Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 29

История оказалась несправедлива к Малюте Скуратову. Его обвиняли в жестокости, забывая, что именно он спас царство от хаоса опричнины, когда та вышла из-под контроля. Обвиняли в кровожадности, не понимая, что каждая казнь была выверенным ударом по врагам государства. Константин Петрович знал правду — его предок был таким же рациональным человеком, как и он сам. Просто жил в более грубое время, когда хирургический скальпель заменял топор палача.

«Мы с тобой похожи, прадед, — подумал Скуратов-Бельский, походя бросив взгляд в серое небо за окном. — Оба делаем то, что должно быть сделано. Оба понимаем цену прогресса. И оба готовы нести бремя проклятий ради высшей цели».

С этими мыслями он шагал по длинному коридору лечебницы под Владимиром, и его безупречно начищенные ботинки отбивали размеренный ритм по каменному полу. Свет масляных ламп отражался в его бесцветных глазах, не оставляя в них ни малейшего блеска. В руках он держал магофон — современное чудо техники, которое так изменило мир за последние десятилетия. На экране устройства всё ещё светилась новость, заставившая его покинуть кабинет и спуститься в это мрачное крыло лечебницы.

«Боярин Прохор Платонов официально объявляет о переходе Угрюма под юрисдикцию Сергиева Посада с получением статуса Марки. Князь Оболенский подтвердил дарование титула маркграфа на церемонии…»

Скуратов-Бельский поморщился, словно от зубной боли. Платонов жив. Макар Вдовин провалил задание. Двадцать лет безупречной службы, сорок с лишним успешных устранений — и провал на простейшем задании. Убить одного зазнавшегося воеводу-юнца, пусть и талантливого мага. Неужели так сложно?..

Константин Петрович вновь остановился у зарешёченного окна, глядя на закрытое тучами небо. Раздражение поднималось откуда-то из глубины, но он подавил его усилием воли. Эмоции — враг рационального мышления. Нужно проанализировать ситуацию, понять, что пошло не так.

Вдовин был профессионалом. «Ярость Берсерка» должна была дать ему силу и скорость, достаточные для убийства даже Магистра. Платонов же, по всем данным, лишь недавно достиг ранга Мастера. Что-то пошло не по плану. Возможно, юнец оказался осторожнее, чем казалось. Или удачливее. Впрочем, какая разница? Факт оставался фактом — операция провалена, агент потерян, цель жива и теперь имеет ещё больше власти.

— Ваше Благородие, — раздался за спиной почтительный голос.

Константин Петрович обернулся. Молодой охранник стоял, вытянувшись по струнке, и в его глазах читался едва скрываемый страх. Все здесь знали, кто такой Скуратов-Бельский. Знали и боялись. Что было правильно — страх обеспечивал дисциплину.

— Что? — голос крыла Гильдии, отвечающего за тайные операции, был лишён эмоций.

— В-вы приказывали доложить о состоянии… особых гостей в западном крыле, — охранник сглотнул. — Всё в порядке. Кормили по расписанию, никаких инцидентов.

— Проведи меня к ним.

— Слушаюсь!

Они двинулись по коридору, минуя палаты с зарешёченными дверями. За некоторыми слышались стоны, за другими — бормотание, за третьими — мёртвая тишина. Западное крыло лечебницы предназначалось для особых случаев: буйных больных, которых родственники предпочитали упрятать подальше от глаз общества; заложников, обеспечивающих лояльность агентов Гильдии; и, конечно, материала для экспериментов.

Константин Петрович размышлял о семье Макара Вдовина. По всем правилам, их следовало устранить. Провал агента — смерть заложников. Так гласила негласная доктрина, обеспечивающая максимальную мотивацию исполнителей. И всё же…

Рациональность. Всегда рациональность.

Во-первых, бюрократия. Даже в такой организации, как Гильдия Целителей, решение об устранении заложников должно было пройти через несколько инстанций. Формальное подтверждение провала миссии, рапорт непосредственного руководителя операции, виза начальника отдела, утверждение одного из членов Совета… Во время Гона Константин Петрович был слишком занят координацией защиты объектов Гильдии от Бездушных. У него просто не было времени заниматься бумажной волокитой. А местное руководство лечебницы не имело полномочий самостоятельно принимать решения о судьбе «гостей». Слишком велик риск самоуправства и злоупотреблений.

