Бремя власти I (СИ) - Ладыгин Иван - Страница 26

Я сразу же решил приступить к делу. Магия Крови являлась Рубиконом, через который шагнуть — все равно что плюнуть в пасть льву. Но львы меня никогда не пугали. Я собрал волю в кулак — точнее, в кончики пальцев, сложившихся в древний, запретный жест. Источник заныл протестом, скудные запасы Эфира рванулись по жилам, смешиваясь с чем-то… более темным… Хотя нет… Гораздо темнее.

— По живому резать будешь? — нервно спросил Николай.

— Тише, призрак. И без сопливых скользко.

Я провел ногтем по предплечью. На нем образовалась тонкая красная ниточка. Неглубокая. Но этого было вполне достаточно. Капля крови, густая и почти черная в тусклом свете луны, просочилась наружу. Я поднес к ней палец, сплетая знак уже не руками, а самой сутью, выворачивая внутренности магии наизнанку. Воздух загустел, запахло железом, озоном и… смертью. Сладковатой, навязчивой. Из капли крови, из тени под ногами, из последних крох Эфира и моей бешеной воли стал вытягиваться силуэт. Поначалу — бесформенный сгусток тьмы. Потом — кости, мышцы, кожа. Черты лица — мои. Николая. Бледные, с синяками под глазами от вчерашнего «запоя». Доппельгангер.

И тут оно с силой ударило! Гигантская волна. Но не боли. А безумия. Хищный, липкий шепоток впился прямо в подкорку мозга: «Режь! Лей! Пей! Владей! Убей их всех!» Картины вспыхнули перед внутренним взором: горы трупов, реки крови, я, смеющийся до хрипоты, сижу на троне из костей. Горячая дрожь пробежала по спине, зубы сжались так, что челюсть затрещала. Голова превратилась в раскаленную наковальню, по которой били тяжелым молотом.

Но я был готов. Откатный Щит вспыхнул очищающим пламенем и преобразовался в ту самую цитадель из черного адамантита, что я выковал ранее. Крепость выросла на пути хаоса. Неподвижная. Нерушимая. Надежная, как плечо матери. Шепотки разбились об ее стены, как стеклянные шарики о камень. Дрожь стихла. В глазах прояснилось. Источник завыл от напряжения, но выдержал. Доппельгангер стоял передо мной — точная, пусть и энергетически тусклая копия императора Николая Юрьевича. Она дышала. Смотрела пустыми глазами.

— Заходи, Ник. — мысленно приказал я призраку, чувствуя, как тот сжимается от ужаса перед моим творением. — Это твое тело до утра. Сиди тихо. Можешь попросить у слуг вина. Выкурить трубку. Но — ни шагу из покоев. Ни одного лишнего слова. Сохраняй легенду: ты — перепивший император, который отходит от вчерашнего и сильно раскаивается. Понял?

Призрак колебался лишь мгновение. Потом я почувствовал едва уловимое движение в голове… Это было, как легкий ветерок… Пустые глаза доппельгангера ожили. В них мелькнуло знакомое выражение — смесь страха, любопытства и… обреченности. Николай-двойник кивнул.

— Понял. Вина попрошу. И сигару. Буду сидеть тише воды, ниже травы. Мы… в одной лодке, да? — его голос в моей голове звучал хрипло, но без прежней ехидцы. Договор работал.

— В одной, — подтвердил я. И, не теряя ни секунды, метнулся к окну. Пора. Пока щит держит безумие, пока двойник держит легенду.

Маршрут был привычен и уже несколько раз отрепетирован. Поэтому выбраться за территорию дворца мне не составило никакого труда.

Петербург встретил меня запахом городского смога и накрапывающего дождя. Я бежал по крышам, как тень, сливаясь с ночью. Тело, хоть и слабое, слушалось. Мышцы помнили старую пляску теней. Миновав все патрули и сигнальные чары частных особняков, я вскоре оказался перед знакомой каменной глыбой — «Медвежьей берлогой».

Предварительно сменив облик, я вошел внутрь.

Степан Песец, как и ожидалось, не спал. Он сидел в своем кабинете за массивным столом, попивая что-то темное из хрустального бокала. Его единственный глаз скользнул по мне, оценивающе, когда я ввалился без стука.

— Опять с проблемами, Соломон? — хрипло спросил он, выпуская кольцо дыма.

— С деньгами, Степан, — я швырнул на стол толстую пачку купюр — те самые, «честно заработанные» у Рыльского. — Их с лихвой. Сто пятьдесят. Как и договаривались.

Одноглазый взял пачку, ловко пересчитал пальцем с золотым наперстком. Ухмыльнулся, явив миру золотые зубы.

