Умная пыль (СИ) - Федотова Татьяна - Страница 5

Крутой дядька.

— Подойди ко мне.

Голос тихий, низкий, приятный, успокаивающий. Мирослава убрала руку от своего лица, подошла на безопасное расстояние и взглянула туда, где у обычного человека должно быть лицо — непроницаемая темнота и блеск живых, рассматривающих ее с интересом, глаз.

— Ближе.

Еще два шага вперед… и вот уже ее ступни стоят между его.

— На колени.

Мирослава опустилась на колени. Он дотронулся до ее головы и она ахнула:

— Тишина! Я… Я… Я такой тишины без цифрового шума не испытывала… двадцать лет. Родители выбрали за меня чипизацию. А потом… Вирус…

— Я бы возненавидел человека, если бы мне год подряд показывали секс с ним. Он еще жив?

— Он органический зомби, — прошептала Мирослава, счастливо улыбаясь.

Его рука растрепала ее волосы, уложенные в длинное каре, пальцы скользнули по лицу. Мирослава непроизвольно тянулась за рукой, боясь, что без нее в голове опять начнется цифровой шум и вернется Ян. Она обхватила его колени и прижалась к нему.

— Ты как котенок. Волосы мягкие, пушистые, — рассмеялся мужчина и намотал ее волосы на свой кулак…

— Сыворотку вкололи такую классную, что во мне починилось все, что сдохло за этот год, — Мирослава сидела рядом с Ядвигой в кафе того же притона, но в зоне для элитных гостей.

— А что потом? — спросила подруга.

— Мне всунули в руки мои шортики и вытолкали из комнаты, — краснея от воспоминаний, призналась Мира.

Слон оказался прав — Мирослава возбудилась. Кто-то внутри нее знал, что хочет сидящий перед ней человек… и она это делала. Иногда ей казалось, что она в его теле, и ее захлестывало его удовольствие, а в другой раз она понимала, что он в ней, и это не она делает ему хорошо, а он сам. Фейерверки взрывались один за другим, пока неожиданно не наступила пустота от разрыва контакта. Сильные чужие руки подхватили ее и вытащили из комнаты. Все тот же огромный зомби, что привел ее к Барону, придерживал ее за плечи, пока она натягивала на себя шорты прямо в коридоре, среди толпы посетителей. Слон поджидал ее на лестнице — ее выбросили в коридор, как ненужную, использованную вещь — и отвел в это самое кафе, где в тишине и спокойствии угощались уважаемые клиенты.

Мирослава принюхалась: настоящий кофе для нее — уже давно забытая роскошь, и, судя по тому, что ей с Ядвигой дали газировку со вкусом кофе, роскошь не всем доступную.

— Так ты видела его лицо? — шепотом спросила Ядвига.

— Мельком. Мне показалось, что он был в черной маске.

…Мирослава вернулась домой уже под утро. Сын впустил ее и ушел спать. Изображение Яна в правом глазу не появлялось. С непривычки Мира часто бегала к зеркалу, но легкой дымки с силуэтом мужа в глазу не было.

Ян ушел из семьи через три месяца после заражения “умной пылью”. Лекарств для его группы людей не было, и оставалось только молиться, чтоб его разум подольше сохранил свои функции. Но его мозг проиграл. Первые пару месяцев он приходил в гости, и жена с сыном выходили к нему на улицу, пока однажды он пришел и не узнал их. С тех пор иногда память тела приводила его домой. Сын наблюдал, как он ходит по детской площадке, где когда-то гулял с маленьким Славкой, трогает качели, пытается забраться на турник.

Мирослава зашла в комнату сына. Спящим он был точной копией отца, а днем он раздувает ноздри и хмурится, подражая ей, и сходство расплывается.

— Мой малыш…

Кто-то поскребся об дерево, и Мирослава автоматически склонилась над сыном, защищая его. Опять тишина. Показалось. Подоткнула сползшее одеяло…и снова раздался этот скребущийся звук. Она резко обернулась. Звук доносился из клетки Кори. Активированный наладонник Мирославы загорелся мягким голубым светом — она протянула руку вперед, освещая пространство. Рука зомби при помощи пальцев, как бактерия на ложноножках, передвигалась по полу клетки. Пальцы худые. Костяшки, обтянутые кожей, проскальзывают сквозь прутья и цепляются за решетку, словно внутри клетки сидит узник. Мирослава зажала руками рот, чтоб криком не разбудить сына. Конечность мужа теперь… их домашний питомец. А ведь когда-то эта рука дарила цветы, водила машину, ласкала ее, держала сына. Мирослава протянула руку и погладила сухую кожу на костяшках пальцев. Рука в клетке задрожала.

