С чистого листа (СИ) - Баранников Сергей - Страница 17

Когда дверь всё-таки подалась, я ворвался в комнату и увидел Анатольича, который сидел на стуле возле отца и рыдал. Мне даже не нужно было использовать дар, чтобы понять причину — я опоздал.

Но почему? Энергии в теле отца было достаточно, чтобы продержаться по меньшей мере ещё дня два. Что пошло не так, и почему Анатольич в курсе, а мать до сих пор в неведении? Может, Лёня сообщил о несчастье, а от матери утаил, чтобы подготовить её?

Я коснулся руки отца и призвал дар в надежде, что ещё хоть что-то можно изменить. Нет, сердце уже минут пять как остановилось и сделать хоть что-то было невозможно. Стоп! Как это пять минут, если Анатольич промчался мимо нас куда раньше? Что вообще происходит?

Я перевёл взгляд на водителя, а тот, словно почувствовал мой немой вопрос, сполз со стула и завыл, как побитая собака.

— Откуда? — только и смог выдавить я из себя.

Я продолжал осмотр и наткнулся на огромную концентрацию яда в теле. Откуда он вообще мог взяться, если я боролся с ним каждый день и пробивал этот дурацкий барьер? Теперь он был настолько сильным, что моих сил едва хватило.

— Простите, Николай Александрович… — пробормотал мужчина, а меня словно током прошибло.

Я стоял с широко раскрытыми глазами и смотрел на водителя, но всё ещё не мог поверить в то, что мои мысли окажутся правдой. Каждый день, два года кряду этот подонок травил отца малыми порциями яда, подмешивая его в пищу. Как я сразу не догадался? Ладно я, за несколько дней жизни в этом теле на меня высыпался целый ворох проблем, и я попросту не сориентировался раньше, но куда смотрел мой предшественник, и о чём он думал?

— Анатольич, как ты мог? Отец спас тебе жизнь, а ты так ему отплатил?

— Николай Александрович, прости! — произнёс Анатольич, а его подбородок дрожал от волнения. — Он угрожал Софьюшке и её дитю, я не мог отказать! Если бы я не согласился, или пошёл в полицию, он бы их убил.

— Кто «он»? Вельский?

Анатольич рыдал и не мог произнести ни слова, а меня словно прорвало. Хотелось ударить его по лицу и хлестать по щекам, чтобы он прочувствовал на себе хоть частичку той муки, которую испытали Павловы за эти годы. Возможно, если бы в этом теле до сих пор оставался прежний Николай, так бы всё и произошло, но я смог взять себя в руки.

— Сейчас я вызываю полицию, а ты рассказываешь обо всём: кто дал тебе яд, как ты травил отца, как ты участвовал в покушении на меня. Ведь это ты выдал бандитам место на трассе, где я нахожусь? Я ведь сам рассказал тебе это, когда попросил забрать меня.

— Я виноват, — с неожиданным спокойствием произнёс Анатольич. — Я старался служить вашей семье как мог, чтобы хоть как-то загладить свою вину. У меня просто не было другого выбора. Он страшный человек! Он убьёт их, если я скажу хоть что-то. Ещё раз простите!

Прежде чем я успел разгадать его задумку, Алексеич впился зубами в воротник, где что-то противно хрустнуло, а затем мужчина обмяк. Я бросился к нему, потому как это был единственный человек, способный доказать вину Вельского, но опоздал. Концентрация яда была настолько высокой, что он умер практически мгновенно.

— Да чтоб тебя! — я в сердцах пнул обмякшее тело Анатольича и, обхватив голову руками, сел на освободившийся стул.

Погружённый в собственные мысли, я не сразу заметил как в комнату вошёл Жаров. Целитель прошёл к телу Анатольича, положил руку ему на солнечное сплетение и закрыл глаза.

— Смерть наступила от слабости сердечной мышцы, — сухо прокомментировал он и перешёл к телу отца. Афанасий Ильич ненадолго замер, а затем покачал головой. — Горе, когда наставник переживает своих учеников. Жаль, Саша, что я увидел твой закат.

Жаров повернулся ко мне и произнёс: «Мои соболезнования семье Павловых», а затем вышел из комнаты, чтобы побыть наедине.

