Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана - Страница 16

— Роман, вы в порядке?

Немного нахмурившись, врач смотрит на меня с беспокойством.

— Так, кажется, рановато мы сделали выводы, что все в порядке. Дообследоваться нужно. Вероятно, ваша дочь не зря обеспокоилась. Путанное сознание, невозможность ответить на стандартные вопросы.

Медсестра прислушивается.

— Некоторые последствия после травм проявляются сразу же, — объясняет ей врач. — Другие накатывают немного позднее. Главное, их не упуститься, посчитав, что все в норме.

— Нет, док, послушайте, я…

— Передай полицейским, чтобы зашли позднее, — командует врач.

— Но я готов с ними побеседовать, — возражаю я.

Откровенно говоря, еще не решил, что скажу, но сама ситуация меня напрягает.

— Здесь я решаю, готовы вы или нет, — отрезает врач. — Не готовы.

Меня поставили на место, как нашкодившего школьника.

Если врач скажет полицейским, что я не в состоянии отвечать на вопросы, что я собой еще не полностью владею, то мои показания и учитываться не будут.

А я…

Неужели я готов закопать жену?

*** Врач назначает дополнительные обследования, а я быстро проваливаюсь в сон. Едва прикрыл глаза, и будто в омут нырнул.

В ледяную прорубь.

Выныриваю обратно и стукаюсь головой о лед.

Еще раз — тот же эффект!

Начинаю паниковать в холодной темной воде.

Теряю ориентацию, поняв, что нырнул и меня снесло в сторону.

Развернуться не получается, кислород в легких заканчивается.

Распахиваю рот и в него вливаются темные воды, будто в глотку кто-то напихал острых иголок.

Дышать нечем, вода, одна вода…

Вода под коркой льда.

Боль раздирает легкие.

Просыпаюсь со слабым криком на губах и чувством, что я прокусил губу.

Ощущение кошмарного сна еще не отпускает, меня трясет, больничная рубашка липнет к вспотевшему телу.

Голова болит.

Я знаю, что она сильно болит из-за падения, но мозг, обманутый реалистичным сновидением, считает иначе.

Когда-то я читал статейку о том, что мозг не различает события во сне и реальность. Для него и сны реальны, поэтому иногда бывает такая реакция — и возбуждение, и слезы, и радость, и страх, да.

В каждой клеточке моего тела сейчас скрутился душераздирающий страх.

Страх, которым меня продолжает колотить еще некоторое время.

Ко мне в палату заглядывает медсестра.

— Все хорошо?

— Д-да.

— По вам не скажешь. Вид встревоженный. Кстати, вам тут на телефон звонил сын.

— На телефон?

— Да. На телефон. Был среди ваших личный вещей, я поставила на зарядку. Кстати, новый входящий вызов. Подписано «Сын» Ответить?

В голове будто взрываются снаряды, один за другим, а тело все еще колет, легкие все еще болят…

Мне нужно зацепиться за эту реальность как можно увереннее, поэтому я

соглашаюсь.

Мужественно тяну руку к телефону и понимаю, что пока не могу даже самостоятельно на вызов ответить, кнопка раздваивается, как и мои пальцы.

Черт…

Снова фокус потерял.

Медсестра отвечает на вызов и передает телефон мне, тихо выходит из палаты.

— Алло.

— Алло, папа! Слава богу! Я думал, вы с мамой сквозь землю провалились. Что у вас там случилось, пап? — интересуется Игорь.

Интересуется напористым голосом, пожалуй, даже слишком.

Как будто уже в курсе произошедшего, черт…

О чем я думал?

Конечно, такое событие мимо не пройдет. И, вероятно, Марина сама Игорю позвонила, потому что он старше, ответственнее, потому что она сама не вывозит ситуацию и не может даже подать мне салфетку, чтобы вытереть рвоту.

Вот что значит вырастить младшего ребенка в состоянии тотальной любви.

Ее детская беспомощность и наивный взгляд меня умиляли до глубины души. Какого любящего отца не растрогатет вид доченьки? Вот и меня всегда это трогало…

До недавнего времени, что ли?

Я вдруг начал замечать, что дочь из милой принцессы превратилась в капризную, а последние события так и вовсе обнажают суть.

Или я просто преувеличиваю?

