ру вопросительно приподнялась.

— Да, исходя из общения с Аукай Путьчитвай и Капитаном Стеллой Марис, у меня сложилось впечатление, что все женщины империи так же красивы, воспитаны и вежливы с мужчинами. Озвучу свои мысли: вы и ваши слова меня сильно разочаровали. Скажите, уважение к «слабому полу» в империи не в чести?

Ох и скривила же ебальник свой эта тупая, обиженная свинья. По тому, как она, выгибаясь, похрюкивая набычилась, как облизывая губы, хотела что-то сказать и не могла, понимаю, следует продолжить диалог в другом месте. Беседа будет долгой, она не послала меня в ответ за грубые слова, значит, всё ещё чего-то от меня хотела, в чем-то нуждалась и просто не могла послать или говорить со мной как с «ничтожеством». У неё была миссия, и она напрямую зависела от меня. Отлично, значит, сегодня фортуна на нашей стороне!

— Прекрасные дамы, — обернулся я к медоедам и любезно попросил: — проводите гостей в дом собраний, пусть отдохнут после долгого перехода.

— Вы не пойдёте с нами? — спросила свинья.

— Мы рады приветствовать гостей, — ещё раз чуть приклонил голову, — но положение вождя требует от меня решения множества задач, в приоритет которых вы теперь не входите. — На слове «теперь» я акцентировал внимание специально, в надежде дойти до предела терпимости свинки и, если что, извиниться, дать задний ход. Я искал придел дозволенного и пока ещё его не нашёл. Гостья смолчала, кажется, почувствовала, к чему я клоню, и смиренно вернулась к своему «корыту», в котором её понесли по нашему поселению. «Синие пиджачки» двинулись следом за одной из медоедов, провожаемые пристальными взглядами недовольных горожан.

— А какие у вас дела, Агтулх? — Когда те были достаточно далеко и не могли услышать, спросила Рабнир.

— Да хрен его знает, что-то придумаем. — Приобняв ту, с улыбкой надменной, повис у неё на плече. — О, точно, Гончья, красавица моя, попроси тётю Веру, пусть приготовит синим что-то перекусить. Но только так, с рыбой, и без особых изысков.

— К-красавица? — Гончья обернулась, удивлённо пальцем тыкнув себя в грудь.

— Ты-ты, забыла, как тебя зовут, что ли? — Добившись нужной реакции, посмеявшись с неё, добавляю: — Стелле, Аукай и этой свинье порции приготовит пусть отдельные, получше, чем у других. Исполнять.

— Есть! — Довольная, как слон, тут же кинулась за работу Гончья.

Ох, ё-моё, чувствую, сейчас начнётся у меня весёлая жизнь с этими имперскими свинками. Блядь, ну хоть убейте, не понимаю, неужели в такой здоровой, мощной стране не нашлось кого-то на роль посла поинтереснее? Где они взяли эту тушу, это у них типа признак достатка? Я нигде, вообще нигде, не видел таких чудовищ: четыре подбородка, сука — четыре! Да её, если на диету посадить, маленькую деревню на излишек еды накормить можно. Бля… а вдруг это болезнь какая, сахарный диабет там, и не… по морде этой твари видно, единственное, чем она болеет, так это излишком собственного величия, во всех смыслах этой фразы.

С большой радостью скинул бы эту перекормленную тушу, а также все торговые сделки с ней, на Батю. Блядь, ну и где его черти носят, когда он так нужен?

В то же время.

Северо-восточнее Столицы Федерации.

Уничтоженное поселение предателей.

Ступая по пепелищу и переступая трупы, Добрыня внимательно рассматривал следы произошедшего накануне побоища. Кто-то добрался до предателей раньше его войска и этот кто-то был явно очень и очень силён. В перемешку, одна на другой, валялись кетти и Рагозские воительницы. Повсюду виднелись разбросанные тела, разорванные и при этом не разрубленные. Добрыня в жизни своей много видел, но то, что предстало ему сейчас, в корне отличалось от всего, что он когда-либо переживал.

