Целительница для графа (СИ) - Рао Лия - Страница 2

– Они словно с ума посходили, – прошептал Карл, его перья взъерошились от волнения. Я в ответ молча кивнула.

Лошади охотников, фыркающие и переступающие с ноги на ногу от возбуждения, были убраны дорогими попонами, с вышитым гербом. Как я и предполагала, это был князь со свитой.

Волк, собрав последние силы, с отчаянным рыком бросился вперёд, пробиваясь сквозь плотное кольцо собак. Его мощные лапы с размаху обрушивались на псов, швыряя их в стороны, словно тряпичных кукол. Но псы, распаленные азартом и жаждой крови, не отступали. Они атаковали с разных сторон, целясь в уязвимые места – в бока, лапы, морду. Волк уворачивался и огрызался, но и получал укусы в ответ. Кровь обильно заливала его шерсть, смешиваясь с грязью и слюной. Рычание зверей и крики охотников были такие громкие, что мне захотелось зажать уши, лишь бы не слышать всего этого кошмара.

Один из псов, самый крупный и свирепый, с громким рычанием, прыгнул на волка. Он нацелился прямо в шею, пытаясь прокусить горло. Волк увернулся от смертоносного захвата и перехватил пса за горло. Он яростно сжал челюсти, и раздался жуткий хруст ломающихся костей. У меня внутри все похолодело от этого страшного звука.

Пёс дернулся и, мешком, упал в траву. Кровь обильно хлынула из разорванной шеи, забрызгав волка и траву вокруг. Я не сдержалась и вскрикнула от ужаса. Карл тоже напугался и сжал когти на моём плече так сильно, что мне стало больно. К счастью, царивший на поляне шум заглушил мой крик, и меня никто не услышал.

Все произошло так быстро, что никто не успел вмешаться. Охотники, на какое-то мгновение, казалось, онемели от увиденного, а затем раздались яростные, полные ненависти крики и ругань.

– Чёртов зверь! – проревел один из охотников, срывающимся голосом, – Это был мой любимый пёс!

Словно одержимый, он вскинул свое ружье, даже не целясь, просто подчиняясь какому-то неконтролируемому гневу. Раздался оглушительный выстрел, такой громкий, что у меня заложило уши. Другие охотники тут же последовали его примеру, и в следующее мгновение, поляну наполнили оглушительные хлопки. Пули, выпущенные почти в упор, с ужасающим хрустом, вонзились в тело волка, разрывая его шерсть и плоть. Пороховой дым, густой и едкий, окутал поляну.

– Рвите его! Рвите на куски! – закричали они собаками.

Собаки тут же бросились на мертвого волка. Они рвали его с жестокой свирепостью. Сердитые крики охотников, смешиваясь с лаем собак и ржанием лошадей, эхом разносились по округе.

Всё это продолжалось не больше нескольких минут. Насытившись зрелищем растерзанного волка, охотники начали успокаиваться. Они обменивались довольными взглядами и грубыми шутками, продолжая кружить вокруг места схватки, разглядывая разорванные тела волка и пса, лежавшие в грязи и крови.

Я закрыла глаза, не в силах больше смотреть на эту ужасную картину. Спустя какое-то время, я услышала, что кони, с тяжелым топотом, начали выезжать с поляны. Охотники, подбадривая своих лошадей громкими выкриками, двинулись прочь. Их голоса, вперемешку с хрустом ломающихся веток, лаем собак и фырканьем лошадей, становились все тише и тише, пока, наконец, окончательно не растворились вдали.

Я с опаской открыла глаза и увидела, что на поляне остались лишь следы их дикой охоты – кровавые пятна, разбросанные по траве, растерзанные тела волка и пса, и следы от копыт и лап, разворотившие землю.

Когда эхо последних удаляющихся криков и топота копыт затихло в дали, я, наконец, вылезла из своего укрытия за кустами. Мое сердце, все еще колотящееся от напряжения, постепенно успокаивалось, но внутри меня оставалось странное беспокойство. Мне хотелось еще раз взглянуть на волка. Его необычный вид и ужасная смерть не выходили у меня из головы.

