Приманка для похотливого бога-лиса (СИ) - Буланова Алиса - Страница 1

— Я передам людям твоё послание, — произносит лис степенно. — А тебе я дарую успокоение. Иди и переродись во что-нибудь прекрасное.

Он отпускает духа, и тот истлевает в воздухе точно облачко тумана. Я смотрю на всё это изумлённо. Нори-сама возвращается ко мне и виснет у меня на шее, словно навязчивая подружка.

— Я выполнил твою просьбу, хранительница, — шепчет он мне на ухо. — Пришло время для награды.

— Награды? — повторяю я растерянно.

Он проводит ладонью по моей спине, вызывая волну мурашек, а после приподнимает мой подбородок и склоняется к губам. Я не могу сопротивляться его гипнотическому взгляду, а потому отвечаю на поцелуй. Пальцы зарываются в его длинные шелковистые волосы, касаются мягких звериных ушей. Руки Нори-сама вдруг забираются мне под одежду, скользят по горячей коже, сжимают груди, потирают соски.

— М-м! — с протестующим мычанием я разрываю поцелуй. — Вы чего творите средь бела дня⁈

— А что не так? — удивляется лис. — Всё равно нас никто не видит.

Он кивает на тётю, застывшую у колодца, будто каменное изваяние.

— Но раз ты такая стеснительная, то, так и быть, я приду к тебе ночью, — он прикусывает мою мочку на прощание, а после исчезает так же внезапно, как и появился.

Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было всего несколько месяцев. И всё, что у меня осталось от них, — старая фотография, где мама держит меня на руках, а папа улыбается в камеру. Они выглядят такими счастливыми и беззаботными. Я помню, как на поминальной службе дядя как-то сказал, что они оставались такими до самого конца. И честно говоря, меня это сильно злит. Раньше я часто спрашивала себя, как они могли оставить меня? И если уж решились отправиться на тот свет, то почему не взяли меня с собой?

После той аварии меня забрали к себе папины родственники из пригорода Исиоки. Моим воспитанием занимались бабушка и тётя. Я росла в сельской местности, где все у всех на виду. Наша семья владеет храмом бога-лиса. Сюда до сих пор приходят люди, чтобы помолиться о здоровье, хорошем урожае и удаче в делах. С самого детства я помогала в храме: носила воду, натирала полы, следила за двором. Мне показывали, как правильно кланяться, как приносить подношения, как обращаться с благовониями. Прихожане часто хвалили меня, говорили, что бабушка растит себе достойную смену. Но я не хотела становиться мико. Даже в те годы я чувствовала, что всё это не моё. Слишком душно, слишком старо, слишком тесно. Деревня давила, словно я застряла внутри коробки, где каждое движение даётся с огромным трудом.

А потом я впервые влюбилась. Я была тогда в последнем классе старшей школы. Сора-кун перевёлся к нам из-за работы родителей и за считанные недели стал главным задирой и хулиганом в школе. Поначалу мне казалось, я просто восхищаюсь им и завидую. Ведь он казался таким свободным. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я понимала, что это любовь. Как-то после уроков я позвала его за школу и призналась ему. Это не было, как в какой-нибудь манге. Когда ты смотришь на него, он на тебя, и вот вы уже целуетесь на крыше.

— Я не встречаюсь со всякими фриканутыми уродками, — ответил Мора-кун с кривой усмешкой. — Ты мне противна. Не смей больше приближаться ко мне.

Он не стеснялся в выражениях, отказывая мне. Мне казалось, что тот день был худшим в моей жизни. Но я ошибалась. Узнав о том, что я призналась самому красивому парню в школе, одноклассницы со злости начали распускать слухи обо мне и моей семье. Якобы бабушка и тётя — мошенницы, а я помогаю им.

