Муля, не нервируй… Книга 5 (СИ) - Фонд А. - Страница 24

— Татьяна Захаровна, — тихо сказал я, — подготовка информации о цирках не входит в круг моих обязанностей. Ни в моих должностных обязанностях это не прописано, ни приказа нету, ничего нету. Вы что-то мне когда-то сказали? В коридоре возле подоконника дело было, да? Напротив туалета. Я думал, может, вы анекдот рассказываете, откуда я знаю? Или, может, я забыл. В общем, сами причину придумайте. Вы хотели дать мне поручение — надо было написать приказ или распоряжение, и я бы это сделал. Это — раз. Во-вторых, если вы планируете переводить меня с театров и кинотеатров на цирки, то тоже для этого должен быть соответствующий приказ и согласие вышестоящего руководства.

— Я сама решаю, кто что должен делать! — парировала она.

— Нет, Татьяна Захаровна, у нас не крепостное право, и вы не помещик. Спектр работы каждого сотрудника обусловлен его должностной инструкцией. Если никаких дополнений не внесено — значит, ничего лишнего делать я не буду.

— Ах ты ж буржуй! Самодур, тунеядец! — заверещала она.

Я улыбнулся, сел на место и углубился в свои отчёты.

Татьяна Захаровна ещё немного поорала и, перед тем как хлопнуть дверью, крикнула:

— Ты у меня ещё пожалеешь!

— Угу, угу… уже слышал это, — криво улыбнулся я и принялся за очередной отчёт.

Я сидел за столом в своей комнате и починял примус.

Ну, а чем ещё может заниматься обычный советский мужчина, если ему вдруг выпал свободный вечер? Причём классик был абсолютно прав — эта зараза имела свойство постоянно ломаться. Дуся поначалу таскала гадский примус к Михалычу, соседу-слесарю. Он был, как говорится, не просто слесарь, а чудо-слесарь, на все руки мастер. Правда на третий раз ему это надоело, и он научил меня.

И вот теперь сижу, починяю примус. Всё, как положено.

Дуся тем временем хлопотала на кухне (то, что свой родимый примус снова сломался никак не отменяет того, что ужинать нужно полноценно и вкусно).

Я как раз возился с форсункой, пытаясь её прочистить, как дверь без стука раскрылась и в комнату вошли.

Не поднимая взгляда от примуса, я сказал:

— Дуся, подай мне маленький нож, а то тут сажу немного счистить надо.

— Муля! — голос был явно не Дусин.

Я поднял голову — это было Надежда Петровна, Мулина мама.

— Мама, привет! — сказал я и добавил, — подай вон тот нож, на полке лежит, слева.

— Муля! Тебе что, нечем больше заниматься⁈ — возмущённо скривилась Надежда Петровна, но нож всё-таки подала.

— Почему это? — я аккуратно счистил густую жирную накипь со стенки (Дуся частенько вместо керосина брала бензин у соседа в обмен на пирожки по бартеру, чтобы сэкономить. А что от этого примус портился — ей не докажешь).

— Это разве работа для интеллигентного человека⁈ — она аж задохнулась от возмущения, — лучше бы к нам в гости пришёл! А то отец уже ворчит, что ты совсем от семьи отбился!

— Каюсь, неправ, — примирительно сказал я (спорить с Мулиной матерью было себе дороже) и водрузил сифонную трубку на место. — На неделе обязательно зайду. Или на следующей. Это точно. Обещаю!

— Муля! — тон Надежды Петровны внезапно поменялся, в нём проскользнули мурлыкающие, гипнотизирующие нотки, — а давай ты завтра прямо после работы к нам зайдёшь?

— Зачем? — не понял я, аккуратно вытирая нож и руки куском чистой тряпицы, которую загодя приготовила мне Дуся.

— У нас будет небольшой праздничный ужин… — обтекаемо ответила она, — я пирог с ягодами испеку, такой, как ты любишь…

— Да Дуся вчера только пирог пекла, — не врубился в очередную интригу Надежды Петровны я. — С яблоками. Вкусный.

— Муля! — возмутилась Мулина мать, — а, может, я соскучилась за тобой⁈ Может, я поговорить хочу⁈ По-семейному!

— Ну, давай поговорим, — согласился я (вечер всё равно был свободным). — Садись к столу, мама. Я сейчас Дусю позову, у неё там сырники были. Очень вкусные. Она их в этот раз как-то совсем по-другому сделала. Вроде манку добавила и ещё что-то. Тебе должно понравиться.

