Графиня из захудалого рода (СИ) - Шах Ольга - Страница 29

- Дорогой граф? – услышал я нервный голос и обернулся, готовый высказать всё, что я думаю о причине, заставившей няню принцев побеседовать со мной именно сейчас.

- Прошу прощения, но я не намерен выслушивать все сплетни дворца по второму кругу. Да, я чёрств и груб, признаю это!

- Но позвольте, - слабо запротестовала дама. – При чём тут дворец?

- В таком случае, я прощаю вас за нелестные слухи, которые вы позволили себе высказывать в отношении моей супруги! Могу ли я теперь пройти?

– Я хотела бы с вами посоветоваться по поводу Их Высочеств. Другого времени может и не представиться. Вы же сами видите, какие они… непростые. Им нужна твёрдая рука и авторитет. Вот как вас воспитывали?

- Пороли, - с мрачной ухмылкой признался я и со вздохом вновь вернулся в гостиную. – Отец предпочитал сам это делать, опасаясь, что гувернёры будут снисходительны ко мне. Оставляли без ужина, мол, так знания лучше усваиваются. Если не помогало, то пороли опять. Вообще, не могу сказать, что метод эффективный. Во всяком случае, со мной. Желания заниматься политикой во мне так и не возникло.

Я с лёгкой полуулыбкой на губах смотрел на несчастную няню принцев, госпожу Винцбур, наслаждаясь её испуганным и немного потерянным видом. Да уж, судя по всему, она не ожидала от меня откровений подобного рода, рассчитывая на то, что я с напыщенным видом стану рассказывать о каких-то педагогических тонкостях. Тогда это к нашему Генриху стоит обратиться, точно не ко мне. Я же безжалостно рассказывал о собственном детстве, с мрачным удовлетворением наблюдая за тем, как госпожа Винцбур боязливо посматривает по углам комнаты, вздрагивая и торопливо отводя взгляд, когда я бессердечно упоминал достаточно неприятные нюансы моего воспитания.

- Ну, как, вы ещё жаждете услышать мой совет относительно воспитания принцев? – поинтересовался я и широко улыбнулся, услышав в ответ потерянное удивлённое бормотание. - Ну, нет так нет, тогда я откланяюсь, с вашего позволения.

Не получив никакого внятного ответа, я покинул гостиную, теряясь в догадках, что ещё могла придумать Ирма для того, чтобы задержать меня этим вечером. Да, догадаться, отчего эти милые дамы решили озаботить меня своими проблемами именно сейчас, не составило большого труда. В связи с этим глупое и эгоистичное поведение Ирмы, никогда не считающейся с чужими желаниями, и вовсе показалось мне поведением капризного избалованного ребёнка, который уверен в том, что солнышко светит миру исключительно из его пупка.

Что же, на мой взгляд, я был достаточно терпелив к Её Высочеству, закрывая глаза (а иногда и вовсе совершенно не замечая) неразумности и даже жестокости её поступков. Возможно, мой отказ поддерживать её очередные нелепые инициативы будет способствовать тому, что Ирма наконец-то придёт в себя.

Я с некоторым раздражением подумал, что отчасти затея Ирмы всё же удалась и Гертруда, скорее всего, не дождалась меня и сейчас спит в своей кровати, видя десятый сон. Мне почему-то захотелось в этом убедиться, а ещё лучше, чтобы она спала в моей кровати. Да, хм… пожалуй, так будет лучше с точки зрения безопасности – сложно сказать, что может прийти в голову княгине и мне бы не хотелось, чтобы Труди хоть как-то пострадала. И тот факт, что моя жена отнюдь не нежная фиалка, совершенно меня не успокаивал. Да, у нас были… разногласия, назовём это так, но ничего дурного я ей не желал.

Зайдя в свою спальню, я в раздражении стянул с себя шейный платок и сюртук, небрежно бросив последний на спинку кресла. И замер от неожиданности, обнаружив съёжившуюся на краешке кровати Гертруду. Она, услышав мои шаги, приподняла взлохмаченную со сна голову, завозилась под одеялом, пытаясь одновременно принять приличную позу, пригладить свои волосы и поправить халат. Вздохнула, посмотрела на меня и тихо пробормотала:

- Генрих? Я хотела непременно тебя дождаться, но задремала. Ты не против? Там, у меня на столе… я хотела бы прояснить все моменты до твоего отъезда в столицу… я-то ведь знаю, что ты думаешь обо мне незнамо что, да и генерал, он…

- Нет, не против, ты спи, сегодня для всех был тяжёлый день, всё можно решить позже, - я поправил её подушку и улыбнулся, видя, как она безуспешно пытается зафиксировать себя в вертикальном положении.

