Серебро в костях (ЛП) - Бракен Александра - Страница 19

Игнатиус выпрямил пальцы, но, чтобы показать своё недовольство, уронил каплю воска прямо на мой спальный мешок. В конце концов, молчаливая дуэль с рукой и глазом маньяка-убийцы не уменьшила пустоту в душе и вообще не сделала ничего, кроме того, что внезапно заставила меня бояться, что он может попытаться поджечь мои волосы.

Был момент — точнее, много таких моментов — когда я едва не бросала его. Вести его на прогулку по Тинтагелю в поисках магии на виду у туристов было бы безумием, да и… я не хотела верить, что он мне может понадобиться. Не после тех договорённостей, что я сделала с Косторезом.

Жаль, что у тебя нет Ясновидения.

Мысль о том, что Эмрис мог наблюдать за мной всё это время, посмеиваясь над моей убогой экипировкой… Новая волна гнева пронзила меня, сжигая последние остатки сомнений и страха.

Если он хотел соревнования, он его получит.

На дне моей сумки лежал маленький свёрток из коричневой бумаги, который был доставлен в библиотеку. Я проснулась на чердаке и обнаружила, что Библиотекарь оставил его у подножия лестницы. Косторезу понадобилось всего четыре часа, чтобы достать то, что я просила.

Внутри помятой бумаги находилась деревянная коробочка, размером не больше пачки сигарет. Я легко поддела её отсек большим пальцем, и он сдвинулся, открыв небольшую склянку внутри. Развернув длинный лоскут пергамента, я отложила его в сторону и подняла бутылочку. Она была сделана из прозрачного стекла, украшенного серебряными узорами, похожими на виноградную лозу. Стеклянная пипетка едва касалась тонкого слоя алой жидкости, зловеще мерцающей, как масляная плёнка, в свете Игнатиуса.

Яд василиска.

Я глубоко вдохнула через нос, чувствуя, как руки дрожат то ли от холода, то ли от нервов, а может, от того и другого. Я прочла о способности яда даровать смертному Ясновидение ещё много лет назад, когда завидовала магии Кабелла. Но теперь, когда василиски вымерли, их яд стал ужастно редким.

Более того, как и в случае со всеми другими «решениями», которые я исследовала, яд был хуже самой проблемы.

Я снова взяла в руки записку, щурясь на элегантные завитки букв, написанных фиолетовыми чернилами.

Дорогая мисс Ларк,

Как прекрасно, наконец, получить заказ, который не касается ключа Жил. Я достал яд, как вы и просили, но должен напомнить вам о его опасности. Если вам удастся выжить после введения яда в тело, последующие часы будут, вероятно, самыми неприятными в вашей жизни. Говорят, что те, кого кусал василиск, страдали от агонии, лихорадки и галлюцинаций, и, следовательно, я могу представить, что то же самое случится с вами, как и возможность необратимой, а не временной слепоты. В соответствии с вашей целью, как я её понимаю, нанесите по одной крупной капле в каждый глаз.

Процедура означает, что вы осознаёте, что я не несу ответственности за вашу смерть, изменение рассудка или любую утрату функций, и так далее. Как всегда, оплата в виде услуги будет взыскана позже, в выбранный мною день. Для вас я оставлю особую услугу.

Как всегда,

Ваш покорный поставщик.

Ещё один долг, но он стоил бы тяжести на моей душе, если это означало, что я смогу спасти Кабелла.

Я знала о боли, лихорадке, галлюцинациях и слепоте от яда, и не боялась их. Конечно, всё это случалось только в том случае, если яд не убивал тебя. Даже Нэш не осмелился бы испытать такую судьбу.

С тобой всё в порядке, Тэмси, говорил он, когда я упоминала яд. Если у тебя нет дара от рождения, значит, такова твоя природа.

Очевидно, что-то со мной было не в порядке. Иначе он не бросал бы меня, снова и снова.

— Ты никогда не была трусихой, — сказала я, сжимая склянку в руке. — И не собираешься становиться такой сейчас.

Я взяла Игнатиуса за его подсвечник, задула фитили и завернула его в кусок шёлка.

— Пора спать.

Когда он был надёжно спрятан в сумке, с её ремнями, завязанными двойным узлом, я снова улеглась на спальный мешок. Одного лишь движения, чтобы отвинтить пипетку, хватило, чтобы выпустить в воздух поистине злосчастный запах.

