Я - Товарищ Сталин (СИ) - Цуцаев Андрей - Страница 6

— Иосиф Виссарионович! В Тифлисе бардак, но я уже начал наводить порядок. Заводы работают на четверть мощности, рабочих не хватает, сырья тоже. Но если дать мне людей, деньги и немного времени, я подниму производство! Дайте мне три месяца, и мы запустим хотя бы два завода на полную!

Сергей улыбнулся, глядя на его пылающие энтузиазмом глаза. Орджоникидзе был как ураган — шумный, неудержимый, но способный сдвинуть горы, если направить его энергию в нужное русло. Сергей знал, что заводы в Закавказье не будут лишними в будущей индустриализации, и их нужно запустить как можно скорее.

— Григорий Константинович, — сказал он, постукивая пальцами по столу, — составьте подробный план. Какие заводы можно восстановить, сколько нужно рабочих, сырья, денег. Укажите сроки — я хочу видеть первые результаты к концу года. И главное — подумайте, как привлечь инженеров. Нам нужны не только рабочие руки, но и головы, которые смогут модернизировать производство.

Орджоникидзе кивнул, его лицо озарилось широкой улыбкой.

— Сделаем, Иосиф Виссарионович! Я уже говорил с товарищами в Баку, они готовы помочь с сырьем. Дайте мне два месяца, и я покажу, на что способны наши товарищи! А инженеров я найду — в Тифлисе есть пара умных голов, их только нужно вытащить из контор и поставить к станкам.

После ухода Орджоникидзе Сергей почувствовал усталость. День был долгим: разговоры, доклады, планы. Но он не мог расслабиться. Его ум, привыкший к юридическим баталиям, требовал движения вперед. Он знал, что каждый шаг должен быть выверенным, как ход в шахматах. Один неверный ход — и Зиновьев, Каменев или Троцкий могут использовать это против него. Он взял доклад Троцкого о Красной армии и начал перечитывать. Нужно больше оружия, больше техники, к тому нужна подготовка младшего и среднего командного состава — проблемы были серьезными. Реформы армии могли укрепить его авторитет, если он сумеет предложить решения, не вступая в конфликт с Троцким. Он сделал пометку: поручить Ворошилову собрать данные о военных заводах и их возможностях.

Решив сделать перерыв, Сергей решил отправиться на дачу в Зубалово. Он вызвал охрану — двух молчаливых мужчин в серых шинелях, с пистолетами на поясе. Один из них, с квадратной челюстью и шрамом на виске, молча кивнул, когда Сергей сообщил о поездке. Второй, молодой парень с серыми глазами, побежал сообщить водителю. Через несколько минут во дворе Кремля появился черный Rolls-Royce 40/50 Silver Ghost — элегантный автомобиль с полированным кузовом, хромированными деталями и мягкой кожаной обивкой сидений. Водитель, пожилой мужчина с густыми усами, в фуражке и выцветшем пальто, открыл заднюю дверцу. Сергей сел на сиденье, ощущая, как мягкая кожа прогибается под ним. Охранники заняли места впереди, рядом с водителем, и машина плавно тронулась, ее двигатель издавал низкий, ровный гул. Дорога до Зубалово заняла около часа. Москва осталась позади, сменившись узкими проселочными дорогами, окруженными густым сосновым лесом. Свет пробивался сквозь ветви, отбрасывая длинные тени на дорогу. Сергей смотрел в окно, наблюдая, как мелькают силуэты деревьев, и пытался привести мысли в порядок. Он чувствовал себя чужим в этом теле, в этой машине, в этом времени, но мысли о 2025 годе — о его кабинете на Таганке, о Бароне, его рыжем коте, о тете Маше с ее пирожками — отступали, вытесняемые текущими задачами.

