Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн" - Страница 33

Стена огня обрушилась на него, и преграда, что ещё перед ним, начала неумолимо таять под натиском пламени бездны, какой бы ультраплотной она ни была. Не выдержав напора, она сначала пошла трещинами, а затем разлетелась в вихре осколков, которые тут же превратились в пар, унесённый горячим воздухом навверх.

Зрители позакрывали лица, стараясь отвернуться от волны жара.

Но Ленский всё ещё стоял. От ледяных доспехов шёл пар, но они, тем не менее, выстояли.

Ленский поднял голову и впервые за бой попятился. Он уже видел, как я несусь ему навстречу, оседлав новую волну пламени. Мои руки, ноги — всё во мне словно пеленой укутало огнём, пока я нёсся навстречу.

Не смотря на то, что я действовал механически. Инстинктивно. И вообще я уже не понимал я ли это. Всё-равно из последних сил я сдерживался, чтобы не переступить черту, периодически всплывая своим сознанием, над захватившим меня желанием сражаться. И не давая окончательно себе превратится в нечто непохожее на человека.

Черных обугленных когтистых лап и пылающей пламенем кожи сейчас и так более чем достаточно.

Но адский мотор, бьющийся в моей груди, не сдавался. Словно говорил мне: «Убей. Победи. Мы не должны проиграть».

Охваченный пламенем когтистый кулак понёсся навстречу Ленскому.

Он взмахнул рукой, и искрящиеся частицы льда, летающие в воздухе, сложились в длинный и изящый ледяной клинок, который засветился голубоватым светом.

Ленский встал в стойку. Остриё клинка было направлено мне прямо в грудь. Туда, где бьётся, словно адский двигатель, моё пламенное сердце.

Вся схватка свелась к этому броску, который заполнил собой абсолютно каждый уголок сознания. Будто бы я жил только для этого момента — чтобы с огненными, пылающими кулаками наброситься на этого ледяного воина.

И никакого экзамена, никакого Владимира Пожарского — ничего, кроме этого, не существовало.

Я почувствовал, как сознание вновь выскальзывает в пустоту.

Вспышка…

…и перед собой я вижу только голубое небо.

— Достаточно, сынок, — слышу я знакомый голос.

За кулак меня держит никто иной, как сам Валидубов. Лицо его не говорит ничего хорошего.

Руки мои вновь выглядят нормально. Будто всё это было кошмаром. Но я знаю, что не было.

Всё тело ломит. Я чувствую, что ярость внутри меня угасает, будто костёр, на который льют воду. Я встаю и вижу, что в аналогичной ситуации находится и Ленский, распростёртый на земле. Он недоумённо смотрит на Кожедуба, который сжимает в кровоточащем кулаке его ледяной клинок.

Оглядываюсь и вижу, что вокруг нашей арены собрались абсолютно все кандидаты, которые были на этом поле. Смотрят они странно, беспокойно переводили взгляд то на меня, то на Ленского, то на Валидубова с Кожедубом. Толпу кандидатов отделяют от самой арены строй инструкторов, растянувшийся по периметру площадки.

Судя по их лицам, они пытаются понять, что сейчас произошло и что же будет дальше.

Лена смотрит как-то странно — не то со страхом, не то с каким-то оттенком беспокойства и… недоверия…

Арена вокруг нас скорее похожа на руины. Несмотря на то что среди нас не было геомантов, почерневшие от огня и гари стены оказались покрошены в мелкий щебень и осыпались по периметру всей площадки, не выдержав постоянного резкого перепада температур.

Для меня схватка продлилась несколько мгновений, но выглядит всё вокруг будто здесь на протяжении получаса происходила настоящая буря из огня и льда.

Ленский смотрит на меня. Взгляд его больше не похож на тот взгляд убийцы, который я видел пять минут назад. Или же мне показалось, и никогда его не было, и это то, что я хотел увидеть? Или то что мне показало бьющееся в моей груди пламя?

Не знаю…

Сейчас мне тяжело понять, что произошло на самом деле, что мне привиделось в горячке, когда я оказался захвачен бурей силы.

Валидубов долго смотрит на меня. Выжидающе. Изучающе. Будто догадался о чём-то.

Коротко произносит:

— На этом мы наш экзамен закончим. Жду всех на плацу в десять.

