Тактик 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 39

Звук был животным, первобытным — это кричала толпа, охваченная кровожадным экстазом. Я почти физически ощущал эту волну ярости и предвкушения, которая катилась над городом, как цунами из человеческих эмоций. Главное представление вот-вот должно было начаться. Там, на залитом полуденным солнцем песке, Хьёрби и Джингри должны были нанести первый удар.

А мы — подхватить падающее знамя и завершить начатое.

— Слышишь? — Рэд наклонил голову в сторону Арены. — Они уже готовы. Голодные. Злые. Им нужна кровь, и неважно, чья.

— Оооо! Они получат её, — ответил я. — Больше, чем смогут выпить. Пора, — сказал я Рэду. — Нам тоже нужно занять свои места в зрительном зале.

Мы спустились с крыши по лестнице, которую я заранее приставил для удобства обзора.

Наши сапоги мягко коснулись булыжника переулка. Мы растворились в узких проходах между домами, направляясь к эпицентру бури.

Последний акт трагедии короля Коннэбля начинался. И мы были его незваными гостями.

«Мы вас во сне ухватим за бока… На шумный праздник пушек и клинка, мы к вам придёт незваными гостями… И чёрт возьми, никогда мы не умрём, пока… Качаются стропила над снастями».

Примерно так пели в моём мире.

А здесь я так живу.

История писалась сегодня, здесь, кровью и сталью. И я собирался убедиться, что она будет написана правильно.

«Операция » Королевский Приказ ' завершена успешно. Переходим к музыкальной кульминации'.

* * *

Арена Ворона. Многие горожане и я разделял их точку зрения, это место ненавидели и побаивались каждой фиброй души.

Оно было квинтэссенцией, концентрированным выражением всего, что я презирал в этом прогнившем королевстве: тупой, первобытной, кровожадной жестокости, возведённой в ранг национального развлечения и доблести.

Сюда сгоняли тех, кого король посчитал возможным убить публично, заставив драться друг с другом до смерти на арене или от ран.

Воздух здесь был тяжёлым, спёртым, пропитанным тысячами запахов, сливающихся в единую тошнотворную гамму: кислый дух пота тысяч немытых тел, липкий запах пролитого дешёвого эля, жирный чад жаровен, на которых шипело мясо сомнительного происхождения, и, конечно, едва уловимый, но вездесущий металлический привкус старой крови.

Этот запах въелся в песок, в камень, в само основание Арены, став её неотъемлемой частью.

Рёв толпы был почти физически ощутим. Это был не просто звук, а низкочастотный гул, который вибрировал в груди, бился о стены, отражался от каменных ярусов и давил на барабанные перепонки, сливаясь в единый, первобытный, животный вой.

Тысячи людей, от благородных вельмож до портовых грузчиков, объединённых одной простой и низкой страстью — жаждой увидеть чужую боль и смерть.

Мы с Рэдом, братьями-квизами и нашим штурмовым отрядом, как и было запланировано, растворились в этой ревущей массе. Заняли места на средних ярусах не слишком высоко, чтобы всё видеть в мельчайших деталях, и не слишком низко, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Мы были просто каплями в этом грязном, бурлящем море. Но мы были каплями яда, готовыми в нужный момент отравить весь этот прогнивший до основания организм. Я сидел, ссутулившись под грубым плащом, и чувствовал, как по моим венам течёт не кровь, а холодный, звенящий адреналин.

Знакомое по тысячам онлайн-баталий ощущение, только теперь цена ошибки была не в потере рейтинга, а в потере головы.

«Уровень фонового шума — максимальный. Идеальное акустическое прикрытие для начала операции. Внимание противника полностью сконцентрировано на центральной сцене. Уязвимость главной цели — стопроцентная».

Мой взгляд был прикован к королевской ложе. Она нависала над Ареной, как балкон хищной птицы, безвкусно украшенная позолотой и пурпурными стягами с гербом Коннэбля. Там, в центре, на громоздком резном троне, лениво развалился и сам король.

