Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн" - Страница 9

— Шпашибо, — улыбнулся он.

— Пожалуйста, — улыбнулся я в ответ.

Тут к нему подбежала полноватая женщина в длинном сером пальто на круглых пуговицах. Она присела и наседкой заворковала над мальчишкой, вытирая белым платком ему щеки.

Затем будто заметила меня. Заметив на моей руке фамильный перстень, она испуганно прижала мальчишку к себе. Она бросила на меня испуганный взгляд и не проронив ни слова увела его в толпу пассажиров, сгрудившихся перед входом в вагон.

Мальчишка развернувшись помахал мне на прощанье, всё продолжая прижимать к себе зайца.

И что это было?

Зато хватало модульных пристроек. Судя по маркировке служебных. Они один за другим громоздились за кабиной, от чего голова поезда напоминала чешуйчатую широкомордую змею.

— Чертовые игниты, хотя бы топливом нам послужат, — ухмыльнулся служащий в серой спецовке.

Он открыл один из люков в служебном модуле и забросил туда длинный деревянный контейнер.

Вдвоём с коренастым напарником они разгружали подъехавший к локомотиву грузовик, хватаясь в толстых кожаных перчатках за окованные чугуном деревянные ящики, которые были покрыты незнакомыми мне маркировками, выжженными на их стенках.

Но, я уже догадался, что, возможно, в принципе работы тут примерно такой же, как и в автомобиле, который ввёл Прохор. В общем, чуть ли не вся индустрия этого мира была завязана на топливе, которое добывалось из игнитов, обитающих в очагах.

Хотя я читал в ознакомительной брошюре к учебному центру огнеборцев, в который направлялся, что ядра игнитов были не единственным ценным ресурсом, которым одаривали очаги нынешнюю цивилизацию.

Так что, возможно, для обывателя всё одно, но на деле это было совсем другое. Впрочем, мне как человеку несведущему такие тонкости были пока непонятны, но придётся в них разобраться, если я хочу стать огнеборцем.

Только одно было ясно: современное общество смогло обратить проклятие бездны и бесконечных очагов, терзающих эту землю, себе на пользу.

И, как это было свойственно человеческой натуре, извлечь прибыль даже из того, что, казалось, призвано только нести разрушение и хаос.

— Ваши билеты и документы

Путь в мой вагон мне преградила объёмная женщина в длинном плотном плаще. На её рукавах были нашивки, говорящие о принадлежности к работникам железных дорог. Видимо, это и был проводник моего вагона.

Если, конечно, тут всё устроено точно так же, как я привык.

***

Конечно, по большей части так и оказалось.

К моему явлению меня ждал приятный сюрприз. Несмотря на то что батюшка мой нынешний не производил впечатления невиданного доселе мной скупердяя, готового за последнюю копейку удавиться, тем не менее раскошелился на самый лучший вагон в этом поезде — потому что дворянству нужно держать свой статус.

В вагоне, помимо моего купе, было только ещё одно, и оба — одноместные, каждый со своей душевой и гардеробной.

Внутри меня ожидала богато сервированная корзинка с экзотическими фруктами, в которых я узнал ананасы, груши и ещё несколько других, которых не видывал до этого, — похожих на красные переспелые помидоры. Но внутри оказалась полная сочная волокнистая мякоть, которая таяла во рту и оставляла сахарное послевкусие.

Так же на столике, помимо хрустального графина с прохладной родниковой водой, стояла высокая тёмная бутылка с вычурной этикеткой.

«Западный завод игристых вин», прочитал я на этикетке.

В небольшой нише в стене я заметил полностью нафаршированный бар, полный цветастых бутылок с крепкими спиртными напитками.

Даже не хочу думать, во сколько обошлась эта пятидневная поездка князю Пожарскому, но очевидно, он не бедствовал.

Я скинул куртку, разобрал свой рюкзак и поместил все важные документы в дорожный сейф. Пистолет, который мне выдал Прохор, я всё-таки спрятал под подушку — на всякий случай, убедившись, что в патроннике находится патрон.

Помимо всего прочего, дворяне пользовались преимуществом того, что их нигде не осматривали.