Смерть отца стала сильным ударом для всей нашей семьи, но я дал себе клятву вывести истинного убийцу на чистую воду. Он должен заплатить за всё. Но для этого мне нужно больше информации. Я должен переговорить с Митрофановым и узнать детали его отравления, а для этого нужно втереться к нему в доверие. Неплохо было бы узнать о том, что говорит знать и о чём она думает. Но тогда придётся вертеться в их кругах и ловить каждое обронённое вскользь слово. Но сначала — отдать должное человеку, который спас тысячи жизней и заслужил достойные похороны.

Прощание с отцом состоялось на следующий день после его смерти. Проводить его в последний путь пришло на удивление много людей, среди которых я знал совсем немногих. Жаров заскочил ненадолго, потому как его ждали в больнице. Это мне дали выходной, а профессиональные целители были на вес золота.

Я нисколько не сомневался, что Афанасий Ильич придёт попрощаться с одним из лучших своих учеников, а вот появление Печкина меня приятно удивило. Хотя, помнится, Фёдор Иванович упоминал, что был частым клиентом у отца.

Кстати, а ведь я так увлёкся делами, что до сих пор не заглянул к нему. Фермер заметно морщился при каждом движении. Было заметно, что даже ходьба доставляет ему болезненные ощущения, но всё равно он счёл необходимым приехать.

Завтра непременно заскочу к нему после работы. Правда, теперь придётся брать такси, потому как водителя у нас нет, а управлять автомобилем я не умею. Пока пройду курсы и получу разрешение! Средство передвижения мне нужно уже сейчас.

Я обвёл глазами гостей церемонии и понял, что в основном это были люди, которые были пациентами у отца. Вот с ними можно поработать в частном порядке, потому как это мои потенциальные клиенты. Но сейчас меня волновало другое: где друзья семьи? Неужели они все отвернулись от Павловых, когда отец перестал быть им полезен?

Хотя, кажется, я вижу одного, но его появлению я совершенно не рад. От машины в сопровождении телохранителя к траурной процессии направлялся Вельский. Что ему здесь нужно? Нет, как он вообще осмелился появляться здесь после всего, что натворил? Это по его вине отец два года провёл в состоянии овоща, а когда появился реальный шанс вернуть его к прежней жизни, этот подлец приказал его убить. Он и меня пытался прикончить, что ему отчасти удалось, ведь не перестань в какой-то момент биться сердце настоящего Николая, я бы ни за что не смог оказаться в его теле. Нет, ему здесь нечего делать!

Я направился к нему, чтобы высказать всё, что думаю. Да, а я пока не могу доказать его вину, но это не значит, что можно безнаказанно появляться здесь.

— Галина Юрьевна, примите мои искренние соболезнования! — произнёс Вельский, изображая глубокую скорбь. — Саша был замечательным человеком и много добра сделал для людей.

— Благодарю, Слава! — ответила мать, крепко сжав руку друга семьи. Эх, знала бы она что он за человек на самом деле! Ничего, она непременно всё узнает, когда придёт время.

— Владислав Гаврилович, можно вас на минуту? — процедил я и отошёл в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Хотелось вытолкать его в шею на глазах у всех, но я не хотел превращать церемонию прощания с отцом в выяснение отношений и уж тем более, расстраивать мать.

— Конечно-конечно! — заверил меня мужчина.

— Как вы смеете появляться здесь после всего, что произошло? — произнёс я, посмотрев ему в глаза. Нет, я совершенно не боялся этого подонка. Он может угрожать моей жизни, но дух ему не сломить. Пусть знает это.

— Николай, понимаю, что ты расстроен смертью отца, но я пытался ему помочь. Ты сам видишь, что никто не смог разобраться в том, что происходило с его организмом.

— Мне-то можете не рассказывать эти сказки. Я всё знаю и выведу вас на чистую воду, — спокойно ответил я.

— Не понимаю о чём ты.

Вельский сделал жест рукой, повелев телохранителю не вмешиваться, а затем благоразумно удалился. Может, он действительно невиновен? Но кому нужно подставлять Владислава Гавриловича? Да и зачем, если всё можно провернуть куда проще. Слишком уж сложный и громоздкий план.