Сводные. Пламя запретной любви - Дашкова Ольга - Страница 7

Как она улыбается своей матери – искренне, открыто, светло.

А еще сильнее меня раздражало то, что это все… не раздражало. Совсем.

В один из дней я специально включил музыку на полную, когда она пыталась читать в гостиной. Ожидал, что она просто уйдет – обычно так и было. Но в этот раз она подняла на меня глаза и выдала:

– Знаешь, мне всегда казалось, что на обложках детских книг про динозавров должны быть предупреждения: «Осторожно, некоторые из них дожили до наших дней и теперь ведут себя как придурки».

Я был так ошарашен, что даже не сразу нашелся с ответом. Саша вдруг показала зубы – маленькая белая мышка, которая внезапно укусила кота.

Это было… забавно? Нет, скорее неожиданно. И почему-то это меня завело больше, чем следовало бы.

Вечером я не выдержал и уехал на своей тачке – просто чтобы проветрить голову. Гонял по ночным дорогам до утра, пытаясь выкинуть из головы образ Саши с этим ее вызывающим взглядом.

Мне нельзя так думать о ней.

Она – дочь новой жены отца.

Она теперь вроде как моя сестра, хоть мы и не связаны кровью. Да и не в моем вкусе она вообще. Я всегда западал на девчонок типа Вики – уверенных в себе, сексуальных, с формами.

А Саша – это какое-то хрупкое недоразумение, которое вечно прячется по углам и краснеет.

Но чем больше я убеждал себя, что она мне не нравится, тем чаще ловил себя на том, что наблюдаю за ней. Как она заваривает чай на кухне, как натягивает рукава свитера на пальцы, когда ей холодно, как сосредоточенно хмурит брови, когда что-то рисует.

Помню, как мы столкнулись в коридоре, и она испуганно отшатнулась, но не отвела глаз. Смотрела прямо, с вызовом. И я почувствовал, как что-то внутри переворачивается. Не мог понять, что это – раздражение или что-то еще, более опасное.

В тот вечер я позвонил Вике. Мы не виделись около недели, и она с радостью приехала. Всю ночь мы занимались сексом, пытаясь соблюдать тишину, чтобы не разбудить весь дом.

Это было хорошо. Привычно. Безопасно.

Вика всегда была простой и понятной. Мы встречались уже почти год, и все устраивало нас обоих. Она никогда не требовала обещаний верности или разговоров о будущем. Мы просто проводили время вместе, когда нам этого хотелось.

Утром я встал рано и решил приготовить завтрак. Вика проснулась вскоре после меня и спустилась на кухню, обнимая меня сзади и целуя в шею.

Обычное дело. Ничего особенного.

– Зай, ты забыл посолить, – проворковала она, наклоняясь ко мне и касаясь волосами моей щеки.

Я обычно не выношу таких прозвищ, но с Викой как-то смирился. Она всегда звала меня этими дурацкими словечками, и я просто перестал обращать внимание. Я улыбнулся ей, позволяя взять солонку и исправить мою ошибку.

– Так лучше, правда? – она посмотрела на меня снизу вверх, наклонив голову. – Ты бы пропал без меня на кухне, мой сладкий.

Я что-то буркнул в ответ. Ее привычные ласковые слова и прикосновения сегодня почему-то раздражали сильнее обычного. Но я молчал. Не видел смысла обострять ситуацию.

А потом я услышал тихие шаги и, обернувшись, увидел Сашу, стоящую в дверях кухни. Она выглядела так, словно ее ударили – растерянная, с широко распахнутыми глазами, которые тут же наполнились чем-то похожим на боль.

И я вдруг почувствовал себя виноватым.

Зачем? Что я сделал не так?

Вика – моя девушка, и она имеет полное право обниматься со мной на кухне.

– О, привет, – сказала Вика, заметив Сашу. – Ты, должно быть, Саша? Егор рассказывал о тебе. Я Вика.

Я внутренне напрягся. Что за хрень? Я почти ничего не рассказывал Вике о Саше, только упомянул пару раз, что отец женился, и теперь у него есть падчерица, которая живет с нами.

– Да… Привет, – выдавила Саша, и ее голос звучал так, словно она вот-вот расплачется.

