Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена - Страница 10

Что удивительно, Тырюся в воду не лезла. Сидела на берегу вся какая-то удрученно-поникшая. И даже отворачивалась, когда Оля пыталась ее расшевелить. Куда только делась шилопопая шкодявина. Чудушку хотелось потискать и приласкать, да куда там — Тыря активно росла, а вместе с ней росли и грубели шипы. Как Оля ни упрашивала, щена никак не могла перекинуться в меховусю и от этого расстраивалась еще больше.

Дело дошло до того, что Раш не выдержал страданий малявки, прервал водные забавы и материализовался рядом, обтекая потоками воды как огромная мокрая мочалка. В отсутствие альфы за малышку отвечал он.

От щенули веяло такой вселенской тоской, что Оля едва сдерживалась, чтобы не завыть. В чудушкиной головушке беспорядочно мелькали дневные впечатления, и никак не удавалась вычленить причину такого всеобъемлющего горя. Раш что-то ласково пробасил. Тыря ответила скулежом. Тогда Раш поступил чисто по-альфячьи — чуть придавил нгурулу своей волей, и Оля, наконец, вычленила в хаосе образов наф-нуфиков, печально стоящих в абсолютно пустом виварии. Тыря переживала за свою банду. Все веселятся, а они там одни… Сначала хвалили-нахваливали за удачную охоту, а потом бросили…

— Умничка моя справедливая, — Оля судорожно обняла свою меховусю. Тыря чуть успокоилась и смогла перекинуться. Дорогая подруга ее поняла, дорогая подруга все уладит. И Тыря выдала свое фирменное тыр-тыр-тыр. Получилось еще грустновато, и Оля решила использовать новинку в своем арсенале щенячьих развлечений: забормотала песенку про веселого жука из старого-старого фильма про Золушку. Пашка до сих пор поет Рашу про ревущие горы, и Тыря сумела донести до драгоценной подруги, что она тоже песенку хочет. А то нечестно! Большому брату поют, а ей, маленькой и самой лучшей — нет. Тырькино настроение быстро приходило в норму — песенка была веселой и щена принялась в такт подкидывать задом, при этом старалась не выпасть из Ольгиных объятий. Через пару минут желание двигаться победило и чудуся усвистала в воду под опеку Раша. А госпожа туэ плюхнулась на еще горячий песок и пашкиным жестом почесала стриженую макушку.

— Вот же ж! — в сердцах Оля выдрала чахленький пук травы и отшвырнула в сторону. — И что теперь? Сгорел сарай, гори и хата? — сегодня она уже дважды допустила своеволие и действовала без разрешения начальства. А кто ему, начальству, виноват, что оно чкается где-то в горах по делам короны, вместо того, чтобы начальствовать по месту приписки?

Во-первых, Оля самовольно отпустила поросят на охоту. Ребятки так старались, так старались на тренировке, что награду заслужил каждый, а получили одну на всех.

Во-вторых, Оля своей волей вывела весь контингент из крепости.

И неважно, что вечер и что такое бывало уже не раз. Бывало-то по делу и под предводительством самого лавэ. А сейчас, если называть вещи своими именами, она увела отряд в самоволку. Но — фруксятина же и последние теплые деньки… Парням нужен отдых. Потому что пахали наездники, что те стахановцы. И тракт охраняли, если были тревожные сигналы, и рейды по горам в поисках беглецов с Апрола, и первичные ревизии рудников. И это не считая усиленных тренировок. А вторая и третья тройки умудрялись еще на хуторе отметиться, хоть как-то помочь Семенычу в строительстве теплицы. Ован так ждал это чудо, так предвкушал возню с новыми растениями, что оплатил из личных средств стекло. Да и кроме теплицы забот хватало. Те же дрова. Благо, что с водой теперь проблем не было: потихоньку полегоньку, а в каждом дворе теперь была колонка-водокачка. Оля тряхнула головой, выныривая из приятных хозяйственных думок и окончательно решаясь на третье нарушение. Она попыталась дозваться Пашку и не преуспела. Парни резвились. Зато резкий хулиганский свист в два пальца услышали все. Пашка понял правильно — заспешил к берегу, попутно демонстрируя два больших пальца, поднятых вверх: выражал восхищение тётушкиными умениями.

— Паш, будь другом, метнись в крепость, а? Приведи наф-нуфиков, пожалуйста.

На подвижной пашкиной физиономии отразилось удивление вперемешку с сомнением.

