Злой город (СИ) - Гор Александр - Страница 10

Кто-то из четверых, вооружённый «Хеклер-Кох машинен-пистоль-5», зацепил очередью коня, немедленно с визгом метнулся в сторону. Минус ещё один, поскольку всадник не удержался в седле и шмякнулся оземь. Четверо — это сам Андрон, Жилин и ещё двое слобожан, взятых наместником «для представительности».

Самые ближние успели подобраться метров на двадцать, прежде чем приотставшие сообразили, что из двух десятков их осталось всего-то семеро. Причём, вовсе не факт, что они успеют добраться до пятерых новиков, что уже пришпорили коней и пытаются добраться к месту схватки. Не на то они рассчитывали, когда их посылали в атаку! Совсем не на то! Говорили, что четверо из Серой крепости толком саблями, висящими у них на боку, не владеют, а прочая охрана обоза — обычное простонародье, лишь чуть-чуть обученное мечом махать или копьём тыкать. И ни про какое рычащее и пыхающее огнём оружие, способное на расстоянии разить, никто и не ведал (зря, что ли, Андрон перед въездом в Курск велел убрать пистолеты-пулемёты и выдал их уж после того, как обоз скрылся из видимости с городских стен).

— Толик, Иван! Остаётесь на месте, — приказал Андрон, заметив торчащую из плеча Жилина стрелу. — Следите за другой стороной. Валерка, за мной! Не стой на месте, перемещайся. Выбиваем лучников.

Вовремя предупредил: напарнику по бронежилету глухо звякнуло, и из тулупчика теперь торчит оперение стрелы.

До остатков нападающей «бригады» метров сто пятьдесят, попасть куда сложнее, чем по подскакавшим почти в упор всадникам. Да и магазины уже далеко не полные. Но троих успели выбить из седла, а остальные, на пару секунд ошалев от того, что двое бешеных слобожан так уверенно ломанулись в контратаку, поняли, что сейчас и им будет кисло. Потому предпочли рвануть с места в чащобу, вслед за предводителем, одетым куда богаче остальных.

В его-то сторону Минкин и добил остатки магазина. Тот только руками взмахнул перед тем, как завалиться набок.

— Подожди, Валера. Давай магазины поменяем.

— Угу, — как-то сдавленно промычал то.

— Что, тоже зацепило?

Парень рукой зажимает голову в районе виска, из-под ладони течёт кровь. Куда шапка подевалась, непонятно. Но если из башки стрела не торчит, значит, вскользь прошла. А любая царапина на голове кровоточит так, будто свинью зарезали.

— Понял. Возвращайся к обозу. Иван, ко мне! И новиков сюда гони.

— Рискуете, Андрей Иванович. А если с другой стороны нападут?

— Даже если бы собирались, то они же не дурные это делать после того, что увидели.

Горячка боя как-то сразу схлынула, и Андрон всё-таки отказался от идеи преследовать сбежавших лучников. Заминка дала тем фору, и если они ещё и засаду где-то устроят, то вполне можно нарваться на несколько стрел в упор. Бронежилет, конечно, выдержит, а вот неприкрытые им части тела…

Новиков припахали ловить лошадей и мародёрить трупы. Таких, убитых наглухо, набралось пятнадцать. Четверых пришлось пристрелить, чтобы не мучились. У одного две пули засели в животе, и без опытного хирурга из ХХ века, а также прекрасно оборудованной операционной, спасти его нереально. Один истекал кровью из перебитой вены на бедре. Тоже стал бы трупом через пару минут. У двоих пули в груди, свистят дырявыми лёгкими. Один из лучников, выбитый пулей или пулями из седла, сумел-таки взгромоздиться на лошадь и уйти. И главаря, застрявшего ногой в стремени, лошадь уволокла. Только шлем, украшенный позолотой, «на память» слобожанам остался. Ну, а трое вполне себе годились для допроса и последующего повешенья. А что вы хотите? Суд в отношении разбойников в это время короток: ежели попался, изволь примерить петлю на шею.

Раненых относительно легко (находятся в сознании, хоть и корчатся от боли и самостоятельно передвигаться не могут) перевязали, скрутили им руки. Выброшенного из седла и сломавшего руку и, кажется, рёбра, просто разоружили.

— Ну, кто такие? Рассказывайте! — подошёл к ним Андрей, на лице которого читалось, что ничего хорошего от него ждать не придётся.