Мысли скачут с одного на другое.

— Игорь, — вздыхаю.

— Да чтоб тебя, пап. П…ц!

— Не бранись при отце.

— А я буду! Буду браниться. Значит, Марина не солгала.

— Она тебе позвонила? — Что? Нет, я сам. Дозвониться до вас с мамой не смог, сестре набрал, она мне выдала. Это, что, правда, пап? Ты… Ты в больнице, а мама — в тюрьме?

— Собственно, не в тюрьме. В тюрьму сажают после того, как суд решит….

Сын меня обрывает:

— Папа, ты себя слышишь вообще? Какая, нах, тюрьма? Ты о чем?! Что такого вы с мамой не поделили, что ты на нее вызверился? Вы поссорились? Повздорили? Драка? Не верю! Папа! Не молчи, ответь!

Голос сына зудит в голове, а потом этот зуд распространяется мне под кожу, прогоняя ощущение тысяч иголок, которые в меня впились.

Холод отступает, кошмар тает. Но наваливается кое-что другое: ощущение реальности, переданное мне через восприятие другим человеком.

— Нет, Игорь, послушай. Это просто ссора вышла из-под контроля.

— Вышла из-под контроля и…Что дальше следует? Сор из избы не выносят, так? А друг на друга не заявляют, если немного повздорили. Пап, это просто посмешище… Я ни за что не поверю, что мама на тебя напала. Ты маму-то видел? Она ж маленькая, а ты…

К лицу резко приливает жар.

Вот еще, стыдить меня вздумал.

— Что вы панику развели? — отвечаю раздраженно. — Что ты, что Марина! Да, кое-что случилось. Разберемся, не маленькие!

— Я тоже такого мнения, папа. Разберемся. Без полиции, так? Это вообще полный треш! Не ожидал я, что вы там с ума посходили!

— Послушай, мы разберемся. Сами. Ясно?

— Ты с мамой разговаривал?

— Что? Нет еще…

Я-то думал, разговор у нас будет. Но другой.

И с иной позиции.

С моей позиции силы. Правда на моей стороне, жена мне мозг вынесла! И я… Я вообще ее спасать кинулся. Выходит, я — пострадавшая сторона, герой.

А перед этим, кажется, я же сам жену и толкнул.

Жар снова приливает к лицу.

То жар, то холод, пот липкий и противно пахнет.

Я чувствую, как потею, и совсем перестаю понимать, что происходит.

Кажется, врач был прав: мое сознание еще слишком запутанное, чтобы говорить о серьезных вещах и делать какие-то выводы.

Выкрутиться пытаюсь:

— Поговорим позднее, ладно? Меня спать тянет.

— Как ты вообще можешь спать после такого?! — с укором вздыхает сын и признается. — Ты меня разочаровал, папа. Ты сам говорил, что семья и любимые — в приоритете. Ты сам растил меня с такими идеалами, а сейчас, что случилось?

— Игорь, не наседай. Сейчас нам всем тяжело.

— Я уже выехал, пап. Но знай, написав на маму заявление, пусть даже вы поссорились, ты будешь выглядеть… жалко, пап. И ты всех нас опозоришь. Ты подумал, как это со стороны смотреться будет? Как семейка алкашей, которые, перепив, друг другу морды набьют и бегут писать заявление! А потом забирают их. Клоунада!

— Не перегибай.

— И я о том же. Понимаю, что вы, кажется, крупно поссорились, если дело дошло до такого. Но не перегибай, пап. Как бы пожалеть не пришлось.

— А знаешь, я кое о чем жалею все-таки!

— О чем же? О том, что позволил ссоре между вами перерасти в это?

— Жалею, что столько лет жил в иллюзии идеального брака. У нас… У нас все плохо! — срываюсь, давлюсь собственными словами. — Давным-давно плохо! И я поступлю так, как считаю нужным. Потому что наши отношения с мамой вас не касаются!

— Я хочу поговорить с адвокатом.

Дежурный смотрит на меня с раздражением.

— Я хочу поговорить с адвокатом, у меня есть такое право. И родственникам сообщить, где я нахожусь, — продолжаю.

Первый шок сошел, теперь я начинаю мыслить рационально.

Мне нужен адвокат и помощь со стороны — тех, кто не станет поддерживать ложь Романа.