— Уверена, тёть Оль?

Сомнения парня были понятны. Сразу три незапечатленных зверя. Оля хорошо контролировала зверят в процессе тренировок. Другое дело — игры на воде с их отвязанным азартом.

— Тыря плакала, ты же слышал.

— Да уж слышал. Чуть не захлебнулся: всю душу вынула. Ладно, сделаю. Раша они слушаются. А ты пока присмотри, чтоб парни наших аристо не сильно помяли.

— А несильно, значит, можно? — Оля заинтересованно глянула на высокого парня из-под ладошки.

— Нужно. Достали, — Паха шкодливо улыбнулся. — Не бери в голову, тёть Оль. Ну, заигрались малость, силу не рассчитали. Бывает. Тем более, на воде. Ладно, я пошел, — Пашка с отвращением глянул на мундир: одеваться не хотелось.

— А переоденься, раз уж дома будешь. И шашлык на кухне забери.

— Шашлы-ык? — заинтересованно протянул разом взбодрившийся Пашка. — Уже в пути!

Взрыв хохота с воды отвлек Ольгино внимание, и она не заметила, как Раш и Павел исчезли.

А на воде творилась вакханалия — парни азартно толкались, брызгались, подныривали, стараясь окунуть противника с головой. Первую тройку элегантно троллили. Это было легко отследить: аристократически бледные на фоне завсегдатаев озера тела то и дело оказывались под водой, выныривали и вновь исчезали. Для таких игр тоже навык требуется. И телесный, и тактический. Оля даже чуть обеспокоилась — бедолагам даже отдышаться толком не давали. А потом решила не заморачиваться. Маги, что с ними сделается.

Пашка вернулся на удивление быстро и целым караваном. Он, действительно, переоделся в легкие треники и футболку с оборванными рукавами. Раш с явным удовольствием выплюнул изо рта длинное полотенце, которым были связаны два ведерных бидона маринованного мяса. Наф-нуфики тоже были с поклажей. Тем, что было в объемных баклагах, Оля намеренно интересоваться не стала, но Пашка не оставил ее в неведении.

— Это морс, — пояснил он, а потом хитренько добавил: — Пока морс.

Оля понимающе кивнула. Эх, молодость!

— Только крепко не делай.

— Не дурак, — тихо и очень серьезно ответил Павел. — Да крепко такой объем и не получится, не волнуйся. Градусов пять-шесть будет, не больше. Я дядь Жеху записку отправил, чтоб зеленушки в корзину собрал и лепешек.

Движуха на берегу и переодетый Пашка привлекли, наконец, внимание парней. Ован и Коста, а за ним тройка Ания тоже захотели переодеться. Мундиры, конечно, не пачкаются, но озерный бережок, это не бальный зал и даже не плац. Тем более Павел уже вытаскивал мангал из пещерки-кладовки. Посиделки у костра предполагали расслабон. А какой расслабон в мундире? Совсем скоро станет прохладно и раздетым не посидишь.

Коста готовился уйти в крепость, и Оля заявила, что пойдет с ним. В конце концов, это она официальная привратница. И впустит, и выпустит. А Тыря пусть поиграет со своей бандой.

В конце концов переоделась даже первая тройка. И даже натянула дареные земные футболки, явно только что вынутые из упаковок.

На озеро Оля решила не возвращаться. Женской чуйкой поняла, что не нужно. Мужской коллектив и все такое. Присутствие единственной, да еще взрослой женщины будет тяготить молодых мужчин. Особенно тройку аристо. Пусть парни хоть пару часов побудут все вместе и без начальственного догляду. Шашлыки, они сближают.

Это было странно — остаться одной в пустой крепости. Челядь не в счет. После стольких недель, перенасыщенных чьим-то присутствием, Оля чувствовала облегчение и вместе с тем какое-то сиротство. Ладно, люди. Даже нгурулов почти не было слышно. Так, по мелочи. Удаленный, полный довольства фон. Зверики наслаждались и были сосредоточены только на себе. Вот и славно. Чем не повод ей, Оле, в кои-то веки заняться собой и почистить перышки? Только покаянную записку о своих сегодняшних служебных прегрешениях лавэ напишет и намекнет, что парни на озере. Заняты «боевым слаживанием».

Часа через два благоухающая умиротворенная Оля, одетая в любимые футболку и юбку, устроилась у костерка подле караулки — ждать парней. И дождалась.