Даже с такого расстояния его фигура излучала пресыщенность и злобную, капризную скуку.

Он был одет в дорогие шелка, на его пухлых пальцах тускло блестели перстни, но держался он не как монарх, а как избалованный ребёнок, которому наскучили его игрушки.

Он прикрывал рот рукой, зевая, морщился, лениво отмахивался от окружавших его придворных подхалимов. Внизу, на Арене, шли предварительные бои.

Рабы, купленные за гроши на невольничьих рынках, неумело тыкали друг в друга затупленными мечами на потеху публике. Смерть в их «битвах» была редкостью.

Тренированный раб-гладиатор стоил денег, и убивать его в ничего не значащем поединке было невыгодно. Это была лишь дешёвая закуска перед главным блюдом. И король ждал именно его. Я видел по его лицу, по нетерпеливым движениям, как ему не терпится увидеть смерть одного конкретного человека. Хьёрби. Ненавистного ему степняка, который посмел стать народным героем и затмить собой его, великого короля.

За правым плечом Коннэбля, как тёмная, высеченная из обсидиана статуя, стоял Рерс Файзеркосс — Цербер.

Начальник городской и всего королевства — стражи, серый кардинал, второй и, возможно, главный столп режима.

Его лицо было, как всегда, непроницаемой маской. Ни единой эмоции. Но я, научившийся за эти месяцы читать людей в этом мире, как открытую книгу, видел хищный, предвкушающий огонь в глубине его глаз. Огонь, такой же сильный, как и у короля.

Но он ждал не смерти гладиатора. Он ждал смерти своего господина.

Он был абсолютно уверен, что сегодня его собственный, тщательно подготовленный и, надо признать, довольно изящный план по захвату власти наконец-то осуществится.

Он думал, что держит все нити в своих руках. Он не знал, что его марионетки уже давно перерезали свои нити и начали свой танец.

Он был хищником, который сам уже давно находился в прицеле у другого, более умного и расчётливого охотника.

«Два NPC-босса в одной локации. Один — финальный, но предсказуемый и слабый. Второй — скрытый, считает себя игроком, но на деле лишь промежуточный босс, уверенный в своей победе. Классическая игровая ситуация. Главное — не дать второму боссу активировать свою ультимативную способность после гибели первого».

Глава 19

Фэнтезийный Колизей

В ложе распределена личная гвардия короля. Полсотни отборных головорезов в воронёных латах, с алебардами и мечами. Они были профессионалами, верными не королю, а своему командиру и звонкой монете. Сейчас они были главной преградой между нами и троном.

Но они смотрели не на толпу. Их взгляды, как и взгляды всех остальных, были прикованы к Арене. Они были расслаблены. Они были уверены в своей неуязвимости. И в этом была их фатальная ошибка.

Предварительные бои, наконец, закончились.

Рабов-статистов, живых и раненых, под улюлюканье толпы прогнали с Арены, словно скот. Служители в серых робах проворно выбежали на поле, торопливо засыпая свежим жёлтым песком бурые пятна крови. Настала короткая, но звенящая пауза, полная густого, напряжённого ожидания. Толпа затихла, предвкушая главное событие дня.

И вот зазвучали трубы. Громко, торжественно, надрывно. На противоположных концах арены с лязгом открылись двое массивных ворот. Глашатай, разодетый в безвкусную ливрею с королевскими цветами, вышел на середину арены и, набрав в грудь побольше воздуха, зычным, поставленным голосом закричал:

— По воле его величества, короля Коннэбля, защитника веры, владыки Южного Инзера и бича неверных! Сегодня, на этой священной Арене, пропитанной кровью героев, сойдутся в смертельном поединке двое величайших воинов нашего времени!

Толпа взорвалась оглушительным рёвом.

— С одной стороны — непобедимый мастер двух клинков, человек, чья скорость сравнима со скоростью молнии, герой десятков сражений, любимец богов и публики — несравненный Джингри!