О клинках и крыльях (ЛП) - Рейн Элиза - Страница 13

Я не знаю, сколько прошло времени, когда решаю, что провела в галерее достаточную часть этой ночи, но сумеречный свет и искрящиеся фонари выглядят точно так же. Я встаю и потягиваюсь. Мне не хочется покидать этот мирный, но полный жизни сад, так что я буквально заставляю себя пойти в главное здание.

Я знаю, почему мне так не хочется идти. Мне доводилось делить комнату только с сестрой, и, если я буду много об этом думать, достигнутая мной хрупкая власть над эмоциями может рухнуть.

Так что, дойдя до конца моста, я толкаю украшенные прихотливой резьбой двери и вхожу в то, что называется «Великим Чертогом Одина». Я сразу оказываюсь вверху лестницы, на которую показывал Харальд, и поворачиваюсь к коридору, ведущему в спальни, с улыбкой на лице и нарочито размеренными шагами.

ГЛАВА 11

МАДДИ

Так как все двери пронумерованы, найти ту, что под номером четырнадцать оказалось легко. На толстом дереве двери вырезана руна, означающая отвагу. Я останавливаюсь, не уверенная, стоит ли постучать. Я полагаю, что Нави там, но точно не уверена.

Я робко поднимаю руку, как вдруг дверь резко распахивается, и я пугаюсь.

Передо мной стоит Нави, и я уже начинаю говорить радостное «Привет!», но замолкаю. Ее грудь замотана тугой повязкой. Помимо этого, на ней надет довольно легкий комплект нижнего белья, и больше ничего.

— Я, эм, ты хочешь, чтобы я…

Она делает шаг назад, показывая большим пальцем себе за плечо, что является очевидным сигналом, чтобы я вошла. Под ее тяжелым взглядом я подчиняюсь, все еще неловко улыбаясь.

— Привет, — говорю я, когда она захлопывает дверь у меня за спиной.

— Где ты, блядь, шлялась?

— Ох, — отвечаю я, не готовая к ее резкости так же, как и к наготе.

Моя сестра бы побледнела от такого ругательства. Она обычно говорит нечто вроде «Во имя трусов Локи!», если раздражена. Но книжки, которые я люблю читать, содержат слова куда грубее, чем «блядь», так что на самом деле мне нравятся ругательства.

— Осматривалась, — говорю я.

Нави закатывает глаза.

— Тронешь мои вещи — убью, — угроза звучит спокойно, четко и совершенно правдоподобно. Я киваю, а потом осматриваю комнату, освещенную лишь одной маленькой свечкой.

Для каждой из нас есть по большой кровати, укрытой мехом, а между ними довольно много места. В комнате есть окно, но Нави задернула шторы. Около каждой кровати стоит столик со свечами, а в ногах — сундук, очевидно для хранения в нем одежды. Также в одном из углов комнаты стоит вешалка, и Нави уже развесила на ней свои вещи — броню, туники и плащи. Тем не менее, все ее оружие разложено вокруг кровати так, чтобы можно было в любой момент дотянуться. Сразу же ясно, что эта фейри натренирована для битв. Я пытаюсь придумать тему, чтобы начать разговор, но ничего не получается, так что я держу рот на замке.

— Распаковывайся и иди спать, — говорит мне Нави, забираясь обратно на кровать. Но у меня нет с собой вещей, чтобы распаковывать. Я не хочу доставать зеркальце и отвечать на какие-то вопросы о нем, так что оставляю его лежать в кармане. У меня остался жезл Элдриха, который я прячу в сундук, а после кладу подаренный им небольшой деревянный кинжал на столик около пустой кровати.

Нави усмехается.

— Эту штуку тебе лучше держать при себе все время, — говорит она.

Я поднимаю бровь.

— Ты спишь при оружии? — спрашиваю я.

— Конечно, — она поднимает подушку и показывает кинжал и две метательные звезды.

— Думаешь, на нас нападут, пока мы спим?

— Невозможно быть чересчур осторожной.

Не знаю, правда ли это, но возвращаю кинжал обратно в карман.

— Откуда ты? — спрашиваю я, садясь на краешек кровати.

Вместо того, чтобы ответить, она откидывает меховое одеяло, встает и подходит ко мне, сердито глядя.

