Тактик 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 26
- Предыдущая
- 26/57
- Следующая
Тайна, которую охраняет всеобщий страх — самая взрывоопасная из всех.
— Ладно, — сказал я Рэду. — План «Б». Идём в «Чёрный кабан». Если информацию нельзя получить на площади, её всегда можно купить, ну или обменять на алкоголь в таверне.
Таверна «Чёрный кабан» днём выглядела ещё более убогой, чем накануне, только днём там было меньше народа.
Тусклый свет, пробивавшийся сквозь грязные окна, лишь подчёркивал общую неухоженность: липкие столы, заляпанный пол, стойкий запах кислого пива и плесени. Посетителей почти не было, лишь пара угрюмых пьянчуг дремали в дальнем углу. За стойкой, протирая кружку грязной тряпкой, стоял уже знакомый по прошлому посещению бармен.
Он узнал нас.
На его лице промелькнуло что-то вроде опасливого любопытства. Мы были теми странными приезжими, которые не вписывались в общую картину и задавали опасные вопросы.
Мы сели за стойку. Я молча положил перед ним две золотые монеты. Не медь, не серебро, а сразу — золото.
Эдакая демонстрация серьёзности моего любопытства и щедрости за её удовлетворение. Глаза бармена жадно блеснули. Не знаю, сколько он зарабатывал, но для него и с учётом того, что экономика города Лемеза лежала на боку, это была довольно-таки ощутимые деньги.
В его заведении такая сумма была равна недельной выручке.
— Хорошего вина, — сказал я. — Не того, что ты подаешь обычно. А самого лучшего, что у тебя есть в подвале. Три бокала и немного твоего времени.
Бармен в одно движение сгрёб монеты, кивнул и скрылся в подсобке. Через минуту он вернулся с пыльной бутылкой и тремя относительно чистыми бокалами. Он налил нам и себе тёмно-рубинового, ароматного вина.
— Я слушаю, — сказал он, понизив голос и с подозрением бросив быстрый взгляд на спящих пьянчуг.
— Мы люди не местные. И заметили на фасаде храма историю королевской семьи. И вот, нас заинтересовала история, — начал я так же тихо. — История королевской семьи в целом и в частности, принцессы Мирианиды, старшей сестры короля.
Бармен напрягся. Его рука, протиравшая стойку, замерла. Это была та самая запретная тема.
— Я ничего не…
— Да ладно, дядя, — сгримасничал я. — Понятно, что мы не ищейки Цербера и мы тебя не сдадим. Мы хорошо заплатили за вино и разговор во время его пития. А вот кто нам что-то рассказал, мы под влиянием алкоголя забываем в ту же секунду.
Золото и обещание анонимности сделали свое дело. Бармен сглотнул, снова покосился по сторонам и наклонился к нам ещё ближе. Его голос превратился в едва слышный шёпот.
— Об этом не говорят, — прошипел он. — За такие разговоры можно оказаться в подвалах Цербера. Но раз вы платите… Жители города, те, кто старше тридцати, помнят старые слухи. Когда Коннэбль был ещё молодым принцем, он был вторым в очереди на трон. Первой была его старшая сестра, Мирианида. Говорят, она была умной, красивой, хотя и острой на язык, но народу она нравилась. Правда, по традиции на трон восходит старший мужчина в роду, но это не строгое правило. А Коннэбль на пару лет младше, он был жестоким и наказывал слуг пытками. И вот однажды… так говорят, во время охоты, произошёл несчастный случай. Принцесса упала с лошади и напоролась на острый сук. Прямо в грудную клетку. Правда, саму ветку не нашли, что странно. Народу тогда ничего толком не объяснили.
Он сделал паузу, наливая себе немного вина дрожащей рукой и залпом выпивая.
— Конечно, народ тогда шептался по углам… Ну, какой к лешему несчастный случай? Выгодно-то это всё принцу Коннэблю и он там был, а рыцарей и королей сызмальства учат пользоваться мечом и кинжалом. Я не берусь утверждать, но небось, он её и прирезал. Потому что даже если принцесса не заходит на престол, она бы просто нашла муженька помордастее и выдвинула бы его в короли.
— Как так? Муж принцессы — он же просто бедный родственник и всё? — задал вопрос я.