— Да погоди ты со своими сырниками! — поняв, что манипуляция не удалась, Надежда Петровна решила приоткрыть карты:

— У нас завтра гости будут, сынок.

— И?

— Да вот, мы с отцом хотели тебя с ними познакомить. Хорошие знакомства — это важно.

Я постарался подавить тяжёлый вздох — как же мне надоели эти смотрины невест! Но я сам виноват, тогда сказанул, чтобы она отстала, а она ухватилась за это, и теперь я страдаю. Хотя следует признать, что знакомство с Осиповыми вышло полезным — что с Анной Васильевной, которая выручала меня с экзотическими цветами для Изольды Мстиславовны, что с Валентиной, которая помогла сделать смету. Так что отказываться вот так сразу — глупо.

— А что за гости? — осторожно решил выяснить я.

— Котиковы, — нейтральным, деланно-равнодушным тоном сказала Надежда Петровна. Она сейчас напоминала мне кота Матроскина, который таким же независимым и равнодушным тоном учил дядю Фёдора как правильно бутерброд с колбасой есть.

— Что за Котиковы? — не позволил спрыгнуть с темы я.

— Иван Вениаминович, Ангелина Степановна и Таня, — со вздохом призналась Надежда Петровна и даже чуть покраснела. Совсем чуточку.

Угу-м. Что-то примерно эдакое я и подозревал. Но вслух сказал:

— И это очень нужные люди, да?

— Как ты не понимаешь, Муля! — возмущённо вскинулась Надежда Петровна, — создание семьи — это очень ответственный шаг! Очень! И нельзя вот так просто взять и жениться на первой попавшейся вертихвостке!

Я не стал комментировать ситуацию с замужеством самой Надежды Петровны и «тайну» моего рождения. Но, видимо, на моём лице всё и так было написано, потому что Мулина мама свирепо загорячилась:

— Не надо вот так хмыкать, Муля! Не надо! Я тогда была молодая и глупая! Отец был занят своей наукой, мать болела. Поэтому я наделала много ошибок. И отец потом еле-еле расхлебал всё. Я не желаю, чтобы ты, сын, перенёс такие же страдания, как перенесла я. Поэтому я хочу, чтобы твоя жена была из хорошей порядочной семьи, чтобы у вас была поддержка родителей, связи. Понимаешь?

Я понимал, но, число формально спросил:

— А что за связи у Котиковых? Кто они?

— Ты прям как твой дед, — грустно усмехнулась Надежда Петровна, — тебя в первую очередь не Таня интересует, а связи Котиковых…

— Хочу понимать, стоит ли время тратить, — нейтрально ответил я.

— Иван Вениаминович по дипломатической линии служит, вот только-только они из Варшавы вернулись. А до этого где-то в Африке были. Я точно не помню, но ты сам можешь спросить. Ангелина Степановна домохозяйка. А Таня…

— Я согласен! — торопливо сказал я. — Я приду завтра обязательно. Иван Вениаминович ведь будет?

— Ну конечно… — не врубилась Надежда Петровна, — а зачем тебе он? Вот Танечкая чудесно на скрипочке играет. И такие стихи душевные пишет, ты будешь в восторге.

— Знаю, — кивнул я и добавил, — но ты уж проследи, чтобы Иван Вениаминович обязательно был.

Когда Надежда Петровна ушла, попив чаю с хлебосольной Дусей и прихватив с собой чудо-сырники, я с довольным видом откинулся на спинку стула: удача сама идёт ко мне в руки! Тру-ля-ля! Мне сейчас кровь из носа нужно было проконсультироваться с главой семейства Котиковых в разных нюансах выезда за рубеж и проживания там. Так-то за границу я мотался часто. Но это было там, в моём мире. И однозначно выезд за границу в двадцать первом веке и выезд через «железный занавес» в двадцатом послевоенном — это были абсолютно разные вещи. Поэтому консультация была крайне необходима.

А во-вторых, мне нужно было выяснить, как передать сестре Фаины Георгиевны информацию о том, что она будет в Югославии, и организовать им встречу. Но организовать надо всё так, чтобы ответственные товарищи не заподозрили, что это моя работа. И чтобы не сорвали встречу. Ведь я ей обещал.

Поэтому завтра на ужин с Котиковыми я пойду обязательно! Ради этого я готов слушать и Танину игру на скрипочке, и даже стихи.