Он сказал это негромко. Но услышал каждый.

Валидубов окинул взглядом всех кандидатов, и все вытянулись по струнке.

— И покажите медикам этих двоих молодцов.

— Ты не понимаешь, дубина, что ты мог умереть. По-настоящему, с концами, и никто бы тебя не спас.

Григорий Полозов ворчал, лёжа на койке рядом с Архиповым и глядя на белое полотно потолка полевого лазарета. Судя по его тону, он был абсолютно не в восторге, что последние несколько часов провёл в этом заведении.

— Ну мог и мог, — пробурчал Архипов с набитым ртом, — Не помер же. Что языком чесать.

Архипов, обмотанный капельницами, спокойно сидел и доедал алюминиевой ложкой уже второй сухпаек, и это только за то время, что были мы здесь с Ленским. Груда жестяных банок говорила о том, что сражения были не только на аренах экзамена.

Мы лежали на койках прямо напротив них, так же изучая потолок. Уверен, сегодня вечером это было самое популярное занятие среди кандидатов в огнеборцы.

Я уже остыл. Мои мышцы и всё тело так ломило, будто я всю неделю участвовал в пьяных драках на самой злачной улице города, в котором только что во всех пивных объявили бесплатный день.

Судя по тому, что Ленский лежал, закрыв лицо сгибом локтя и стараясь не смотреть на яркий свет, можно было предположить, что он чувствовал себя не намного лучше, чем я.

Всё-таки наш учебный поединок прошёл отнюдь не по нашему плану. Да и вообще ни по чьему плану он не пошел.

— Не думаю, что ты хотел взаправду меня убивать, — почесал затылок Архипов и радушно улыбнулся. — Ты не производишь впечатление такого человека.

— Да какая разница, что я хотел? То, что ты не понимаешь, — что есть вещи, которые я не могу контролировать.

— Понимаю. Но ты ведь старался, чтобы я не погиб. Спас меня. Оказал мне первую помощь — это главное. Так что всё, что случилось, — то случилось.

— К этой случайности привели твои действия. — продолжал возмущаться Полозов, — Если бы ты меня послушал и не полез на рожон, ничего бы этого не было.

— Значит, этому суждено было случиться, — пожал плечами Архипов. — Чему быть, того не миновать.

Полозов хотел что-то сказать, уже набрал полную грудь воздуха, но в последний момент шумно выдохнул.

Было видно, как он сдался в попытках объяснить Архипову, в чём тот не прав.

Ну, рассудить я их не берусь. Всё-таки у каждого из них своя правда. Но, по меньшей мере, я должен был признать, что Кожедуб сделал абсолютно верно, разместив их в одну пару.

Потому что сейчас эти двое представляли собой уже практически сработанную двойку. Каждый из них вырос над собой. Стал сильнее. И это несмотря на то что цапались они, как кошка с собакой. Такие люди находят гораздо больше общего, чем хотят того признать.

— Ну что, как у вас прошло? — развернулся к нам Полозов, видимо утомлённый народными мудростями Архипова. — С кем дрались?

Я отвлёкся от созерцания вытянутой руки, протянутой к потолку, и, несмотря на протестующие мышцы пресса, которые тут же свело, умудрился сесть.

— Друг с другом, — невесело улыбнулся я.

— О, так мы коллеги, — ответил Полозов с ухмылкой. — Тоже всё пошло не по плану?

— Не то слово, — ответил я.

— Да, так и вы не выяснили, кто из нас кому может надрать задницу, — отозвался Ленский.

— А ты именно это планировал выяснить? — спросил его я, удивившись.

Хотя на самом деле не был удивлён ни капли.

— А ты разве нет? — спросил у меня Ленский. Выглядело так, будто он на сто процентов уверен.

— Да, немного увлёкся, виноват, — улыбнулся я. — Ну, ты сам виноват, что представил мне отличную возможность себя проверить. Ну и заодно проверить тебя. Ведь не могу же я дружить с каким-то размазнёй и трусом.

— Ха, — хмыкнул Ленский. — Взаимно.

Хоть я и должен себе признать: это мы до сих пор не выяснили.

Но пока мне было достаточно того, что в реальном бою Ленский уже прикрывал мою спину, и трусом действительно не был. Довериться ему в бою я точно смогу.