Егор

Я наконец посмотрел на нее, и что-то внутри меня перевернулось. Она выглядела как потерянный ребенок, и я вдруг понял, что не хочу, чтобы она смотрела на меня так – будто я ее предал.

Но что я мог сказать? «Извини, что у меня есть девушка»? «Прости, что я позволяю ей обниматься со мной»? Это было бы абсурдно.

Вика снова прижалась ко мне, проводя рукой по моей спине, и я позволил ей это делать, хотя внутри все кричало: «Стой, перестань, не сейчас». Но я молчал.

А Саша развернулась и выбежала из кухни, даже не позавтракав.

Что-то странное произошло в тот момент. Она смотрела на меня так, словно я сделал ей больно. Словно ее что-то задело. Словно… словно ей было не все равно.

И эта мысль заставила мое сердце биться быстрее.

– Какая странная девочка, – пожала плечами Вика, продолжая возиться со сковородкой. – Она всегда такая?

– Она… она просто застенчивая, – ответил я, понимая, что защищаю Сашу. От кого? От Вики? От ее замечаний?

Вика улыбнулась, прижимаясь ко мне еще сильнее.

– Егорушка, ты такой заботливый старший брат, – проворковала она, и я почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения.

Старший брат.

Эти слова неприятно царапнули что-то внутри. Потому что я не чувствовал себя ее братом. Потому что моя реакция на Сашу не имела ничего общего с братскими чувствами.

После завтрака Вика уехала – у нее была какая-то важная встреча. А я остался наедине с мыслями о Саше и ее странной реакции на Вику.

С того дня Саша начала избегать меня. Полностью. Если раньше она пряталась лишь отчасти, то теперь это стало ее главной целью. Она не смотрела на меня, не отвечала на мои редкие попытки заговорить, отворачивалась, когда я входил в комнату.

И это меня бесило. Я привык к тому, что она рядом, что я могу ее дразнить, видеть, как она краснеет от моих подколок. А теперь она просто… исчезла.

Но потом отец решил, что я должен возить ее в университет. Каждый день. Как будто мне больше нечем заняться.

– Придется тебе, сынок, возить Сашу в университет, – сказал он за завтраком, словно это была самая естественная вещь в мире. – Теперь это твоя постоянная обязанность. Справитесь?

Я чуть не расхохотался. Справимся ли мы? После того, как она убегает, едва завидев меня? После того, как между нами возникла эта странная, неназванная напряженность?

О да, мы отлично справимся.

Но я просто кивнул и сказал:

– Хорошо.

Первая поездка была сущим кошмаром. Она сидела, прижавшись к дверце, словно хотела просочиться сквозь нее и оказаться где угодно, только не рядом со мной. Я включил радио, но даже музыка не могла заполнить эту тишину.

Я постоянно смотрел на нее – короткими, быстрыми взглядами. На ее профиль, на ее руки, на ее волосы, рассыпавшиеся по плечам. Она была такой маленькой в своем огромном свитере, такой далекой, хоть и сидела в полуметре от меня.

– Что с тобой? – не выдержал я, когда мы остановились на светофоре. – Ты вообще собираешься говорить или так и будешь молчать, как статуя?

– Нечего сказать, – холодно ответила она, все еще не глядя на меня.

Я выругался себе под нос и ударил по рулю. Как можно быть такой упрямой? Я не понимал, что происходит. Что изменилось? Почему она вдруг стала относиться ко мне еще хуже, чем раньше? Почему ее молчание сводило меня с ума больше, чем ее слова?

– Знаешь, – вдруг сказал я, не глядя на нее, – ты первая девушка, которая способна довести меня до белого каления просто своим молчанием.

– Я польщена, – пробормотала она. – Всегда мечтала пополнить чей-нибудь список достижений.

– Сарказм тебе не идет, – заметил я, но почувствовал, как уголок моих губ дрогнул. Эта маленькая заноза в заднице все еще умела меня удивлять.

– А тебе не идет роль заботливого старшего брата, но вот мы здесь, – парировала она.

Светофор переключился на зеленый, и я нажал на газ. Остаток пути мы проехали в тишине, но что-то изменилось. Напряжение стало другим – менее враждебным и более… заряженным.

У входа в университет я внезапно схватил ее за руку, когда она уже собиралась выйти. Я сам не понимал, что делаю. Просто не мог отпустить ее вот так.