— Может, они друг друга перестреляли? — Глядя под ноги, спросила помощница Добрыни.

— Из чего? — Пальцем старик ткнул в рану на плече убитой кетти, надавил, и палец прошёл насквозь. Такую же рану Добрыня видел и на теле валявшейся рядом Рагозской наёмницы, которую в области груди прикрывала высококачественная кираса. — Посмотри, в кетти попали трижды: плечо, голова, живот — всё сквозное. В эту попали один раз, между грудей, и насквозь, даже позвоночник пробило. Ядер такой формы я вокруг не вижу, и воронок, которые они могли оставить, тоже. Выходит, огнестрел тут не при чём, их всех убивали из одного оружия. Хоть следы борьбы налицо, но не видно, чтобы они сражались друг с другом. Оглянись, их мечи, если и заляпаны кровью, то только той, что вытекала на землю из других. При этом нет ни у кого ни ссадин, ни пулевых, ни порезов от оружия, которым они владели.

— Ну… — протянула кетти, — я видела парочку от пуль.

— Скорее всего шальные. — Отказался верить в теорию, что Республика в ответ на неудачу решила вырезать предательниц, чьим знаменем в войне она могла прикрываться. Следующей целью для изучения стала разорванная пополам женщина с очень выразительной деформацией плечевого и тазобедренных суставов. На запястье у той виднелись синяки, словно нечто, то ли кандалы, то ли верёвки обвились вокруг… Задрав на ноге плотную ткань республиканских красных штанов, Добрыня видит аналогичные отметины.

— Будто её привязали к двум быкам и погнали их в разные стороны, разорвали… — проговорил старик, изучая почву, но следов копыт не обнаружил. До ближайшего дерева далеко, веревок вокруг не видно, следов волочения тоже, а подобных разорванных тел слишком много. — Ну не могли же верёвки сами по себе летать по воздуху и рвать людей на части. — Ничего не понимая, пробормотал старик, и тут же на соседней возвышенности, на фоне листвы и неба, заметил одиноко стоящий силуэт. В красных рваных одеждах, похожих на республиканскую форму, это была девочка или скорее подросток. Добрыня кивнул в сторону загадочной особы, его кошки тут же приметили цель и рассредоточились, рассыпаясь вокруг.

— Дитя, ты из Республики⁈ — Крикнул Добрыня. — Не убегай, мы хорошие, мы тебе ничего не сделаем, даю слово! — Надеясь заполучить хоть одного свидетеля, кричит старик и с облегчением выдыхает. Девочка села на пенёк, словно ожидая, когда тот подойдёт.

Торопясь, переступая и перепрыгивая через множественные тела, дед стремится к свидетельнице. Надежда разобраться, что же тут произошло, надежда на то, что перед ним свидетель, заставила его сердце биться чаще.

— Не пугайте её, стойте где стоите! — требует Добрыня от кошек держаться подальше, примерно на расстоянии пятидесяти метров. Шагами уверенными старик начинает взбираться на горочку, ему тяжело, малышка выбрала не самое удобное место для разговора, но он готов стараться и терпеть.

— Здравствуй, — едва тот заполз на холм, словно общаться со старыми самцами и видеть горы трупов снизу — для неё это норма, спокойно проговорила голубоглазая, серебровласая девочка. Зубы её были звериными, острыми, как у хищницы, а вот на голове старику не удалось заметить звериных ушей или за спиной хвоста.

— Здравствуй, девочка, — слегка запинаясь, Добрыня спрашивает, — скажи, ты знаешь, что здесь случилось? Что произошло со всеми этими женщинами внизу?

— А ты не видишь, старик? Они все умерли. — Наклонив голову на бок, спокойно ответило дитя, от чего по спине мужчины пробежал холодок.

— И ты… знаешь, кто их всех убил?

Девочка улыбнулась, показав острые ряды зубов.