Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Ле Фаню Джозеф Шеридан - Страница 7

Незнакомец вошел бочком, пугливо, словно прося прощения неизвестно за что. Долговязая, слегка сутуловатая фигура, доброе и немного горестное выражение бледного вытянутого лица говорили об уступчивом, робком характере.

Он поблагодарил хозяина и украдкой обвел взглядом любопытных гостей, словно полагал, что не имеет права нарушать покой столь почтенной компании.

Капитан, делая вид, что поглощен игрой, внимательно изучал незнакомца из-под седых кустистых бровей; да и доктор не преминул бы по возвращении домой описать миссис Торви каждую вытачку на костюме удивительного гостя.

Скромностью и унынием наряд незнакомца не уступал его осунувшемуся лицу.

На плечи гостя был наброшен короткий черный плащ, голову украшала высокая фетровая шляпа иностранного покроя, на тощих лодыжках поблескивали кожаные гетры; незнакомец чем-то неуловимо напоминал соломенное чучело Гая Фокса, что с песнями сжигают на костре в праздник раскрытия Порохового заговора.

Никто из собравшихся не знал толком, как выглядит баронет. Доктор и старый мистер Пирс сохранили смутные воспоминания о давно уехавшем помещике; несомненно, новый постоялец не только не имел с сэром Мардайксом ни малейшего сходства, но и являл ему полную противоположность. Баронет, как говорили те, кому посчастливилось увидеть его, был смугл, ростом не выше среднего, ходил и говорил весьма решительно. Гость же, напротив, был высок, бледен и производил довольно жалкое впечатление. Так что этот разорившийся торговец на ярмарке жизни, у которого наверняка все валилось из рук, никак не мог быть сэром Мардайксом.

Незнакомец прихлебывал чай – этот жидкий напиток, достойный разве что женщин, не имел успеха у гостей славного заведения. Доктор украдкой бросил взгляд в конец стола и встретился глазами с застенчивым гостем.

Незнакомец не отвел глаза, и доктор, сочтя этот взгляд приглашением к разговору, прочистил горло и вежливо заметил:

– Морозная нынче ночка выдалась, сэр, и немного огоньку в камине не повредит, верно?

Незнакомец кивнул в знак согласия, на губах его мелькнула безрадостная улыбка, он признательно посмотрел в огонь.

– Наш трактир пользуется доброй славой, сэр, люди издалека приезжают заглянуть сюда. Вы у нас бывали?

– Много лет назад.

Снова наступило неловкое молчание.

– Со временем все кругом меняется – хотя бы в мелочах, – заметил доктор, изо всех сил поддерживая разговор, который никак не хотел идти сам по себе. – Да и люди тоже. Одни приходят, другие уходят – всем заправляет старик по имени Смерть.

– Верно, а еще старик по имени Доктор, помогающий ему, – шутливо вставил капитан, невольно увлекшись беседой, и оглушил гостей раскатистым хохотом.

– Мы со дня на день ожидаем возвращения джентльмена, который, несомненно, возглавит нашу тесную компанию, – продолжал доктор, пропустив мимо ушей шутку капитана. – Я говорю о сэре Бейле Мардайксе. С озера открывается чудесный вид на Мардайкс-Холл. Очень красивый старинный дом.

Меланхоличный гость слегка кивнул, скорее из вежливости к собеседнику, нежели из искреннего интереса к рассказу.

– А на другом берегу озера, прямо напротив, – продолжал доктор Торви, – в устье долины стоит другой дом, полная противоположность Мардайкс-Холлу – Клустедд-Хауз, усадьба Фельтрэмов, совсем разрушенная. Очень живописное место.

– Прямо напротив, – задумчиво повторил незнакомец. Доктор так и не понял – соглашается он или переспрашивает.

– С этой усадьбой угас знаменитый в наших краях род. Канул в вечность.

– Дубль один, – заявил мистер Холлар, внимательно следивший за игрой.

– Тогда как другие внезапно возвысились самым удивительным образом, – заметил тихий мистер Пирс, признанный знаток местной генеалогии.

– Вот разошелся! – рявкнул капитан, громыхнув кулаком по столу.

– А еще тут есть Змеиный остров – очень красивое место. Говорят, там водятся змеи, – продолжал просвещать гостя доктор Торви.

– Нет, это ошибка, – возразил унылый гость, впервые сделав собственное замечание. – Название острова должно произноситься не так. В старинных летописях он называется Седминный – по семи дубам, что росли там куртиной.

