Лиллехейм. Кровь семьи - Ободников Николай - Страница 8

«Типичный мертвый мультяшка», – некстати подумал Вигго.

– А что говорят в баре? – спросил он.

Это было важно. Они оттащили барыг подальше в лес. Того требовало золотое правило: не сри там, где ешь. Однако же кто-то потрудился и принес их обратно. Что-то вроде – положи туда, откуда взял.

– А что в баре? – Ролло пожал плечами. – В баре всё тихо. Люди приходят и уходят, ничего не принося в эти края, кроме своих проблем и бед. Никто ничего не видел и не слышал. Разве что опять выли волки. И знаешь, что я заметил?

– И что же? – Вигго распрямился, всё еще оглядывая странный круг.

– У тебя нет ни одной истории про волков. Но ты всё равно носишься по окрестностям, изучая каждый укус.

– Я не люблю волков, Ролло. Буквально боюсь их. Но ничего не могу поделать с этим – с фактом их существования.

Ролло фыркнул:

– А вот я бы отдавал этим волкам половину своей зарплаты. В четырех случаях из пяти их жертвами становятся какие-то подонки. А эта троица, если судить по количеству черепов, – он кивнул на круг из костей, – явно имела виды на продажу дурмана и чего похуже.

– Шеф, если вам некуда девать половину зарплаты, так я завсегда возьму, – подал голос Ханс. Он стоял рядом, засунув руки в задние карманы форменных штанов. – Только свистните.

– Если я свистну, тебе придется сделать стойку, Ханс.

Все тихо рассмеялись, не переставая глазеть на чудовищную композицию. На ветку опустилась тундряная чечетка. Петь или чирикать она не решилась. Только смотрела на место ужаса, возникшее в таком прекрасном месте.

– Ладно, может быть, коронер хотя бы намекнет, кто это, – произнес Ролло.

– Это Аслак Лауритсен, краснодеревщик. – Вигго едва не добавил «хромой волк». – Мы у него как-то гарнитур заказывали. Живет на Ароннес. Ну, теперь, выходит, жил.

– Как жена? – осведомился Ролло таким тоном, словно и не сомневался, что Вигго знает буквально всех. В том числе и жертв.

– Да как сказать. Без изменений.

– Это ничего. Моя племянница не разговаривала где-то до пятнадцати. Что-то вроде психологического барьера. Когда-нибудь он разрушится. Когда-нибудь всё разрушится.

Вигго обнаружил, что инспектор внимательно смотрит на него. Пах Ролло вполне привычно: здоровым телом, лосьоном после бритья и своим неизменным утренним кофе с виски. Качество запахов обычно ухудшалось вместе с эмоциями. Однако запахи Ролло говорили о прежнем дружелюбии.

«Честная дружба волкодава и волка, – подумал Вигго, отводя взгляд. – Интересно, когда она закончится? Когда друзья решат, что нет ничего вкуснее глотки приятеля?»

– А по-моему, это ужасно, дамочки, – заявил старина Ханс. Он облизнул брекеты и поморщился. – А разве нет? Как по мне, это ритуальное убийство. У нас в Альте завелся маньяк с прирученными псами. И теперь он бродит по лесам, выискивая беззащитных туристов.

– И беззащитных торговцев дурью. – Ролло двинулся вдоль круга против часовой стрелки. Присел на границе, вглядываясь в воспаленное, но бледное лицо краснодеревщика. – Возможно, ты и прав, Ханс. Но это разрушает мою стройную теорию относительно волков. Хотел бы я знать, что именно его убило.

– Уксус, – подсказал Вигго.

Ролло с интересом обернулся, а Ханс скривился. Фотограф тем временем перепрыгнул ручей и принялся фотографировать с другого бережка. Среди деревьев мелькали серые куртки полицейских, осматривавших территорию за ручьем.

– Маньяк с бидоном уксуса, но со сворой, э? – Ханс всё еще морщился. – Я бы получше сюжетец придумал, уж прости.

Вигго улыбнулся. Уксусной кислотой смердело так, что ее уловил бы и человек.

– Принюхайтесь. Резкий такой запах. Чувствуете?

Все принюхались. Ролло не сводил внимательного взгляда с Вигго. А вот Ханс и фотограф тянули морды не хуже псов.

– Похоже на то. – Ролло распрямился, выглядя при этом довольно внушительно. – И всё же посмотрим, что скажет коронер.

