Рукопись антиквара - Александрова Наталья Николаевна - Страница 9

Он расстроился – видимо, хотел еще немного пообщаться с хозяйской Симой.

Но он пес послушный, и вскоре мы покинули гостеприимный дом Берты Альбертовны и отправились домой.

Возле дома встретили мы жену того самого соседа сверху, который очень любит собак, и она между делом сообщила мне, что эта выжига Рогнеда все-таки вызвала мастеров, чтобы хоть как-то отремонтировать квартиру.

Вспомнив слова ее мужа, я взяла Берри на короткий поводок, но он держался любезно, не боялся и не рвался укусить. Хотя, кажется, Берри вообще никого никогда не кусал.

В квартире было шумно, на кухне вообще невозможно находиться, так что мы закрылись в комнате и работали до вечера. Точнее, я работала, а Берри просто так лежал на полу.

Утром, оставив Берри дома после прогулки, я поехала на поиски племянника, который унаследовал коллекцию Разумовского. Зачем мне это было нужно, я и сама не знала. Просто это была единственная ниточка, которая тянулась к Максиму.

Галерея с красивым названием «Вита Нуова» располагалась в той части нашего города, неподалеку от Загородного проспекта и площади Пять Углов, которую принято называть Петербургом Достоевского. Такое название хоть как-то облагораживает это беспорядочное скопление унылых кирпичных домов дореволюционной постройки с бесчисленными проходными дворами, в которых запросто можно встретить современную Сонечку Мармеладову или Родиона Раскольникова.

Вот не подумайте, что это я такая умная, то есть я, конечно, знаю, кто такой Достоевский, но все остальное – это слова нашей учительницы по литературе, вот не поверите, но фамилия ее была Мармеладова, поэтому роман «Преступление и наказание» был у нее пунктиком. Сама признавалась, фамилия, говорила, обязывает.

Мы ее звали мадам Мармеладова, она не обижалась.

Вообще-то тетка была неплохая, с юмором, так что на уроках ее было не скучно, даже когда Достоевского проходили, хоть Раскольников – зануда, старухе-процентщице так и надо, а вот мне было жалко бессловесную Лизавету. Ее-то за что?

Ну ладно, это все далекое прошлое, как и наша безумная любовь в последнем классе с Лешкой Матрениным. Давно это было, больше десяти лет назад, он небось и забыл про меня совсем.

И вообще, Октавиан велел мне забыть о прошлой жизни. Никаких воспоминаний, оборвать все связи, выбросить старую записную книжку с телефонами, про мобильник я уже говорила.

Тут он прав, только так я смогу выпутаться из того кошмара, который устроила мне злодейка-судьба.

Ладно, вернемся к нашим баранам, как говаривала, помнится, наша мадам Мармеладова, поглядывая в сторону Вовки Козлова. Жутко тупой был парень, сидел на последней парте и даже вида не делал, что слушает. Какой-то папаша у него был склочный и со связями, так что еле додержали его в школе до выпускного, тройки натягивали.

На этот раз я не взяла с собой Берри: все же художественная галерея – не самое подходящее место для собаки.

Как я уже говорила не раз, пользоваться интернетом мне запрещено, а значит, навигатор мне тоже недоступен.

Еще у Берты Альбертовны я посмотрела, где находится Кирпичный переулок, и теперь пыталась его найти.

Одно дело – найти место на карте, и совсем другое – на местности, особенно если нет навигатора…

Свои поиски я начала от Разъезжей улицы. Свернула один раз, второй… и вскоре поняла, что заблудилась.

К счастью, мне попались навстречу две озабоченные тетки средних лет с хозяйственными сумками.

– Извините, женщины, – спросила я жалобно, – не подскажете, где тут Кирпичный переулок?

– Кирпичный? – переспросила одна, с коротко стриженными темными волосами. – Это, что ли, тот, где рыбный магазин, в котором Аркадий работает?

– Да нет, – возразила ее рыжеволосая спутница. – Где рыбный – это Жестяной переулок, а Кирпичный – это где овощи… овощной – в котором Ованес…

– Все вы путаете, женщины! – вмешался в разговор появившийся рядом дедок в поношенной куртке с воротником из непонятного меха, от которого даже на улице пахло нафталином. – Где овощной – это Скобяной переулок, а вовсе не Кирпичный!

