Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена - Страница 4

Земляне были любопытны и слушали новости с большим интересом. Особенно их интересовали шестеро плененных апрольцев. Корона, впрочем, тайны из этой истории не делала. Потихоньку-помаленьку идея разбавить секретность вокруг наездников укоренялась в умах величеств, и они запустили в общество пробные шары — не придерживали информацию о нововведениях. Ни обозникам, ни страже, ни дознавателям не запрещали болтать сколько влезет. В смысле, специально не запрещали. Потихонечку инфа поползла в народ, а от медикусов — в элитные слои. Апрольцы, как ни странно, принадлежали к союзническому войску, а не к одному клану, как группа старины Оусса. И это было здорово. Нрекдол приобрел двух сильных боевиков и четырех стихийников-универсалов.

— Вы только не вздумайте их вместе поселить. И никаких земель, даже самых мертвых, не выделяйте, — очень серьезно посоветовал старый партиец.

Эрик и Эльзис переглянулись между собой.

— Поясни, — попросил кто-то из них: полуголыми Жех братьев не различал.

— Это сейчас они растерянные и слабые. Но потом-то очухаются. А там, глядишь, и еще партия беженцев случится. И потянутся они к землякам. Зачем вам диаспора врагов под боком?

— А что бы ты сделал?

— А под клятву их наследственную. Как наших хуторян. И по разным кланам распихать. Желательно по таким, которые лояльны к трону и грызутся между собой.

Оля была довольна — она же говорила, что их Евгений Семеныч очень умный!

Разговор как-то затух.

— Эх, Пашку бы с его телефончиком сюда, и музыку включить, озвучила мечту Оля.

Ну и пусть, что на остатках заряда. Музыку Пашка тоже качал. Молодежку, конечно, но и ей постарался угодить — десяток шедевров инструментальной музыки там точно были.

Раим подозвал левитацией свой китель и вынул из кармана телефон.

— Вот, я у Павла специально забрал. Ты ведь сможешь его включить?

Оля смотрела на него с немым восхищением и думала: «Идеальный мужчина! И почему я еще не замужем?» Мысль именно о замужестве посетила ее впервые. Раньше ее думки далее «я с ним» не заходили. То ли Сима с ее жаждой материнства растревожила, то ли сумерки прикрыли обычные тревоги, то ли…

…Первые тревожные аккорды Свиридовской «Метели» насторожили и без того переполненных впечатлениями слушателей, а потом…

А потом рванули струнные, вызывая взрывную тахикардию. Дуэт скрипки и виолончели взвивался и тут же спускался, обнажал душу, вытаскивал, высвечивал, лелеял что-то тайное и забытое, самое чистое и непередаваемое… То, что ценнее надежды и выше веры.

Когда вступала свирель, даже непробиваемые близнецы прятали лица в ладони. Раим слушал и неосознанно сжимал запястье Ольги. Вместе с мелодией трепетной скрипки и тревожных виолончелей взлетала, кружилась, рассыпалась снежинками его душа, чтобы потом собраться в единое по требованию духовых. В единое и что-то новое.

— Как красиво, как невыносимо красиво, — неосознанно шептал он.

Вот и все. Оля окончательно и бесповоротно определилась в своих чувствах и желаниях.

Внезапная тишина упала резко и осязаемо. Это было не отсутствие звуков, это было отсутствие чуда. Все так же шумел водопад и потрескивали угольки, все так же шелестела листва и стрекотали насекомые. Только музыки больше не было, ее поглотили горы.

— Ещё, — потребовал Эльзис сдавленным шепотом.

«Только душу больше не рви», — безмолвно молила Серафима. Оля оживила экран смартфона, стараясь не слишком светить себе в лицо: по опыту знала — странноватое зрелище. Глаза пробежали по короткой менюшке с забытыми названиями. Она-то и «Метель» выбрала только потому, что помнила — красиво. Хотя, в списочке шедевров некрасивой музыки не было. Нацелилась было на «Историю любви», светлая память тому, кто написал (Франсис Лей), но палец дрогнул и ткнулся в «Шторм». Как жаль, что Вивальди никогда не слышал скрипку Ванессы Мэй.