— Ложись спать. Сон — важнейший союзник воина, и для моего мне нужна темнота, — говорит она и задувает мою свечу, погружая нас во мрак. Я подавляю вздох, саркастично ей улыбаюсь, чего она точно не видит в темноте и откидываюсь назад на мех, все еще одетая в свое разорванное платье.

Дело в том, что на самом деле я не устала. Хотя я и побывала в галерее совсем недавно, в голове гудит. Дома, когда не могла заснуть, я читала ночами напролет, но здесь так сделать не получится, если так Нави не сможет уснуть. И Фрейева задница, я не хочу разбудить эту воительницу, когда она не хочет быть разбуженной. Может, мне удастся улизнуть и немного исследовать Фезерблейд?

Я сажусь, и Нави раздраженно рычит.

— Ого, какой у тебя слух, — шепчу я.

— Чего ты не спишь? — рявкает она.

— Я не устала, — отвечаю я. — Я могла бы пойти еще осмотреться.

Нави рычит в темноте.

— Я думаю, ты не выдержишь здесь и месяца, но обещаю, если ты не будешь нахер спать, ты не доживешь до утра.

— Спасибо, что в меня веришь, — бормочу я.

Она усмехается.

— У тебя на теле ни единой мышцы, и в лодке ты ни разу не прикоснулась к жезлу. Валькириям уготованы испытания на прочность. Ты не кажешься прочной.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— А мне и не надо. Мне надо, чтобы ты заткнулась и спала, ради блага нас обеих.

Специально вздохнув погроме, я откидываюсь обратно на мех. Я просто подожду, пока невыносимая фейри-воительница не уснет, а потом ускользну отсюда и пойду осмотрюсь.

***

Вот только следующее, что я вижу — нависающая надо мной Нави.

— Торовы яйца! — я прижимаю руки к груди, широко распахивая глаза.

Нави качает головой.

— Боги милосердные, ты же беспомощна, как слепой котенок. Ты же неделю здесь не протянешь.

Я уснула, доходит до моего проснувшегося от испуга мозга. Теперь шторы открыты, и сквозь окно видно, как совсем немного начинает рассеиваться темнота и Нави полностью одета.

— Рассвет, — бормочу я, — мы должны быть в Великом Чертоге Одина на рассвете.

— И ты опоздаешь. Ванная через две двери налево по коридору, — говорит она.

Прежде чем я успеваю поблагодарить ее за то, что разбудила, чему я искренне рада и так же сильно удивлена, она уходит, хлопнув дверью.

Я бегу в ванную, где умываюсь и чищу зубы так хорошо, как только получается сделать, используя только пальцы, а потом несусь в Чертог. Я волнуюсь, в основном, потому что все, кого я встречаю, одеты в кожаную броню и при оружии, почти у всех есть косы, и выглядят все так, будто должны быть здесь. Я же одета в драное сияющее бальное платье, а мои бело-голубые волосы выглядят как воронье гнездо.

Я сжимаю зеркальце в кармане и пытаюсь настроиться на уверенность, как у Фрейдис.

Я так хочу поговорить с ней, что у меня сжимается сердце.

И услышать, что она меня ненавидит?

Заталкивая мысль поглубже, чтобы разобраться с ней потом, я оказываюсь наверху лестницы, располагающейся над Чертогом. Вчера вечером я не успела как следует его рассмотреть, а он невероятно впечатляющий.

Нет никаких сомнений, что он был создан из живого дерева. Ветви и лианы змеятся по стенам и полам, вокруг колонн и вдоль гобеленов. Золотистый свет струится из арочных окон высоко над главным входом, наполняя комнату теплой, благородной атмосферой. Балкон, на котором я сейчас стою, поддерживается резными колоннами, на каждой из которых изображены Иггдрасиль и великие деяния богов.

В дальнем углу зала стоит, как мне кажется, копия Хлидскьяльва¹⁰. Возвышающийся трон состоит из ценного, темного дерева, и инкрустирован рунами, которые так отражают свет, что я уверена, они состоят из драгоценных камней. Меня распирает от желания посмотреть на него поближе. Трон стоит на постаменте со ступенями, поднятыми на несколько футов над блестящим деревянным полом, а позади него висит огромная вышивка, изображающая Пять Дворов Иггдрасиля. Это карта нашего мира, с которой я знакома. Яркие нити вышивки поблескивают, и я мысленно ставлю себе задачу разглядеть поближе и их.