– А тебе вообще какой магазин нужен? – осведомилась брюнетка.

– А мне не магазин, мне галерея нужна. Картинная.

– Галерея?! – переспросила рыжая с непередаваемой интонацией. – Это ты у него спроси! – и она кивнула на нафталинового старичка.

– Точно. – Дед приосанился. – Где галерея, я точно знаю. Пойдем провожу! Все равно гуляю!

Он провел меня несколькими проходными дворами и вскоре вывел в тихий переулок.

– Вот тут и есть та галерея!

Действительно, я увидела перед собой ведущую в полуподвал лестницу, возле которой была прикреплена выцветшая вывеска с названием галереи.

Правда, в первом слове – Вита – последняя буква была замазана, и поверх прежней буквы была написана буква «я», так что название звучало теперь «Витя Нуово».

– Ну, дальше уж ты сама! – напутствовал меня старичок и испарился, я не успела и спасибо ему сказать.

Я спустилась по лестнице, толкнула дверь и вошла.

У меня над головой звякнул колокольчик, и откуда-то из глубины помещения донесся тоненький, почти детский голосок:

– Сей-час!

Оглядевшись, я увидела, что нахожусь в просторном, слабо освещенном помещении со сводчатыми потолками.

Вдоль стен этого помещения стояли застекленные витрины, на самих стенах были развешаны старинные гравюры в простых рамках.

Я подошла к одной из витрин и заглянула в нее.

В витрине лежали несколько старинных книг, открытых на страницах с иллюстрациями. Одна иллюстрация изображала волка в длинном халате и старушечьем чепце. Он с аппетитом поглядывал на девочку в платье с передником и круглой шапочке.

Ну ясно – Красная Шапочка…

– Иллюстрации Густава Доре! – неожиданно прозвучал рядом со мной тот же, что прежде, тоненький голосок.

Я обернулась.

Рядом со мной стояла худенькая девчушка лет пятнадцати в облегающих джинсах и длинном свитере ручной вязки.

– Первоиздание! – сообщила девчушка с придыханием. – Большой раритет!

Потом она пригляделась ко мне и проговорила с сомнением:

– Ты ведь не покупательница…

– Нет, конечно!

– А, так что я зря распинаюсь… – Она потянулась всем телом, как кошка, и отступила на полшага. – Так ты, наверное, от Изабеллы… она обещала кого-нибудь прислать… хотя бы временно…

Я замешкалась с ответом, приглядываясь к собеседнице.

При более внимательном взгляде она показалась мне гораздо старше. Ей, скорее всего, было уже к тридцати. Просто такая уж мелкая и тщедушная… Волосики вокруг головы колечками, и уже седина просматривается, косметики никакой, руки неухоженные из длинных рукавов торчат. Впрочем, не мне бы говорить, сама хожу как чушка. Но Октавиан сказал, что чем незаметнее, тем лучше.

Девица расценила мое молчание как положительный ответ и достала из кармана джинсов пачку сигарет, протянула мне:

– Будешь?

– Не курю, – ответила я честно.

– И правильно! Курить вредно. Тогда я тоже не буду. Пойдем, покажу тебе, что делать.

Она направилась к арке, ведущей в соседнее помещение.

Там оказалась комната поменьше, с таким же низким сводчатым потолком.

Один угол этой комнаты был завален огромными, почти под потолок, стопками старых книг. Рядом стоял стол, на котором стоял включенный компьютер.

– Значит, ничего сложного… берешь книги из левой стопки, записываешь их в компьютер. Все записанные книги перекладываешь в правую стопку… понятно?

– Не совсем… что нужно записывать?

– Известно что. Название, автора, выходные данные – год издания и, если есть, издателя… ну и если есть какие-то особые приметы – тоже пиши, в отдельную главу.

– А особые приметы – это какие?

– Ну, к примеру, экслибрис.

Я обрадовалась, что уже знаю это мудреное слово, но на всякий случай уточнила:

– А как же его записывать? Он же рисунок…

– Ну, тогда просто ставишь плюс в графе «Экслибрис», и если есть какие-то слова или, к примеру, имя владельца – тоже запиши. Все понятно? Я тогда пойду, у меня других дел полно! – И с этими словами девица испарилась.