Когда я закончил с тем, что разложил свои вещи, я достал из бара рифлёный графин. Откупорив крышку, я распознал в его тёмном, орехово-медовом содержимом что-то похожее на коньяк с терпкими древесными нотами, приятно щекотавшими нос.

Тут же в этом же баре я нашёл небольшой холодильник со льдом. И уже через несколько мгновений я разложился в дутом кресле, обитом мягкой кожей, которое прилегало к большому окну, наполовину скрытому занавесками.

Я нажал на кнопку в ручке кресла, и занавески отъехали в сторону, открывая моему взору проносящиеся мимо поезда пейзажи. Мы уже успели выехать из города, поэтому я не застал индустриальные ландшафты, сопутствующие началу нашей поездки, — от чего, впрочем, не сильно расстроился.

Погода за окном всё ещё стояла пасмурная, несмотря на то что уже было далеко за полдень и приближался вечер. Тяжёлые свинцовые тучи всё так же серой пеленой нависали над бесконечными зелёными полями, окружавшими столичный город. Дождь даже и не думал прекращаться и, судя по обложившим небо облакам, рассчитывал идти как минимум ещё неделю. Так что вид за окном разнообразило лишь созерцание гонки барабанящих по стеклу капель.

Поезд ехал на удивление быстро, хотя и делал длительные остановки — либо на пригородных станциях, разгружая-загружая товары, либо на железнодорожных развязках, пропуская следующие во все уголки страны железнодорожные составы.

Крепкий алкоголь подействовал, и под монотонный стук колёс, барабанящий по стеклу дождь, приглушенный мягкий свет, я задремал прямо в этом кресле.

Иногда я пробуждался от дремы и мог видеть, как мы просто проезжали через небольшие городки с простой функциональной архитектурой и такими же жителями, которые мало чем отличались от тех торопящихся по делам утренних пассажиров на вокзале. Разве что чем дальше мы отъезжали от столичного города, тем больше в мире становилось цвета.

Началось всё с зелёных полей, но вскоре начали попадаться красные черепичные крыши у одиноких, стоящих посреди идеалистических пейзажей домов. Иногда вдали виднелись поднимающиеся к небу столбы чёрного густого дыма.

Чем больше мы отдалялись от столичного города, тем их становилось всё больше и больше.

А может быть, это мне всё и приснилось, потому что следующее, что я увидел, — это слепящий своими прожекторами, несущийся навстречу нашему поезду грузовой состав. Гремели грузовые вагоны, бесконечной чередой мелькающие в моем окне. Надрывный сигнал локомотива разбудил меня окончательно.

За окном уже стемнело, и в окне мелькали железнодорожные фонари, освещающие купе жёлтым светом своих огней.

Я встал, потянулся и отправился умыться, чтобы стряхнуть с себя остатки сна.

Мой живот заурчал, и я понял, что с самого утра ничего, кроме чашки кофе, в желудке не бывало.

Поэтому, мельком взглянув в брошюру, любезно предоставленную железнодорожной компанией, я узнал о том, что в двух вагонах от меня, выше по составу находился вагон-ресторан, обслуживающий вагоны высшего класса, расположенные в хвосте поезда.

Конечно существовал риск даже из вагона-ресторана уйти голодным, если там нет ничего кроме алкоголя и деликатесов.

Но деваться было некуда — копчёной курочкой в дорогу меня никто не обеспечил.

Я сглотнул слюну и отправился умываться. Заодно сбрил успевшую отрасти щетину, я отправился туда, где рассчитывал хотя бы утолить свой голод.

***

Вагон-ресторан встретил меня приятной ненавязчивой музыкой с нотками блюза — но несколько необычного, будто бы его написали у меня на родине.

Было что-то неуловимо знакомое и родное в этой мелодии, отражающей глубинную тоску и создающей атмосферу с неким флёром изыска и роскоши, недоступных простому обывателю.

Подстать этому была и окружающая обстановка: приглушённый мягкий свет, никаких броских и кричащих цветов — только благородное тёмное дерево, слоновая кость, изысканные сервизы посуды из начищенного до блеска столового серебра и всего лишь несколько столов.