Владыка Нового Мира (СИ) - Злобин Максим - Страница 3

— Видишь? — уточнил дядь Сеня, всё так же указывая на статую.

— Что «видишь»?

— Да как⁉ Слепой что ли⁉ У него же носа нет!

— А-а-а, — я присмотрелся повнимательней. — И правда нет.

— Отвалился уже чёрт знает когда! — Карякин открыл подъездную дверь. — Я у Зуева спрашиваю, мол, когда за реставрацию возьмёшься? А тот всё ноет. Исход, мол, да Исход, исторические потрясения, ой-ой-ой, никогда такого не было… так!

Дядь Сеня остановился в пролёте между вторым и третьим этажами, поудобней закинул ружьё на спину и резко присел на корточки. Поднял с пола клок бурой шерсти, нахмурился и сквозь зубы прошипел:

— С-с-с-с-сука, — а затем резко поднялся и как давай орать: — Как же ты задолбал своими волосами трясти, урод! Слышишь⁉ Я ведь с Зуевым на короткой ноге, между прочим! Я ведь рано или поздно добьюсь, чтобы тебя выселили, нерусь поганая!

И его услышали.

Щёлкнул замок, дверь в противоположную от меня квартиру открылась и на пороге появился Батяня. Антропоморфный вомбат ростом где-то метр двадцать: плотненький такой, крепенький и пушистый. С чёрными глазками-бусинками и потешным мокрым носом. От мимишности крайней степени его отводила разве что полосатая тельняшка, которую он таскал на себе везде и всюду, и как будто бы вовсе никогда не снимал.

— Это я-то нерусь⁉ — Батяня упёр руки в боки и вышел на лестничную клетку. — Да я больше русский, чем вы все вместе взятые! Я кровь проливал!

— Ой, да где ты её проливал⁉

— Проливал! Да я…

Дальше начался заученный наизусть спич Батяни о том, что он верный подданный Его Величества, и всю жизнь флоту отдал, и по Баренцеву ходил, и по Чёрному ходил, и по Финскому Заливу бывало ходил, и где только не ходил, и даже Его Высочество крон-принца на борту катал, и тот якобы похвалил его за достойную службу и даже почесал за ушком.

Какая-то доля правды в этом наверняка есть, но вот какая? После Исхода уже и не узнать наверняка.

Во-о-о-от…

Такие у меня соседи. А что до их спора, то… глупо отрицать, что Батяня — большой говорящий вомбат. То есть один из представителей местной расы этого мира. Но раса — это раса. Физическое явление, данность и, так сказать, постоянная переменная. А вот национальность всё же социальный конструкт, нечто эфемерное и неосязаемое; а потому спорить на её счёт лично я не вижу никакого смысла. И если пушистый искренне считает себя русским, то почему бы и нет?

— Да ты себя в зеркало видел, рожа твоя мохнатая⁉

К слову. Ещё немножечко о вомбатах. Они ведь, если разобраться, единственная родная раса этого мира. Все остальные пришлые, в том числе и люди.

— Звать-то тебя как⁉ А, русский⁉ — и опять Карякин апеллирует к имени.

И опять у Батяни начинает с этого полыхать ещё жарче. Поскольку имя у него… вроде бы созвучное «Батяне», но вот какое именно я сейчас уже не вспомню. И кстати. Кличку Батяня ему дали вовсе не потому, что он многодетный отец, а потому что вомбат Батяня, Батяня вомбат, ты сердце не прятал за спины… вомбят… гхм… ну понятно, короче. Так оно к нему и прилипло.

— Я тебе сейчас кадык выгрызу! — ощерился мохнатый.

Словесная перепалка Батяни и Карякина шла по уже проторенному за долгие годы пути — прямиком к потасовке. Сейчас они со стариком сцепятся, покатаются по подъезду до тех пор, пока не устанут, а потом пойдут, напьются и побратаются вплоть до следующего эпизода.

Проходили уже, знаем.

И потому-то я был совершенно спокоен относительно этих двоих. Поднялся наверх по ступеням, пожал орущему вомбату лапу, своим ключом открыл дверь съёмной квартиры и зашёл внутрь.

Вот она, холостяцкая берлога Харитона. Свежий ремонт и минимализм во всём, спасибо Зуеву. Без сарказма! Правда хорошо! Обои без рисунков, потолок без разводов, добротный паркет и однотонная мебель. Красота! Никакого визуального шума.