Осторожно ступая по примятой траве, я подошла к центру поляны. Окровавленное тело волка лежало неестественно раскинувшись в грязи. Его шерсть была свалявшейся, слипшейся от крови, и местами вырванной клочьями. Некоторые участки шерсти были сожжены, от пороха. На боку зияла рваная рана, окруженная багровыми потеками, из которой сочилась темная жидкость, медленно впитываясь в траву. Виднелись глубокие порезы и ссадины от когтей и клыков. В воздухе витал густой, тяжелый запах крови и пороха, от которого у меня запершило в горле.

Вдруг мое сердце пропустило удар. Из-под полуопущенных век, с едва заметным движением, на меня уставился янтарный глаз, полный нескрываемой боли и злобы. Мне показалось, что грудь зверя на долю секунды поднялась, еле заметно, словно он вздохнул. Я не могла поверить своим глазам. Волк был жив!

– Беги! – громко прокаркал Карл.

От ужаса у меня похолодело все внутри. Мои ноги подкосились, и я отшатнулась назад, упав. Я не могла произнести ни звука. Страх, первобытный и животный, сковал меня. Я поползла назад, стараясь как можно дальше оказаться от этого страшного, поверженного, но все еще живого зверя.

Страх, холодный и липкий, сковал меня, когда я, не помня себя, отползала от этого жуткого, все еще живого зверя. Мои руки дрожали, оставляя на земле неровные следы, а сердце, казалось, колотилось где-то в горле. Мне нужно было убраться отсюда как можно скорее, пока он не очнулся, пока не пришел в себя.

Неожиданно, моя рука попала во что-то теплое и липкое. Я вздрогнула и, с отвращением, посмотрела назад. Я почти доползла до мёртвой собаки, той, что еще недавно так свирепо нападала на волка, и теперь моя рука стояла в луже её тёплой крови. Меня тут же затошнило, желудок свело судорогой, и к горлу подступил комок. Но, как ни странно, это омерзительное чувство прогнало нахлынувшую волну страха, и я, наконец, смогла хоть немного думать.

Карл, который, как тень, следовал за мной, тихо прокаркал, нетерпеливо перебирая лапами на ближайшей ветке:

– Нам надо уходить! Глупая девчонка, ты что, не понимаешь? Вдруг этот зверь очнётся, и нападёт на тебя?

Но я, словно прикованная, не могла пошевелиться. Я смотрела на волка. Он лежал там, в центре поляны, совсем неподвижный, только грудь едва-едва заметно поднималась и опускалась, словно он изо всех сил цеплялся за жизнь. Его янтарный глаз, приоткрытый лишь на мгновение, смотрел прямо на меня, и в этом взгляде не было ничего, кроме ярости и ненависти. Никакой мольбы о помощи. Никакой слабости. Только дикая, нечеловеческая злоба.

Карл снова заговорил, на этот раз с ноткой тревоги в голосе:

– Чего ты ждешь? Беги, пока он тебя не убил! Это же зверь!

Но я продолжала смотреть на волка, и чем дольше я смотрела, тем сильнее во мне росло какое-то странное, противоречивое чувство. Жалость? Да, это была жалость. Несмотря на всю ярость в его глазах, несмотря на весь тот ужас и страх, который я испытала, я почему-то не могла просто убежать. В нем было что-то такое… Что-то, что вызывало во мне странное сочувствие.

– Я не могу его бросить, я должна ему помочь, – прошептала я, не отводя глаз от волка.

– Ты что с ума сошла? – завопил Карл. – Иди домой! Вот Агафья никогда не стала бы рисковать почем зря!

Я не стала с ним спорить, потому что сама не понимала, откуда во мне взялась эта странная решимость. Я знала, что это безумие, что это может быть опасно, но какой-то внутренний голос, какая-то глупая, девичья жалость гнала меня вперед.

Я встала на ноги и неуверенно подошла к волку. Он не шевелился, продолжая следить за мной своим янтарным глазом сквозь полуопущенные веки. Я медленно опустилась на колени рядом с ним.

Мои пальцы дрожали, когда я осторожно ощупывала раны волка. Огнестрельные раны выглядели ужасно – черные, обугленные края, воспаленная кожа вокруг. Раны от укусов собак были также рваные, глубокие, кровоточащие.

Я достала из своей сумки, прикрепленной к поясу, несколько мешочков с сушеными травами, небольшие склянки с мазями и настойками, небольшой нож. Я всегда носила их с собой, на всякий случай. Теперь такой случай наконец наступил, но разве могла я подумать, что использовать их придется для дикого зверя?