Она пробормотала сквозь стиснутые зубы:

— Проклинаю создателей “умной пыли”, кем бы вы ни были… Сволочи, нелюди…

Мирослава проспала почти сутки, изредка просыпаясь. Пару раз ей снилось, что ее тело было в рабстве у Барона… и ей это нравилось. Она просыпалась счастливая, улыбалась и шла под душ, думая о том, что случилось с ней в той комнате.

…На следующий день позвонила Ядвига.

— У меня внизу правого глаза появилась информация о состоянии моего организма, — сказала ей Мирослава. — У меня обезвоживание и нехватка определенных витаминов. Все остальное в пределах допустимого. Внутри меня зародилась надежда, что я излечилась от зомбо-вируса. Но, как бы мне этого не хотелось, за простой секс такую цену не заплатят.

— Ты пессимистка, Мира. Надо верить людям, — вздохнула подруга.

Мирослава оказалась права — через пару дней в глазу проявился Ян. Ее настроение тут же испортилось.

Славка, оказывается, выпускает руку Яна погулять по комнате. Рука ведет себя как собака, жмется к ногам, поглаживает пальцами ступни. На первый взгляд она безобидна. Но Мирослава не разрешает ее выпускать ночью, когда они спят или ее нет дома.

В конце недели в гости напросилась Ядвига, приведшая с собой (к неудовольствию Мирославы) Слона.

— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, Славка! — Слон также, не стесняясь как и в прошлый раз, тискал Ядвигу, только сидели они не на барных стульях, а в тесной кухне панельной многоэтажки. — Расклад такой — ты Барону понравилась, и даже очень. За две сыворотки работа на всю ночь. Ты приходишь вечером в клуб, тебя забирают его люди. Куда увозят, я не знаю, но у тебя на руках останутся две сыворотки — свобода на две недели. И это все. Еще одну сыворотку за ночь с тобой дам тебе я. А дальше — свободный доступ. Будешь продаваться как все на общих условиях. Протянешь максимум полгода.

— А было когда-нибудь такое, чтобы Барон западал на девушку больше чем на два раза? — Мирослава с надеждой заглянула в маленькие глазки Слона.

— Нет, — качнула головой Ядвига. — Паре девчонок он предлагал такие же условия как и тебе. Можешь рискнуть и дожидаться, пока он позовет тебя еще раз, но третьего раза с Бароном не было ни у кого. А можешь принять предложение одного человека, который очень щедро заплатит.

— Насколько щедро? — приободрилась Мирослава.

— Вот, Славочка, — улыбнулся Слон, показывая сгнившие от наркоты зубы, — это уже другой разговор. Это твой билет с этого кладбища. Клиент заплатит столько, сколько ты скажешь. А делать-то почти ничего не надо. Выпьешь таблетку, и поцелуешь покупателя. Рот в рот, с языком. Больше тебе ничего делать не надо.

— Он не целуется, — вспомнила Мира секс с Бароном.

— Тогда — любой другой контакт со слизистыми.

Мирослава заморгала… Черт, Ян опять появился не вовремя.

— Я хочу сыворотку на полное излечение, — твердо проговорила она, не моргая, глянув Слону в глаза.

Он перестал лапать Ядвигу и уставился на хозяйку квартиры.

— Много хочешь, — Слон встал и пошел на выход. — Я буду разговаривать с клиентом, — раздалось из коридора, и дверь за ним тут же захлопнулась.

— Мама влюбилась в отца в Париже. Точнее, он — в нее. Ну, знаете, как это бывает… Славянка с голубыми глазами, волосами цвета отбеленного льна, с фигурой модели и с контрактом от фирмы “Натуральные технологии”. На фотографии за тот год она невероятная красавица — своя коса до пояса, огромные глазищи и те самые классические девяносто-шестьдесят-девяносто. Ей исполнилось тридцать пять, и хоть она и выглядела юной девчонкой, но это была ее последняя работа на фирму. Бонусом она получила неделю в туристическом квартале Парижа, оплаченную гостиницу и гастро-тур по тем нескольким ресторанам реальной французской кухни, которые еще не прикрыли новые власти.