– Неужели? Очень любопытно, ей-богу! Кто бы мог подумать, – откликнулся доктор, усаживаясь напротив гостя и с интересом разглядывая его.

– Чистая правда, сэр, – заметил мистер Пирс. – До наших дней сохранилось три из этих дубов, правда, два из них – не более чем пеньки. А у мистера Клюсона из Хеклстона есть старинный документ…

Тут, к несчастью, в комнату ворвался трактирщик. Суетливо подбежав к гостю, он поклонился:

– Фаэтон подан к дверям, мистер Фельтрэм, и ваш багаж уложен, сэр.

Мистер Фельтрэм неслышно поднялся и вынул кошелек.

– Полагаю, мне следует заплатить за всю компанию?

– Как вам угодно, сэр, – поклонился Ричард Тэрнбелл.

Мистер Фельтрэм раскланялся с присутствующими, которые улыбались, кивали или махали рукой в ответ. Доктор, суетясь, проводил гостя до парадных дверей и с неподдельным радушием пригласил его еще раз заглянуть в Голден-Фрайерс. На прощание доктор протянул широкую загорелую ладонь; мистер Фельтрэм вежливо пожал ее, сел в карету и захлопнул дверь. Фаэтон с лошадью и кучером заскользили, как тени, по самой кромке озера в сторону Мардайкс-Холла.

Доктор с трактирщиком проводили глазами удалявшуюся карету и, постояв с минуту на ступеньках, вернулись к ярко пылавшему очагу, над которым витал приятный запах пунша. Отодвинув в сторону покинутый чайный прибор мистера Филипа Фельтрэма, хозяин «Святого Георгия» поведал друзьям скудные новости, которые успел вытянуть из гостя за недолгую беседу. Самым главным было то, что сэр Бейл твердо придерживается первоначального замысла и приедет десятого числа, и ни днем раньше. Ждать осталось чуть больше недели; а так как чудеса, как известно, длятся только девять дней, то сенсация вскоре приелась, и горожане утратили к ней интерес. Тем не менее всем обитателям Голден-Фрайерса не терпелось увидеть, что же собой представляет сэр Бейл Мардайкс.

Подобно тому, как с приближением дьявола свечи вспыхивают синим пламенем и в воздухе начинает пахнуть серой, так и в мирной здоровой атмосфере Голден-Фрайерса накануне приезда баронета повисла гнетущая тяжесть.

Из-за границы до ушей горожан не доходило ни одного доброго известия о баронете, а те, что доходили, наполняли немудрящие сердца простого люда праведным ужасом.

Переносясь на далекие расстояния, самые правдивые слухи теряют свою достоверность, их очертания расплываются; милосердная душа всегда сумеет многое списать на ошибки или преувеличения. И пусть даже с каждой новой сплетней добропорядочные люди стыдливо отворачивали глаза, а опытные дамы, считающие, что они знают жизнь, гордо вздергивали подбородки и поджимали губы при одном упоминании имени сэра Бейла, тем не менее долгое отсутствие баронета сгладило острые углы, и сернистый запах со временем развеялся сам собой.

В первые дни после прибытия сэра Бейла Мардайкса в усадьбу во многих домах были спешно созваны семейные советы. И хотя отцы семейств, прославившихся особенно строгим укладом, вынесли повесе-баронету суровый приговор, все же в большинстве случаев возобладал закон всемирного тяготения, и как крупное небесное тело притягивает к себе более мелкие, так и окрестный люд, живший в пределах считаных часов пути, счел необходимым нанести визит вежливости в Мардайкс-Холл.

В один прекрасный день в гостиную Мардайкс-Холла под руку с говорливой толстушкой-женой вошел крепкий коротышка с малиново-красным лицом и проницательными серыми глазками. Это был преподобный Мартин Бидль, тогдашний викарий Голден-Фрайерса.

Из огромного окна в гостиной, забранного в дубовую раму по старинной моде эпохи Тюдоров, открывался великолепный вид на озеро, окруженное величественным амфитеатром темно-лиловых зубчатых гор.

В ожидании сэра Бейла миссис Бидль рассматривала картины, украшения на стенах и книги в стеллажах, отпуская приличествующие случаю замечания, затем подошла к окну и восхитилась очаровательным пейзажем. Благовоспитанной леди хотелось показаться баронету с самой выигрышной стороны, и потому она была готова восторгаться всем и вся.