Дважды подумав, я потянулась к толстой кожаной лямке моего дорожного рюкзака и прикусила её, держа пипетку над правым глазом.

Одинокая капля алой жидкости дрожала на кончике пипетки, вибрируя, пока моя рука тряслась.

И вот она упала.

Я застонала, стиснув ремень зубами, когтями вцепившись в спальный мешок, тело сжалось от нестерпимого жжения яда.

Я не могла капнуть в другой глаз — не могла…

Ты должна, ты должна, ты должна, — твердил мой разум. Ради Кабелла.

Я снова подняла склянку, втягивая последнюю каплю яда в пипетку. Сила воли и смелость были недостаточны; я вынуждена была удерживать левый глаз открытым, чтобы не дать телу инстинктивно моргнуть и сбросить яд.

Мои ноги подскочили, зубы разорвали ремень. Яд пробрался в сознание, погружая корни мыслей во тьму, прежде чем поджечь их все огнём.

Вокруг меня всё померкло. Я вцепилась в лицо, кусая внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать крик.

Не вижу, подумала я в отчаянии, хотя чей-то спокойный голос, низкий и уверенный, прошептал: это побочный эффект. Он пройдёт.

Сказала ли я это вслух? Кто-то был в моей палатке?

Кровь закипела в моих венах, вызывая образы, которые я не хотела видеть, но не могла забыть. Огни. Места — близкие и далёкие, и уже не существующие. Лица давно ушедших.

Лица мёртвых.

Незваный голос Нэша возник в моей памяти.

Ну же, Тэмси, всё не так уж плохо.

Что-то было в этом воспоминании, всплывающем на поверхность. Золотой свет. Песок. Но затем это исчезло, вытесненное тенями, собирающимися за пределами моей палатки. Попыталась отползти прочь, когда вход в палатку задрожал, медленно раскрываясь. В темноте мелькнули золотые глаза, горящие голодом, только чтобы вспыхнуть и рассыпаться искрами.

Я дышала так же часто, как колотилось моё сердце, но никак не могла вдохнуть достаточно воздуха, не могла остудить огонь в груди. Пот заливал лицо, жёг потрескавшиеся губы. Как только я начала рвать, остановиться уже не могла, даже когда желудок свёлся от боли. Я царапала веки, отчаянно пытаясь выцарапать осколки стекла, жгущие мои глаза, и выпотрошить глазницы. Жар заполнил меня, и я была уверена, что кожа скоро начнёт пузыриться изнутри.

Сна не было, как и пробуждения — только это. Часы мелькали, как секунды, секунды длились, как часы. Видения сыпались, как чёрный призматический дождь, каждое следующее делая всё меньше смысла. Хранилища. Проклятые сигилы. Меч, разрубающий кости. Пёс, бегущий по небу. Фигура в капюшоне, ступающая в неизвестные глубины чёрной воды.

Но видения начали замедляться, сливаясь в одно. Я увидела себя на краю океана, с двумя мечами, скрещёнными у плеч, с растущим пятном крови на подоле моего белого платья, пока прилив снова и снова хлестал его.

— Птичка?

Я повернула голову к тени у входа в палатку. Её форма дрожала, двигаясь в круг света от одинокой лампы. Что-то тяжёлое и ледяное прижалось ко лбу, и я попыталась отползти.

— Что за адское зелье ты приняла? — Раздался звук, будто кто-то рылся в моих вещах, и затем он снова выругался.

Вор, подумала я. Он был вором. Нет — не настоящий. Галлюцинация, как и все остальные. Воспоминание о чём-то, что никогда не случится.

Жар пожирал меня изнутри, распространяясь по мышцам, как лезвие. Я корчилась, пытаясь освободиться от него.

— Прекрати… прекрати…

Тень снова исчезла, впуская поток холодного воздуха, только чтобы вернуться. Я боролась с ощущением рук на плечах, с чувством, что меня удерживают.

— Нет, — умоляла я. — Пожалуйста…

— Всё в порядке, ты в безопасности…

Ложь. Ложь… темнота снова захлестнула меня, чистая и всепоглощающая. Следующее, что0 осознала, — я лежала на спине, растянувшись на чём-то мягком. Воздух наполнился сладковатым, зелёным запахом, и моя кожа впервые за долгие часы начала остывать. На глаза легло что-то лёгкое и влажное.