Во-вторых, ценность самих заложников. Предварительная проверка выявила интересные детали. Мария Вдовина обладала редчайшим Талантом, который окрестили «Алхимическим резонансом». Способность определять совместимость любых алхимических компонентов и предсказывать результат их смешивания без проведения опытов. Один такой специалист мог сэкономить годы исследований и сотни тысяч рублей на дорогих ингредиентах. А мальчик… По всем признакам, у Петра Вдовина был мощный магический потенциал. Возможно, один из сильнейших, что Константин Петрович видел за последние годы.

Убить их означало выбросить на ветер ценнейшие ресурсы. Это было бы… нерационально.

В-третьих, стратегические соображения. Платонов, судя по его действиям в Сергиевом Посаде, был человеком чести, иными словами, наивным идеалистом. Таким, что не может пройти мимо чужой беды. Если он узнает о заложниках, а велика вероятность, что Вдовин перед смертью раскололся, то обязательно попытается их спасти. Живые заложники могли стать идеальной приманкой. Мёртвые — лишь поводом для мести.

И наконец, внутренние разногласия. Железнов, грубый солдафон, настаивал на немедленной казни. По его мнению, это должно было стать уроком для других агентов — провалил задание, твоя семья мертва. Примитивная логика устрашения, достойная варваров. Маргарита Павловна колебалась, не желая принимать на себя ответственность. Остальные члены Совета были слишком заняты своими проектами, чтобы вникать в оперативные детали.

Охранник остановился у массивной двери с маленьким зарешёченным окошком.

— Здесь, Ваше Благородие.

— Открывай.

За дверью находилась комната с односторонним стеклом, через которое можно было наблюдать за соседним помещением. Константин Петрович подошёл к перегородке и посмотрел внутрь.

Комната была обставлена скромно, но чисто: две кровати, стол, пара стульев, небольшой книжный шкаф. На полу лежал потрёпанный ковёр с восточным узором. У окна, забранного решёткой, сидела женщина лет тридцати пяти с русыми волосами, собранными в простую косу. Мария Вдовина. Рядом с ней на полу играл мальчик лет десяти — складывал из деревянных кубиков какую-то сложную конструкцию.

Константин Петрович наблюдал, анализировал. Женщина улыбалась сыну, помогала ему с постройкой, что-то тихо рассказывала. Со стороны могло показаться, что это обычная сцена из жизни любой семьи. Однако опытный взгляд Скуратова-Бельского замечал детали: напряжённые плечи Марии, то, как она вздрагивала при любом резком звуке, её взгляд, постоянно метавшийся к двери. И то, как она старалась скрыть свой страх от сына, поддерживая иллюзию нормальности ради него.

Достойно уважения, отметил про себя Константин Петрович. Сильная женщина. Из таких получаются либо лучшие агенты, либо опаснейшие враги.

Мальчик вдруг поднял голову и посмотрел прямо на стекло. Константин Петрович знал, что с той стороны оно выглядело как обычное зеркало, но взгляд ребёнка был таким пронзительным, словно он видел наблюдателя насквозь. Интересно. Очень интересно. Возможно, у мальчика проявляются зачатки ясновидения? Или просто развитая интуиция?

Скуратов-Бельский отвернулся от стекла. Решение созрело окончательно. Убивать семью Вдовина было бы расточительством, недостойным рационального человека. Гильдия не может позволить себе разбрасываться ценными ресурсами из-за примитивной жажды мести или желания устрашить подчинённых.

— Усильте охрану этой комнаты, — приказал он охраннику. — И улучшите питание. Растущему организму требуется полноценный рацион.

— Так точно! А… что с ними делать дальше?

Константин Петрович посмотрел на охранника так, что тот попятился.

— Это не твоя забота. Выполняй приказы.

— Слушаюсь!

Оставшись один, Скуратов-Бельский ещё раз взглянул через стекло. Мальчик Вдовин всё ещё смотрел в его сторону, и в этом взгляде была странная смесь страха и вызова. Да, из него определённо можно вырастить что-то стоящее. Воспитать в духе ценностей Гильдии, привить правильное понимание необходимости жертв во имя высшей цели. Через десять-пятнадцать лет Пётр Вдовин может стать одним из сильнейших магов Гильдии. И он будет предан организации — не из страха, а из убеждения. Ведь это именно мы спасли его и мать от смерти, дали образование, раскрыли потенциал…