Обязанности коронеров Альты исполняли Баккеры. В Лиллехейме они работали в городской больнице. Правда, там они занимались живыми, а не мертвыми. В любом случае Вигго не волновался. Когда волк-оборотень умирает, он переходит обратно к человеческой форме – со всеми ее грехами и заплатками. Не остается ничего, что озадачило бы коронера, будь он хоть трижды параноиком.

Из леса возвращались полицейские с двумя восточноевропейскими овчарками.

Вигго сделал последнюю пометку и убрал блокнот, поглядывая на приближавшихся собак. При желании он мог бы подавить их волю и естественную злобу, которая бушевала по отношению к волкам. Но всё равно оставалась вероятность, что овчарки привлекут лишнее внимание.

– Ну что ж, думаю, я всё. Мне еще нужно заехать к нашей бабуле и выяснить, что у нее там за проблемы с крысами. Заодно договорюсь о внуках на выходные.

– Крысы? Господи! – Ханса аж передернуло.

– Ага. – Вигго посмотрел на инспектора. – Спасибо за звонок, Ролло. Я жду подробности. Разумеется, те, которые никого не выбесят. Обещаю включить тебя в благодарность следующей книги.

– Ты меня и в прошлую не включил, – буркнул Ролло. – Скажи-ка лучше вот что, Вигго. Как думаешь, почему волки так неравнодушны ко всякого рода подонкам, что наведываются в Альту?

– Не знаю. Может быть, отребья вкусно пахнут.

Попрощавшись, Вигго заторопился вверх по тропинке. Когда он скрылся за деревьями, к ручью выбрались полицейские, перед которыми бежали овчарки.

– В окрестностях пусто, шеф, – доложил один из них.

Ролло замедленно кивнул. Он не сводил глаз с овчарок. Собаки обнюхивали место, где только что стоял Вигго. Одна заскулила и легла на живот. Ролло готов был поклясться, что овчарки боялись смотреть в сторону ушедшего писателя, не говоря уже о том, чтобы сделать шаг в том направлении.

– Шеф, сдается мне, вы что-то знаете, – заметил Ханс. За несколько лет работы он четко усвоил, что пронзительный взгляд начальства приравнивается к геморрою.

– Очевидно, я знаю недостаточно, – отозвался Ролло. Он оглядел подчиненных. – Ну что, продолжим докапываться до правды?

И они продолжили.

3.

Йели с любовью посмотрел на ссадины на костяшках, потом помахал Алве и приторно вывалил язык, демонстрируя его Яннике. Они занимали третьи парты, так что находились на одной прямой, если провести ее перпендикулярно рядам. Сам класс уже расселся, ожидая Лавранс, учительницу литературы.

Дагги, сидевший на второй парте, обернулся к Йели.

– Ты ведь понимаешь, что они поквитаются с тобой?

– Эти дебилы? Да они не знают, из какой дырки дует.

– Может, и не знают, но и не отступят.

– Разумеется, не отступят, – поддакнула Янника. – Нам придется тащить тебя, с переломами, в какую-нибудь ветлечебницу. Интересно, что скажет папа.

– Он мне не отец – он мне брат. – Йели поцеловал свой кулак. – Братан по крови, а уж потом всё остальное.

Янника собралась напомнить о родственниках совсем по другой крови, но вовремя прикусила язык. В класс вошел директор Стивен Нансен. Он был низким угодливым либералом с обширной лысиной и в ярком голубом галстуке. Директор слащаво улыбался. Следом прошествовал мужчина с узким лицом и золотым перстнем.

– У нас небольшая замена, и теперь кое-какие уроки будет вести новый учитель. Знакомьтесь, Халлстеин Орм.

Мужчина вскинул руку в нелепой пародии на индейское приветствие. Солнце впилось в жуткий громадный перстень и рассыпалось сверкающими осколками. У всех слегка заболела голова.

– А где же Лавранс, господин директор? – осведомился Йели невинным голоском. – Мы не можем хорошо учиться с такой-то текучкой.

– Госпожа Лавранс временно недоступна. Однако нам повезло получить за несколько дней до ее болезни заявку от господина Орма. И у нас не менялись учителя с прошлого года, Миккельсен. Так что замолкни и приготовь рот для вопросов по делу.

– Но я не могу одновременно молчать и спрашивать! Как это вообще возможно?

Директор с виноватой улыбкой воззрился на нового учителя.