— А вот так. По традициям Южного Инзера трон наследует старший мужчина в основной наследственной ветви и воцарился бы тогда зятёк, особенно если бы он нашёл общий язык со знатью и народ бы не взбунтовался. И тогда бедным родственником был бы Коннэбль. Тем более, что правило не строгое, принцесса тоже может воцарить, то есть, того… вкоролевить. Не знаю, как правильно, уж простите, грамоте не шибко обучен.
— Ничего, смысл ясен. А сколько лет было принцессе… Ну, когда она того, на сук напоролась? — спросил я.
Бармен задумчиво почесал криво побритый подбородок.
— Вообще-то, ей лет пятнадцать было. Ещё бы три года и ей бы пришла пора замуж… Но тут странное дело, если уж вы упоминали древо на храме… Короче, там получается, что ей было старше.
— Судя по надписи на древе, — подсказал Рэд, — Мирианида умерла в возрасте двадцати шести лет.
Бармен кивнул гривой и отхлебнул из бокала сразу половину порции.
— Вот это и странно. Вроде примерно пятнадцать было или около того, а теперь получается, вроде и двадцать шесть… Может, память меня подводит… Да не, не сходится. И в то же время это древо на храме! Оно же не может врать…
— Ну да, ну да, — ответил я. — А в двадцать шесть она бы уже, как ни крути, была бы замужней?
Бармен усмехнулся.
— Да уж, конечно, девка с таким происхождением и статусом в старых девах не засидится, даже если бы она была кривая и больная. Должен быть муж, то есть вдовец… Ну, если ошибки нет в древе. Хотя, откуда бы там взяться ошибке, это же не надпись на стене у сортира.
— А спросить у кого-то из властей? — невинно предложил Рэд.
— Да ты что, — аж присел бармен. — Голова, что ли, лишняя у тебя? Кто был любопытным в нашем городе, тот с появлением Цербера стал исчезать, причём иногда такого шибко умного арестовывали прямо среди белого дня, а потом он пропадал. И желания спрашивать теперь уже про пропавшего дураков не было. Народ быстро смекнул, что длинный язык в славном городе Лемез ведёт в могилу через подвалы главной управы городской стражи, логова Цербера. И вы тоже, не вздумайте спрашивать. Кто любопытный, тот долго не живёт.
— А кто вообще ведает древом? Ну, заполнением рисунка, датами там, надписями?
— Известно кто. Великий библиотекарь, глава архива и библиотеки королевства, он же королевский летописец и главный в городе грамотей.
— И что он за человек, этот Великий…?
— Ну, Великим-то его никто не называет, а просто Библиотекарем. Живёт такой у нас в городе, ага. Хлеб жуёт. Старый книжный червь боится Цербера до икоты. Чуть что, сразу же пугается, собственной тени боится. Однако и лишних вопросов на задаёт и когда ему задают, не приветствует. Чуть что, бежит докладывать Церберу… Ну… Так говорят.
Мы с Рэдом переглянулись. Ну понятно. Гражданин Библиотекарь боится Цербера, изменения в древе произошли, и они оба не могли бы их не заметить. А значит, они произошли с их, а вернее Цербера, подачи. И никто не задаёт в этом городе вопросов, и никто не бунтует или пытается оспорить надпись. Всё молчат, воды в рот набрали. Делают вид, что так было всегда. Что принцесса всегда умирала в двадцать шесть.
Картина становилась всё яснее. Это был заговор. Наглый, циничный, разыгрываемый на глазах у всего города, который был парализован страхом.
Я допил свое вино, обдумывая полученную информацию. Новая вводная образовывала важную, но вполне логичную часть, которая располагалась в центре. Все части головоломки медленно вставали на свои места, образуя уродливую, но логичную картину. Оставался последний, ключевой фрагмент.
— Скажи мне, дружище, — я посмотрел прямо в глаза бармену. — Последний вопрос. А наш доблестный начальник тайной стражи, Цербер… он женат?
Бармен громко рассмеялся, но смех его был нервным и резким.
— Цербер? Женат? Да вы смеётесь! У этого вурдалака никогда не было и не будет жены! Да какая женщина по своей воле ляжет в постель с чудовищем? Он живёт один в своём мрачном доме, как паук в центре паутины. У него нет ни семьи, ни друзей, разве что с Иритом они дружат, да и то потому… Этого боятся, потому что палач, того, потому что бастард и их обоих никто не любит. У них вместо любви только страх.
- Предыдущая
- 26/57
- Следующая