— Чистые? Не светились?

— Как слеза младенца. Или пот не пойманного убийцы.

— С тобой приятно иметь дело, пацан, — буркнул он, засовывая деньги в сейф. — Не то, что местные хапуги. Одни сопли да пустые обещания. Я так понимаю, ты хочешь забрать свой хлам?

— Да. Хочу.

На пороге стоял трактирщик. Степан мигнул ему, и он все понял без слов.

Бритоголовый бармен проводил меня на склад. Воздух там пах пылью, плесенью и оружейным маслом. Полка под буквой «С». Мой сверток лежал нетронутый. Я развернул его с почти религиозным трепетом. Два длинноствольных кольта, холодные и смертельно серьезные. Коробки с серебряными патронами — тяжелые, обещающие настоящий ад своим жертвам. Два клинка в черных ножнах — простые, без выкрутасов, но острые, как мои намерения. Кожанка с наплечниками — жесткая, благоухающая новизной и… защитой. И главное — деревянная пуля на шнурке. Знак. Ключ. Я повесил ее на шею. Холодное дерево легонько стукнуло о грудь. А лицензию Охотника я просто сгреб в карман.

Я решил переодеться прямо там, в полутьме склада. Кожаная броня села по фигуре туго, сковывая, но и обнимая, как вторая кожа. Клинки повесил на пояс. Кольты засунул в кобуры под мышками. Патроны рассовал по карманам. И… я почувствовал себя… целым. Мне это было приятнее, чем ходить в шелках императора.

— К бою готовишься, парень? — с любопытством спросил Степан. Он стоял в дверях склада и пыхтел своей трубкой, как паровоз.

— К охоте. — оскалился я. У меня было чутье. Тонкое, как паутина, но безошибочное. Скверна. Она была где-то рядом. Сильная. Готовая прорваться.

— Удивительный ты пацан, Соломон… На два фронта воюешь. — резюмировал Одноглазый. — То в щипачах гуляешь, то демонов режешь… Хочешь так себе состояние сколотить?

— Не без этого.

— И куда ты сейчас в таком виде намылился? Неужто в бар к охотникам?

— Именно туда.

— Что ж, будет добыча — заходи. Помогу сбыть. Только смотри, не испорти мне репутацию. Многие уже в курсе, что ты со мной дела прокручиваешь. Не хочу, чтобы тебя считали слабаком. А то ведь и на меня тень падет… Не подохни, в общем.

— А ты сентиментальный… — усмехнулся я. — Спасибо за заботу.

— Иди ты… У тебя вид — как у гончей на охоте. Чую, щас кто-то огребать будет.

И я пошел. Цель была ясна. Махнув рукой на прощание, я покинул «Медвежью Берлогу». Поймав извозчика, я мигом добрался до нужного мне места.

«Охотник на демонов» гудел, как раненый медведь. Дым, мат, звон кружек. И запах пива, пота и чего-то… жженого. Я протиснулся к знакомому угловому столику. И — о, радость! — они были там. Все трое. Вадим Петрович, синеглазый и угрюмый. Васька Кулак, его артефактный протез тупо блестел на столе рядом с кружкой. И Семен Мухтарыч, его желтые глаза сверкнули на меня из-под капюшона, как у ночного хищника.

— Брат Соломон! — Васька первый завизжал, вскакивая и чуть не опрокидывая стол. Его протез гулко стукнул меня по плечу. — Живой! А мы уж думали, Иван Петрович тебя в лепешку смял!

— Слухи, братцы, слухи! — Вадим хмыкнул, но в его глазах читалось уважение. — До лепешки не смял. Но и не погладил, судя по морде. — Он ткнул пальцем в мой все еще слегка опухший подбородок.

— Соломон! — Семен протянул свою костлявую руку. Я пожал. Его желтые глаза прищурились. — От тебя… бурей пахнет. Сильнее, чем обычно. А говорил, что торгаш… Наврал, значится… Но плевать… У каждого свои причины скрываться. На дело хочешь?

— Ага, — я схватил свободную кружку со стола, залпом осушил тепловатый эль. Гадость. Но нужная. — И не только я. Судя по вашим лицам, наверняка, где-то поблизости есть прорыв. Сильный. И у вас вид — как у котов у пустой миски. Хотите деньжат подзаработать?

Мужики переглянулись. Вадим мрачно хмыкнул:

— Хотеть-то не вредно, брат. Знаем мы одну дырочку. За Валдай-Горой. Недавно открылась. Шелестит так, что волосы дыбом. Многие слышали — у нее потенциал С-шки.