Казалось, Труди хотела сказать мне что-то ещё, но затем махнула рукой и закрыла глаза. М-да… что она там говорила про свой кабинет? Я открыл дверь и оказался в покоях супруги. Хм… никогда не был в этих комнатах. Моя первая жена, в те моменты, когда бывала в поместье, предпочитала жить в другом крыле, говоря, что плач Дитрихапо ночам мешает ей выспаться. Так что покои, ранее принадлежавшие моей матери (как мы помним, тоже не великой любительницы семейного очага и деревенской пасторали), долгое время пустовали. Перед женитьбой я велел отремонтировать их и поменять мебель, но ни разу лично не переступил порога её покоев. Точнее говоря, даже не счёл нужным, если быть точнее… так что же изменилось теперь?

В уютном кабинете моей супруги на столе действительно были разложены какие-то бумаги. Ну, что же, если это так важно, что Гертруда даже согласилась дожидаться меня в моих покоях… придвинув к себе толстую книгу, обнаружил ровные столбики цифр с обязательными подробными сносками, сделанными аккуратным уверенным почерком с лёгким наклоном и без всяких завитушек и прочих красивостей, которыми грешат некоторые дамы. М-да… если бы я не знал, что записи сделаны рукой моей дражайшей половины, непременно бы решил, что это писал мужчина. Мысленно хмыкнул, вспомнив, как графиня Гембах, моя дражайшая тёща, сокрушалась по поводу того, что приходится расстаться со своей старшей дочерью. Она, мол, чрезвычайно хозяйственная и выполняет функции экономки и управляющего.

Рассеянно подумав, что сон на сегодня откладывается, я углубился в чтение, изучал поясняющие сноски, заглядывал в старые бухгалтерские тетради, аккуратно прошитые и пронумерованные Гертрудой. Иногда выписывая для себя особо любопытные или спорные моменты. И чем дальше я просматривал записи, тем мрачнее становилось моё лицо…

Пожалуй, Труди была сто раз права, когда говорила, что наша беседа жизненно необходима. А я… хорош, конечно. Но, резких движений в отношении дядюшки Отто я решил пока не предпринимать, тем более, без комментариев со стороны моей супруги. Что тут можно сказать в своё оправдание? Что я никогда не интересовался тем, что происходит у меня дома? Что мне было скучно и странно заниматься ведением хозяйственных дел? Правильно, лучше всего промолчать. Во всяком случае, до того момента, пока Её Высочество со своей свитой не покинут наш дом. И сделают они это в самое ближайшее время, как я понимаю.

Решив отложить на потом все мысли, я аккуратно собрал лежащие передо мной бумаги в стопку и положил в стол, ухмыльнувшись своим мыслям о том, что не мешало бы мне провести остаток ночи в более комфортных условиях.

Гертруда

Я проснулась от какого-то тихого звука неподалёку, слегка приоткрыла глаза и бездумно-расслабленно наблюдала за тем, как солнечный свет заливал комнату, проникая сквозь не задёрнутые шторы и играя солнечными бликами на тёмно-шоколадном ворсе ковра на полу. Должно быть, уже достаточно много времени и странно, отчего Магда не разбудила меня, как она это любит делать по утрам: с радостно-бесхитростным выражением, мол, солнышко встало и нам сам Бог велел просыпаться.

Так, постойте! В моей спальне нет шоколадного ковра! Я резко села, да так, что чуть не свалилась с края кровати.

- Какого чёрта тут творится? – пробормотала я охрипшим голосом.

- И вам доброе утро! – разулыбалась моя горничная, внезапно возникнув откуда-то сбоку. – Скоро завтрак! Изволите ли вы спуститься вниз? Господин граф велел вас не будить слишком рано, сказал, что вы уснули достаточно поздно и он хотел бы, чтобы вы выспались.

При этом Магда выглядела загадочно и смущённо улыбалась, да так широко при этом, и хитро блестя глазами, что я с трудом поборола желание разочаровать девчонку, ядовито сообщив, что улыбается и смотрит со значением на меня совершенно напрасно – ничего особенного между нами с Генрихом не произошло.