Ответом было угрюмое молчание.

— Я того знаю, — ткнул пальцем Анатолий. — Из людей Валаха, всё ко мне докапывался.

— Валаха, значит? А я думал, что под его началом воины служат, а не тати.

Андрон поманил рукой вернувшихся купеческих охранников. Вернувшихся и принявшихся оправдываться: «прости, мол, боярин, спужались мы». Спужались! Вам, сцуко, деньги платят, чтобы вы не пужались в подобных ситуациях.

— Возьмите у Прохора верёвки и спроворьте на вон тех берёзках три петли. Этих раздеть до исподнего и в петли.

— Да как ты смеешь княжьих дружинников жизни лишать? Над нами только сам князь судья! — ощетинился один из пленных.

— Не вижу я тут княжьих дружинников. Татей лесных вижу, ради поживы честных людей жизни лишающих.

— Это ты-то честный человек? Ты против слова Великого Князя молвил, тебе за этого голову отсечь мало! И людишки твои тебе под стать!

Минкин схватил говорливого за шкирку и поволок к саням, в которых лежали погибшие от стрел обозники.

— А ну, говори, кто из них против слова Великого Князя молвил? Этот курский возница, которого мы наняли, чтобы он жито в Серую слободу отвёз? Или этот, донковский, чудом смерти от татар избежавший? От татар избежал, а свои же, русские, убили! Или эта девочка пяти лет, дочка вашего же, курского кожемяки?

— Не мы в них стрелы пускали, — насупился разбойник.

— Ваша ватага. Все вместе напали, всем и отвечать! — отрезал Андрей.

— Мы виру заплатить можем. Не княжьего, чай, они все рода.

— Ах, виру! Эта вира родителям дочку вернёт? Михейша, ты знаешь этого татя?

Кожемяка кивнул.

— Спиридон-дружинник.

— Дети у него есть?

Кивок.

— И где дом его, знаешь?

Снова кивок.

— Так вот, Спиридон. Властью княжьего наместника могу я с тебя виру взыскать. Только не серебром, а жизнью. И тебе выбирать: твоей или кого-нибудь из твоих детишек.

— Моей! — выпалил побледневший дружинник.

Больше двух часов задержки, вызванных отражением нападения, мародёркой, перевязкой раненых, казнью, пришлось навёрстывать, погоняя лошадей. Но и то едва-едва успели добраться до сельца в сумерках. Там и выяснили, что «на богомолье» Алексей Валах с дружиной отправился именно сюда. И «молились» его люди, объедая местных да попивая меды. Пока не прискакал гонец с какой-то вестью, после чего все снялись и выехали в направлении Курска.

Шило в мешке не утаишь. Особенно — если наутро пришлось звать батюшку отпевать покойников да копать на кладбище могилки для погибших: Андрон ему прямо объявил, что тати, рядящиеся в княжьих дружинников, тех людей убили. Так что был у Минкина и тяжёлый разговор с местным тиуном.

— Про то, что случилось, боярин, мне нужно будет князю весть послать.

— Делай, что должно.

— А то — верно люди Валаха были?

— Признали их люди, что с нами от Курска едут. И шлем их главарь обронил. Видел такой?

По тому, как вздохнул тиун, Андрей понял, что видел.

— А с ним-то самим что?

— Бог весть. Видел я, что из седла выпал, да нога в стремени застряла. А что дальше, только Ему ведомо, — ткнул он пальцем в небеса.

— Боюсь я, ежели жив Алексей Валах, то и гонца моего может перехватить. Ежели на такое воровство сподобился, как на княжьего наместника напасть, то что ему жизнь простолюдина, мной посланного?

— Тогда не спеши с весточкой. Из Оскола ведь тоже стражники порубежные через ваше село ездят?

Тиун кивнул.

— Вот с ближайшим и пошлёшь грамотку. Только самому ему ничего не сказывай, про что она.

— Ну, а вы как?

— А как мы? Сегодня людей похороним, а завтра — в слободу двинемся.

— Выдержит дорогу ваш толмач? Не молод ведь он уже, а тут ещё и рана.

— Надеюсь, выдержит, — вздохнул Андрон, сам очень обеспокоенный тем, как перенесёт дорогу Василий Васильевич, тоже «поймавший» стрелу во время нападения.

9