Сумерки войны (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 2

Кулик усмехнулся, и, отойдя от карты, уселся за стол. Закурил папиросу и посмотрел в окно — за стеклом вовсю буйствовала та самая весна, которая как раз в том расцвете, который предвещает наступление лета. Жаркая погода, непривычная для этого времени года — обычная питерская погода куда пасмурней, да постоянная балтийская слякоть.

— Дивизия должна быть расчетной единицей, и не сильно уступать вражеской по основным параметрам — численности людей, количеству и качеству вооружения, мощности артиллерийского залпа и наличию достаточного числа противотанковых пушек и ружей. Если такая «арифметика» будет строго соблюдаться не только на штабных картах, но и в реальной жизни — мы задавим немцев намного быстрее, понеся намного меньшие потери, чем сейчас. Вот смотри, что мы сейчас имеем — у немцев 16 тысяч, но долго такая цифирь не простоит, потихоньку начнет снижаться, неуклонно и неотвратимо. Все дело в том, что противник с опозданием начал формировать новые пехотные соединения, что нам во время контрнаступления сыграло на руку. А на новые дивизии нужны люди, много резервистов и новобранцев, человеческий ресурс в Германии ограничен. Как и у нас, кстати, несмотря на видимость «многолюдности» — слишком многих мы уже потеряли за прошлое лето. Тем не менее, три с половиной сотни «нормальных» дивизий мы имеем — егерские и горнострелковые лучше не учитывать — у них слишком специфические задачи, их следует считать как две к одной. А немцы выставить смогут не более двухсот полнокровных дивизий, а для их страны это большое напряжение. Потому сокращение дивизионных штатов неизбежно, а это приведет к тому, что на одну немецкую дивизию мы будем иметь две наших. Хорошо, полторы — у Гитлера есть союзники, с нами воюют финны и румыны, появятся венгры, возможно итальянцы — но это уже совсем экзотично. К тому же у противника намного большее число людей в тыловых службах, так что если численность дивизии сократится с шестнадцати до двенадцати тысяч, то число батальонов в полку также сократится с трех до двух, или вместо трех полков останется два, как в горнострелковых и моторизованных дивизиях. Но не будем забегать вперед, и так ясно, что на один наш стрелковый корпус немцы имеют сейчас две своих дивизии в лучшем случае, в худшем одну, что отнюдь не редкость — мы при таком соотношении наступали под Ленинградом этой зимой, и добились успеха.

— Но ведь их дивизии значительно превосходят нас сейчас в артиллерии численно, потому и отражают наши атаки.

— Я бы так не сказал — нас превосходят в умении действовать артиллерией, а это совсем иное. По мере получения опыта и формирования соответствующих навыков, превосходства противника будет «сглаживаться», потом нивелируется, а дальше начнет уступать первенство. Что касается собственно дивизионной артиллерии и минометов, то по числу стволов определенный паритет — у противника 12 150 мм и 36 105 мм гаубиц, у нас 12 122 мм гаубиц, 24 трехдюймовые пушки и 18 120 мм минометов. Общий залп примерно в три четверти от вражеского, что соответствует численности дивизий, но при этом в полковой артиллерии достигнуто полное равенство, и даже чуть больше в нашу сторону. Так что все дело в умении всем этим правильно распорядится, да обеспечить ствольную артиллерию необходимым боекомплектом. Но тут многое от наших союзников зависит — очень нужны порох и взрывчатка, а это химическая промышленность, в которой мы серьезно уступаем. А пока поставок мало, то можно компенсировать только за счет большого числа минометов — вот тут сдерживающих ограничений нет, только дальность стрельбы меньше в два раза. Есть другие факторы, что играют за нас против немцев, и они серьезные.

— Что ты имеешь в виду, Григорий? Свою артиллерию?

— Именно ее — она оказалась подготовлена к войне намного лучше танков и авиации, и лучше пехоты, как не странно — и эта характерная традиция для русской армии оказала свое влияние и на советского «бога войны». И ваш покорный слуга, — тут Кулик ткнул себя в грудь, — пребывая на посту начальника ГАУ, сделал очень многое, чем я сейчас и воспользовался. Есть такое грех — беззаветно люблю свою профессию, вот и решил выжать все по максимуму.