С тех пор мерзкий шёпот, смешки и косые взгляды сопровождали меня повсюду. На лабораторных работах никто не хотел идти ко мне в группу, на физкультуре я одна оставалась без пары. Однажды на перемене, когда я ушла в учительскую, кто-то исписал мою парту разными грязными надписями. Судя по тому, что многие из них были сделаны по-английски, это наша умница-староста постаралась. Со мной практически перестали разговаривать. Только несколько девчонок из параллельного класса продолжили, как и раньше, общаться со мной. Всё это время Сора-кун просто бездействовал. Он бы мог прекратить всё это, просто сказав, что отказал мне. Но он предпочёл молчать и наблюдать.

Тётя узнала обо всём спустя несколько месяцев. Случайно услышала о травле от нашего классного руководителя. Вернувшись домой, она попросила меня рассказать, из-за чего началась травля. Я призналась ей, что полюбила парня, и он разбил мне сердце, и что другим девочкам не понравилось, что я оказалась смелее, чем они. Тётя только посмеялась, словно это был какой-то пустяк.

— Не переживай, — сказала она. — У подростков такое бывает. Скоро всё пройдёт.

А на следующий день они с бабушкой пришли к директору и рассказали ему жалостливую историю про то, какая я несчастная бедная девочка и как тяжело мне живётся без родителей. Что они никогда не баловали меня, из-за чего я не научилась сообщать им, когда со мной что-то не так. Они попросили у директора помощи в наказании моих обидчиков.

Тётя и бабушка думали, что помогают, но сделали только хуже. Вся школа возненавидела меня за то, что я наябедничала, и моих одноклассниц наказали. До самого выпуска я стала изгоев. Я проводила свои школьные дни в полном одиночестве среди рисовых полей и лиственных лесов. А единственные, с кем я говорила, были мои старшие родственники, с которыми нас разделяло несколько поколений.

Мне хотелось вырваться куда-то из этих обстоятельств, удерживающих меня будто тиски. Я мечтала уехать в большой город. Туда, где жизнь кипит, где можно просто стать каплей в огромном людском море.

Как только мне исполнилось девятнадцать, я сбежала в Токио. Уехала, не сказав родным ни слова. Я была преисполнена наивных надежд, что всё получится. Лишь оказавшись один на один со взрослыми проблемами, я осознала, какой незрелой была всё это время. Я никогда бы не подумала, что аренда жилья может быть настолько дорогой. И что еда из супермаркета может быть такой невкусной. Но самым большим моим разочарованием стало нескончаемое одиночество. Я отчаянно желала любви, хоть и не знала точно, что она из себя представляет.

Я начала подрабатывать официанткой в ночном клубе. Из-за моей внешности я получала довольно много внимания со стороны посетителей-мужчин. К сожалению, я была слишком незрелой, чтобы понять, что их интерес был поверхностным. Никто из них не мог восполнить ту пустоту в душе, с которой я жила всю свою жизнь. Но они были ласковы со мной временами, так что я довольствовалась тем, что есть.

В какой-то момент я связалась с не самым честным парнем. Он жил тем, что вымогал деньги у школьников и слабых духом взрослых недалеко от станции метро. На самом деле Рюичи-сан был самым настоящим отбросом. Но я отказывалась взглянуть правде в глаза. Я была убеждена, что люблю его. Всякий раз, когда он оказывался рядом, моё сердце начинало биться чаще, а ноги будто становились ватными. Да, я не умела отличать настоящие чувства от похоти. Но от кого мне было научиться таким вещам?

Однажды, когда мы с Рюичи-саном гуляли по торговому району, один из продавцов узнал его и тут же сообщил о нём полицейскому. Как я поняла позже, Рюичи-сан вымогал у него деньги в обмен на «защиту». Как только мой бойфренд увидел полицейского, сразу дал дёру. По сути, он просто бросил меня на поругание торговцам из квартала и случайным прохожим. Они выкрикивали унизительные реплики в мой адрес. Я же была просто раздавлена поступком того, кого считала близким человеком.

Так я и оказалась в полицейском участке. Теперь вот сижу в ожидании того, что тётя решит мою проблему. Ками-сама, как же стыдно! Я такая никчёмная.

— Вы поймите, ей всего девятнадцать, — взволнованно произносит тётя. — Она раньше не бывала в таком большом городе, вот в растерянности и прибилась не пойми к кому.