Дача в Зубалово встретила его тишиной и теплым светом, льющимся из окон. Это был двухэтажный деревянный дом в дореволюционном стиле, с широкой верандой, украшенной резными перилами из темного дуба. Фасад был выкрашен в темно-зеленый цвет, местами облупившийся от времени и весенней сырости. Высокие сосны окружали дом, их ветви слегка покачивались от ветра, создавая тихий шорох. Во дворе стояла деревянная беседка, увитая засохшими лозами плюща, которые еще не ожили после зимы. Рядом раскинулся небольшой сад с яблонями и вишнями, чьи голые ветви ждали тепла, чтобы покрыться цветами. Слева от дома находилась конюшня, где держали двух лошадей — гнедую кобылу и старого жеребца, — а за ней виднелся сарай, сложенный из грубых бревен, с аккуратно сложенными дровами и хозяйственными инструментами. Гравийная дорожка, хрустящая под ногами, вела от кованых железных ворот к крыльцу, где стояли две скамейки, вырезанные из цельного дерева. Внутри дом был обставлен просто, но уютно: массивная дубовая мебель, потертые ковры с геометрическим узором, тяжелые льняные шторы на окнах, слегка пожелтевшие от времени. На первом этаже располагалась гостиная с камином, в котором потрескивали дрова, и столовая с длинным столом, покрытым вышитой скатертью, за которым могла собраться вся семья. На втором этаже находились спальни, отделанные деревянными панелями, и небольшой кабинет Сталина, где он продолжал работать, когда не был в Кремле. В углу гостиной стоял старый граммофон, на котором иногда крутили грампластинки с любимыми песнями.

Сергей вышел из машины. Охранники последовали за ним, держась на расстоянии. Он поднялся на крыльцо, и дверь открыла Надежда. Ее лицо было усталым, но в глазах светилась теплота. Темные волосы были убраны в аккуратный пучок, а на плечи накинута шерстяная шаль.

— Иосиф, — сказала она, — ты сегодня рано. Василий будет рад. Он опять рисовал тебе картинки, а Яков в своей комнате, читает.

Сергей улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественно. Ему казалось, что лицо не его, а чужое, все еще слушалось с трудом.

— Хорошо, — сказал он, входя в дом. — Пойду к ним.

В гостиной Василий, трехлетний малыш с яркими глазами и растрепанными волосами, сидел за столом, размахивая карандашом над листком бумаги. Увидев Сергея, он спрыгнул со стула и бросился к нему, протягивая рисунок — неровные линии, изображающие дом, солнце и что-то, похожее на поезд.

— Папа, это тебе! — сказал он звонким голосом, подпрыгивая от возбуждения.

Сергей взял листок, чувствуя, как внутри что-то сжимается. Он никогда не был отцом, но этот ребенок смотрел на него с такой искренней радостью, что он не мог остаться равнодушным.

— Молодец, Василий, — сказал он, присаживаясь на деревянный стул с выцветшей обивкой. — Это поезд? Расскажи, какой он.

Малыш оживился, начав рассказывать про «большой поезд, который везет людей далеко». Сергей слушал, кивая, и заметил, как Надежда наблюдает за ним с веранды, где она разбирала письма. Она явно удивилась его вниманию к сыну — Сталин, которого она знала, редко находил время для таких разговоров. Сергей понимал, что должен быть осторожен: Надежда была не только женой, но и человеком, который мог почувствовать перемену в нем.

Закончив общаться с Василием, Сергей поднялся на второй этаж, где в одной из спален сидел Яков.

— Яков, — сказал Сергей.

Яков, читавший книгу, поднял глаза, его взгляд был настороженным.

— Здравствуй, отец, — сказал он тихо, почти шепотом, закрывая книгу.

— Как дела? — спросил он, стараясь, чтобы вопрос звучал естественно. — Не передумал учиться в Москве?

Яков пожал плечами, но его глаза слегка оживились.

— Нет, — сказал он, его голос был ровным, но с ноткой тоски. — В Тифлисе совсем скучно. Хочу перевестись в московскую школу.

— Хорошо, — сказал он. — Как я обещал, мы найдем тебе школу с нужным уклоном. И поговорим еще. Я рад, что ты здесь, с нами.

Яков кивнул, его губы дрогнули в слабой улыбке. Он вернулся к книге, а Сергей почувствовал, что сделал маленький шаг вперед. Вернувшись в гостиную, Сергей нашел Надежду, которая разбирала письма за столом. Она подняла взгляд и улыбнулась.

— Иосиф, — сказала она, — Василий просил передать, что хочет поехать на вокзал. Он опять все утро говорил про поезда.

— Я обещал ему, — сказал Сергей. — На следующей неделе съездим, посмотрим на паровозы.

Она улыбнулась и вернулась к письмам, а Сергей решил остаться на даче до утра. Он прошел в кабинет, где на полках стояли книги по марксизму, истории и экономике. Взяв одну из них, он устроился в кресле у камина, но мысли его были далеки от чтения. Он думал о Зубалово, о том, как этот дом стал для него островком спокойствия в вихре партийных интриг. Но даже здесь он не мог полностью расслабиться — его ум, привыкший к юридическим баталиям, уже анализировал следующий день.