— Я и так вижу, как каждый раз ты на свои пушки уповаешь, Григорий.

— И правильно делаю. Вот возьми ситуацию, что наступила осенью прошлого года. Значительная часть матчасти потеряна, чтобы «залатать дыры» на фронте формируются десятки новых дивизий, и как следствие резкое снижение количества стволов в них. Перед началом войны по своей огневой мощи наша дивизия превосходила германскую по весу совокупного залпа, потому считалась, что двухсот дивизий вполне хватит. Но ошиблись — уровень подготовки командиров на всех ступенях не соответствовал современным реалиям войны. А потому любую сложную систему в такой ситуации заменяют на две простых, количеством пытаются перешибить качество. И второй фактор — быстрое развертывание производства минометов и трехдюймовых орудий и боеприпасов к ним. И каждая «простая» дивизия чуть усиливается, незаметно, но в этом и есть выход — мощь залпа быстро растет. Причем не за счет орудий — число тех, весьма незначительное, увеличилось всего в полтора раза — с восьми гаубиц до двенадцати, с шестнадцати трехдюймовых дивизионных пушек до двух дюжин. Но было перед войной двенадцать полковых минометов — а сейчас втрое больше. В бою один на один наша артиллерия слабее, но, слава богу, что быстро восстановили стрелковые корпуса, а вместе с ними и корпусную артиллерию.

Кулик оживился, потер ладони — ходом реформирования Красной армии он был доволен — ведь столько понаделали ошибок.

— Вот именно корпусная артиллерия и нивелирует уже сейчас превосходство германских дивизий в огневой мощи, причем все системы относительно легкие в отличие от прежних шестидюймовых гаубиц-пушек и 122 мм А-19. Вот в этом заключалась главная моя ошибка — эти орудия должны быть только при армиях или в РВГК. Семи тонные системы таскают на тракторах, подвижности никакой, корпуса только стесняют. Купировать прорыв танковых групп не могут, отстают на марше даже от пехоты. А сейчас все стало на свои места — у любого комкора будет к лету два дивизиона тяжелой артиллерии. Или старые 152 мм «мортиры» на конной тяге, или новые М-10, и к ним 107 мм пушки, устаревшие, понятное дело — этого пока вполне достаточно, временно, так сказать. Но есть дивизион 122 мм гаубиц, один–два полка УСВ или новых ЗИС-3, которые в любой момент могут усилить одну из стрелковых дивизий, попавших под вражеский удар. Понимаешь, теперь нам воевать будет значительно легче, тем более новые 107 мм пушки и 152 мм гаубицы снова будут выпускать, пусть с дульным тормозом. Их поставят на облегченные лафеты от М-30 — а «тягачи» для них мы найдем…

Одно из самых удачных решений в войне — наложили ствольную группу М-10 на лафет 122 мм гаубицы М-30, добавив дульный тормоз для уменьшения отдачи. И получилась 152 мм гаубица Д-1, некоторые образцы которой стреляют до сих пор, и даже воюют…

— «Крысы», проклятые «крысы» — теперь они уже ночами стаями носятся! Днем «большие», а ночью «маленькие» — «крысы» и есть «крысы»! Русские честно не воюют, они действуют как стервятники, терзающие тушу упавшего и уже умирающего быка!

Командующий 2-м армейским корпусом генерал пехоты граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельд с ужасом смотрел на падающий вниз погребальным костром огромный планер, на котором пытались доставить окруженным германским войскам столь нужный бензин. Ситуация теперь совсем не напоминала ту, что сложилась в начале февраля, когда русские только окружили занимающие центральное место фронта дивизии. Сам Гитлер его уверил, что ничего страшного не произойдет — через два месяца в группе армий «Север» соберут достаточное количество войск для деблокирования, а все это время окруженные дивизии Брокдорфа будут снабжаться по воздуху транспортными авиагруппами люфтваффе. И он тогда поверил, да и как мог не доверять фюреру германского народа и главнокомандующему вермахтом. Хотя уже с Рождества начал осознавать, что дела пошли не так хорошо, как хотелось, вернее, совсем нехорошо, и с каждым днем еще хуже.