Энчантра (ЛП) - Смит Кейли - Страница 16

— Технически, это её свадебный день, Грейв. Может, попробуешь не быть невыносимым мудаком хотя бы до полуночи? — фыркнула Эллин, доставая из шкафа за баром два хрустальных бокала. Женевьева бросила девушке благодарный взгляд.

— Отвали, Эллин. Это всё — хрень, и ты это знаешь, — буркнул Грейв, не отрывая взгляда от Женевьевы. Её передёрнуло от этого взгляда — в нём было что-то хищное. — Не верю, что ты ему помогаешь. Если он победит с ней, нам всем пиздец.

— А что, по-твоему, мне надо было делать? — рявкнула Эллин. — Сдать его Ноксу и подписать ей смертный приговор?

Женевьева ощетинилась, уловив проблеск интереса в глазах Грейва. Но Эллин уже мотала головой…

— Нокс уже разослал приглашения, — напомнила Эллин. — Если ты сейчас скажешь всем, что свадьба фальшивая, он взбесится. Это уже не просто про одну смертную, Грейв. И не про твоё отчаянное желание обставить Роуина. Но делай как хочешь.

Женевьева не была уверена, стоит ли по-прежнему быть благодарной Эллин за её защиту, но Грейв больше не возражал, так что, наверное, сказанное сестрой сработало — по крайней мере, на время.

— Итак, виски или текила? — спросила Эллин, обернувшись к Женевьеве. — Грейв? Уэллс?

— Текила, — автоматически ответила Женевьева. Оба мужчины отказались, выбрав вместо этого бутылку с чем-то фиолетовым.

Пока Эллин рылась среди стеклянных графинов в шкафу, Грейв наклонился через стойку, чтобы внимательнее рассмотреть Женевьеву.

Он бросил взгляд в сторону зеркала, будто проверяя, точно ли оно накрыто, и хрипло спросил:

— И как ты, чёрт возьми, сюда попала?

— Я пришла в Энчантру, чтобы вернуть кое-какую переписку, которую ваш отец отправил моей матери, — сухо ответила она.

— А кто твоя мать? — уточнил Уэллс, прочищая горло.

Женевьева глубоко вдохнула, затем опрокинула в себя огненный напиток и только после этого ответила:

— Тесси Гримм.

На лицах всех троих отразилось одинаковое выражение шока. А потом из проёма двери раздался тихий свист.

— Давненько я не слышал это имя, — заметил Севин, небрежно входя в комнату. Потом он кивнул назад большим пальцем: — Отец сказал, через пару минут выведем тебя в сад.

По её телу прошла дрожь, сердце забилось быстрее, и Женевьева молча протянула Эллин бокал. Та с усмешкой плеснула ещё.

— Ты ведь говорила, что не Офелия? — переспросил Уэллс, пока Женевьева вновь не спеша делала глоток, наслаждаясь тем, как тепло растекалось по венам.

— Нет, определённо не она, — подтвердила Женевьева.

— А как Тесси поживает? — спросил Севин, вытаскивая из кармана жилета красную карамельную конфету.

Он произнёс имя её матери так, будто и впрямь знал её, а не просто слышал мимоходом — как дети запоминают взрослых, которых видят на вечеринках у родителей. Нет, теперь Женевьева понимала, что они, скорее всего, знали Тесси Гримм лично. И хорошо знали.

— Правильнее будет спросить, зачем отец вообще ей писал? — проворчал Грейв.

— Он писал не совсем ей, — поправила Женевьева. — Она умерла. Пару месяцев назад.

Севин уставился на неё во все глаза, Эллин попыталась скрыть удивление, прикрыв рот рукой.

— Что?

Все обернулись на голос Баррингтона. Он выглядел с иголочки: тёмно-фиолетовый костюм, жилет в тон, узорчатый шёлковый шейный платок. Всё было идеально… кроме выражения его лица — абсолютное опустошение.

Женевьева вздрогнула, услышав, как громко она поставила бокал на стойку, и развернулась к мужчине лицом:

— Простите. Я хотела сказать раньше, но всё так закрутилось, и…

— Когда? — перебил он, и его фиолетовые глаза заблестели от еле сдерживаемых чувств. Он провёл рукой по лицу, как будто не верил своим ушам.

— Осенью. Незадолго до того как… — Женевьева покачала головой. — Я расскажу всё потом. После свадьбы. Нам нужно поговорить без этого проклятого балагана.