И ничего лишнего: прихожая со встроенным шкафом, маленькая уютная кухня, объединённый санузел и гостиная-спальня с раскладным диваном напротив здоровенной плазмы. Последняя, к слову, и гордость Харламова, и его же нычка на чёрный день. Обыденная в недавнем прошлом вещь, которая уже начала цениться во стократ больше, и со временем будет лишь дорожать. А всё Исход…

— Так.

Носком о пятку я стянул с себя грязные сапоги и первым же делом направился в душ, смывать с себя кровь. Штаны и панаму закинул в стирку, а вот олимпийка восстановлению не подлежит. Увы и ах, мир смертных максимально заморочен в плане проживания. Одеваться надо, есть, пить, спать. Утомительно всё это до невозможности.

Ну… что ж? Буду привыкать.

К моменту, когда я чистый и распаренный вышел из ванной, крики в подъезде уже утихли. А потому я наконец-то остался в тишине и безопасности — самое то, чтобы обстоятельно поразмышлять.

— У-у-у-уф! — внезапно, лежать на диване оказалось нереально приятно. Да ещё и после долгих часов пути туда-обратно… н-да. Давненько я не испытывал физической усталости. Совсем на переправе одичал, уже забыл каково это.

Так. Ладно.

Пора набрасывать хотя бы примерный план моего тотального превосходства над всеми подряд. Как бы это ни было прискорбно, начинать всегда приходится с малого. С работы, например, которая обеспечит текущие расходы и какое-никакое развитие. То, чем занимался Харитон «до меня» — как раз-таки покрывало текущие расходы, да и то еле-еле, так что никаким развитием тут не пахнет.

Но Харитон не был одарён. Я же в свою очередь готовая машина для раздачи пи… э-э-э… нет, не так. Машина для решения вопросов силовыми методами, во. И это, как правило, открывает большинство из закрытых дверей. Не все, но…

Бзз-взз, — рядом на тумбочке завибрировал телефон. В лес Харламов его с собой специально не взял, потому как вышки Нового Сада кое-как работают даже в самом Новом Саду и едва достреливают до окраин.

Бзз-взз! — я дотянулся до мобильника и посмотрел на экран. Итак, до меня пытался дозвониться абонент «Жирный Долдон».

К слову, действительно жирный. И действительно долдон. Так ласково и за глаза величали Антона Градского, владельца курьерской конторы, в которой Харламов работает. Точнее работал! Вплоть до сегодняшнего дня. Теперь же с этим можно попрощаться.

Нажав на кнопку, чтобы выключить звук, я вернулся к своим мыслям.

О чём это я там? О силовых методах решения вопросов, кажется? Да! И да, это здорово. Это полезно. Это краеугольный камень могущества. Но! Как правильно эту самую силу применить?

Бзз-взз! — а Жирный Долдон тем временем набрал повторно.

— Эть! — и снова я выключил звук.

Так вот. Не везде же мне насилием пробиваться. Надо ведь как-то коммуницировать. Надо ведь как-то в высший свет пролезть. Завести кроме противников ещё и союзников; узнать кто, где, с кем, зачем и почему.

Знаний Харламова для этого явно маловато. Он и про внутрянку Нового Сада ни слухом, ни духом.

Так! Опять спешу! Прежде чем играть в политические игры, надо бы сперва оказаться за столом. А по пути к нему кроме союзников понадобятся ещё и соратники — разница в этих понятиях колоссальна. Соратники — они ведь не совсем про выгоду. Точнее, не только про выгоду…

Бзз-взз!

— Вот сволочь настырная! — рявкнул я, схватил телефон с явным намерением разбить его о стену, но тут понял, что звонит уже не Долдон. — Алло…

Звонил Женёк. Да, наверняка он звонил по просьбе Долдона, но всё-таки не ответить Женьке я не могу. Ведь Женька для Харламова — он, как… как… как брат, что ли?

— Здарова, дядь, — послышалось в трубке. — Разбудил?

— Не-не, нормально.

— Хорошо. Слушай, Харон, вокруг да около ходить не буду. Знаю, что ты сегодня выходной и всё такое, но пожалуйста, блин, прошу тебя и заклинаю, выйди хотя бы на пару часов в помощь. Жопа в мыле, ничего не успеваем.

Так…

К слову, о соратниках. В перспективе Женёк как раз один из них, потому как одарён. Во-первых. Во-вторых, нравится он мне чисто по-человечески. Подчёркиваю: лично мне. Игнорируя попаданчество.