Наверное, шельмы смилостивились, и Оля догадалась сделать звук тише. Иначе было невозможно. Казалось, что сами горы откликаются гулом на яростную страсть волшебных струн, а водная гладь искрится возбуждением и подергивается нервной зыбью. Плечом она почувствовала, как рядом вздрагивает от каждого удара смычка по струнам Раим, как раскачивается в такт всплескам мелодии. Проняло беднягу — дикий выброс адреналина требовал движения. Близнецы, напротив, сидели недвижными истуканами, даже не моргали — только красные отблески не желающих умирать углей отражались в зрачках и на оскаленных зубах. Жех сидел вроде расслабленно, но на каждом внезапном обрыве неистовой скрипки сжимал в горсти ткань любимого камуфляжа. Сима обхватила себя руками, как будто боялась вслед за музыкой рассыпаться брызгами штормовой воды, и мелко кивала в такт отчаянному скрипичному исступлению. Тыре, кажется, было худо. Не выдержала собаконька такого накала эмоций и, чуть поскуливая, попыталась засунуть меховую головушку между колен Раима: ты двуногий вожак? Вот и прячь-защищай.

В окружающем пространстве вдруг что-то ощутимо изменилось. Странное двоякое ощущение постепенно высвободило Ольгу из-под влияния музыки. За спиной вроде как места стало меньше, а в голове расширилось пространство.

Басовая струна вновь потянула Олю в пучину, но Тыря вдруг сорвалась с места.

— Вя-вя-вя-вя, — жаловалась она.

Наконец и Оля вырвалась из плена шторма. Вырвалась и обернулась: у самой кромки воды стояли три огромных зверя. Оба брата и Раим не сговариваясь шагнули к своим партнерам.

Свап, Пран, Курус.

Что заставило альф прервать столь занимательную прогулку и внезапно вернуться? Оля знала ответ — музыка.

Тыря по привычке полезла утешаться под брюхо Свапа и чуть не схлопотала пинок от Куруса. Пран не дал. Зверь Эльзиса с Тырей был незнаком, и, вполне возможно, поведение мелкотравчатой низкостатусной шмакодявки показалось ему вызывающим. А тут еще и музыка, такая будоражащая, поднимающая дыбом все шипы, вдруг оборвалась.

Как к нему подлетела двуногая самочка, Курус и не заметил, но от ее ярости слегка пошатнулся. Маленькая двуножка умела угрожать:

— Не трожь! Бивень вырву!

Картинку, как Оля вбивает трофейный бивень в стену и вешает на него распялки с мундиром, увидели все. Все три альфы, их наездники и Тыря.

Раим быстренько притянул к себе на грудь перевозбужденную волшебной музыкой женщину и прижал потеснее. Чтоб сама бед не наделала и чтоб Эльзису не пришло в голову как-то неправильно отреагировать.

Оля завозилась в крепких объятиях. Она бы и еще так пару веков постояла, но нужно было выправлять ситуацию. Кто бы мог подумать, что скрипка Мэй ее так раздраконит, но когда увидела, как Курус бивнем пытается достать Тырю, а та в мехах, испугалась до полного бесстрашия.

Раим отпустил неохотно, одновременно страшась и любопытствуя, что еще выкинет его беспокойная земляночка.

Эльзис наблюдал с не меньшим любопытством — Ольга не попросила, как это заведено у наездников, разрешения пообщаться с его зверем. Подошла и встала так близко, что Курус проткнул бы ее насквозь, просто мотни он головой. Заворчал Пран, предупреждающе взрыкнул Свап. Вот уж чего не ожидал Эльзис, так это того, что Свап и Пран, вечные соперники и забияки, способны выступить единым фронтом. И ради чего? Ради защиты одной аномально-ненормальной землянки. Хотя земляне здесь все такие, только юнец Мартун подавал признаки нормальности.

— Прости, — Оля протянула руку к морде зверя, но не прикоснулась, — Я тебе нагрубила, но ты сильно меня напугал.

Картинка бездыханной Тыри с потускневшими глазами и бивень Куруса в каплях алой крови заставил передернуться всех наездников.

— Ты меня напугал, — Повторила Оля тихо. — Не делай так больше.

— Хорошо, что Раша здесь нет, — вздохнул Раим, — а то уже подрались бы. Раш за Тырю и Свапа порвет.

— Зверь Мартуна? Он настолько хорош, чтобы бросить вызов альфе? — чуть презрительно спросил Эльзис. Ему не слишком понравилось, что Курус так легко повелся на уговоры.

— Достаточно, чтобы бросить вызов и победить, — уверенно подтвердил Эрик, избавив Раима от необходимости говорить неприятные вещи королю. — Просто им это не надо. Ни Рашу, ни Мартуну.