Баррингтон на мгновение зажмурился, но прежде чем она успела снова извиниться, он уже резко повернулся к сыновьям:

— Уэллс, Севин, идём. Открываем двери и калитку. Эллин, поможешь Женевьеве с платьем и проводишь её по снегу. Нокс вернётся с минуты на минуту.

— Обмен? — бросила Эллин Севину взгляд.

Он кивнул сестре, затем повернулся к Женевьеве с кривой улыбкой:

— Не бойся, ты в надёжных руках.

— Роуину было плевать на наши жизни последние пятнадцать лет, и вы все реально собираетесь присутствовать на этом чёртовом фарсе? — бросил Грейв.

— Вон, — рявкнул Баррингтон. — Сейчас не время начинать старые споры. И клянусь Адом, Грейв, если ты проболтаешься Ноксу насчёт этого брака…

— Что тогда? — перебил тот.

— Тогда последствия могут быть катастрофическими для всей семьи, — отчеканил Баррингтон.

Мужчины долго смотрели друг на друга, и Женевьева задалась вопросом, что именно имел в виду Баррингтон. К её удивлению, Грейв всё же подчинился. Хмуро сжав губы, он развернулся и вышел — но не с пустыми руками. Он выхватил бутылку из рук Эллин на прощание.

— Эй! — возмутилась та.

Грейв глотнул прямо из горлышка, не удостоив её взглядом, и вышел вслед за остальными.

— Добро пожаловать в эту грёбаную семейку, — весело бросил Севин. — Готова ты или нет.

Глава 12. УЖАСНЫЕ КЛЯТВЫ

Женевьева откинула покрывало, закрывавшее зеркало, чтобы в последний раз взглянуть на своё отражение. Уловить свет в собственных глазах, прежде чем она поклянётся в верности незнакомцу, сделанному из тьмы.

— Готова? — мягко спросил Севин за её спиной.

Женевьева выпрямила плечи, когда он потянулся к небольшому шлейфу, тянувшемуся от её платья. Но прежде чем он успел прикоснуться, она цокнула языком и указала на леденец в его рот.

— Это должно исчезнуть, прежде чем ты дотронешься до платья, — отчеканила она.

Он тяжело вздохнул, с сожалением вытащил леденец изо рта и швырнул его в хрустальную пепельницу на стойке. Подняв руки, показывая, что они чисты, он снова присел и аккуратно собрал ткань в объятия.

— Значит, твой брат хочет моей смерти, да? — спросила Женевьева.

— Какой именно? — невозмутимо ответил Севин.

Он пожал плечами, выпрямляясь.

— Полагаю, мы все захотим твоей смерти, когда начнётся Игра. Но всё, что происходит в рамках Охоты, не стоит воспринимать лично. Мы обязаны играть определённые роли, иначе Нокс позаботится о том, чтобы нас наказали за недостаточный интерес публики. Постарайся об этом помнить, когда увидишь нас в худших проявлениях.

Он предложил ей руку, и она заставила себя принять её.

— И твоя роль начинается прямо сейчас, — прошептал он, провожая её к двери.

Атмосфера сгустилась до того, что дышать стало трудно, когда они вышли из комнаты в коридор, полный зеркал, которых раньше не было. Единственным звуком в доме был стук каблуков по мрамору. Добравшись до фойе, Эллин распахнула входную дверь, и они вышли наружу. Севин крепко держал Женевьеву за руку, пока их обувь хрустела по свежему льду. Брат с сестрой повели её влево, к каменным воротам, ведущим в заднюю часть имения. Лёгкий ледяной ветер взвился в воздухе. Женевьева знала, что должна дрожать от холода, но между текилой и нервами она чувствовала лишь онемение.

Эллин постучала в арочную деревянную дверь, встроенную в каменную стену, тянувшуюся от дома до серебряной ограды. За дверью раздался лязг замка, и Уэллс распахнул проход, махнув им внутрь.

— Пойдём займём места, — тихо сказал он Эллин, а Женевьева застыла в изумлении.

Шампанский ковёр тянулся от ворот до заднего фасада дома, а затем резко сворачивал влево, в сад, окружённый теми же живыми изгородями, что и лабиринт. С обеих сторон ковра стояли россыпи розовых и золотых роз, перемежающиеся с высокими позолоченными канделябрами, чьи пламя не касался мороз.

— Как…? — выдохнула она, пока Севин расправлял шлейф по дорожке и возвращался к ней.

— Быть Фамильяром Дьявола даёт доступ к неплохому набору фокусов, — объяснил он.