Клинок мечты - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 14

Берр, если так по-настоящему его звали, повел их по тропе через бурьян и кусты черники, росшие за городом, пока они не добрались до реки. На берегу сушилась небольшая лодка. Берр забрел в Кахон, толкая лодку, затем придержал, давая забраться Теддан. Элейна шагнула следом. Неустойчивая в потоке лодка под ней кренилась и вздрагивала.

– Куда сегодня? – спросила Теддан, когда взгромоздился и Берр.

– Уммон раздобыл ключи к корабельному сараю и достаточно серебра, чтобы продержать сторожа в пивной до рассвета.

– Притечье? – спросила Теддан, и Элейна чуточку забеспокоилась. Притечье – район посуровей, чем выбрала бы она, даже если им не придется разгуливать там по улицам.

– Речной Порт, – молвил Берр, выталкивая челн на стремнину.

Впереди показался и вскоре проворно приблизился северный китамарский мост. В угасающем свете Элейна различила кольца, где продевали цепи, перекрывавшие в военное время судоходство. Сейчас кольца висели без цепей.

Теддан вложила в ее ладонь что-то податливое. Кожаный мех с вином.

– Если покажется мутноватым – там для крепости кое-какие травки, – сказала Теддан, старательно подмигнув.

Что ж, подумала Элейна, откупоривая пробку, за тем она и пошла.

Ночь опускалась, но очень неспешно. Закат задержался за Старыми Воротами, поэтому фонари и свечи на закладах крутой дороги ко дворцу казались более яркой разновидностью звезд, а город – обычной темнотой, только погуще, чем лунно-седое небо. Вчетвером они шли во мраке. Маур и новенький чуть впереди, Канниш и Гаррет немного сзади, но никто не отдалялся, и они со всей очевидностью оставались единой группой. Трое из них носили синие плащи и короткие грубые мечи. С поясов свисали служебные бляхи наряду со свистками, готовыми призвать их новых сородичей. У Гаррета имелся в сапоге один ножик, а на поясе висел только кошелек.

– Об этом мне знать не положено, – сообщил Канниш. – Никому не положено, а тем, кто знает, не положено говорить.

– Но мы-то говорим? – заметил Гаррет.

– Да кто об этом только не говорит! Сплетничает вся казарма, точно мои сестры, когда позовут подружек с ночевкой. Раз его приволок дядя Марсен, то парни подходят ко мне – думают, будто я что-то знаю, раз мы семья.

– А ты знаешь?

– Ага. Только проболтаться будет стоить мне не только службы.

Канниш воздел подбородок, намекая, что преувеличивает. А может, и вообще врет. Гаррета аж проняло порывом дружеской приязни, и на миг он забыл тяжесть будущего, проживая этот миг в прошлом, мальчишкой.

– Не буду выпытывать. Не прощу себе, если ты потеряешь место.

Они прошли гильдию канатчиков и повернули на юго-запад, в сторону реки. Маур и Таннен разговаривали, но за их спинами Гаррет не мог разобраь о чем. Запах реки – пряный и чистый в сравнении с улицей – долетел вместе с прохладным ветром.

Падающая звезда сорвалась с небес, разделилась надвое и исчезла. Знамение, только Гаррет не знал, чего именно. Не вытерпев до следующего угла, Канниш не выдержал груза нарастающей тишины.

– Ну, маленько-то сказать я могу.

– Добро, – согласился Гаррет.

– То бишь в общих чертах. Не придется разглашать секретные сведения, и так ясно – игра нам предстоит рисковая.

– Необычный, судя по всему, замысел.

– С хитрым вывертом, будь спокоен, – произнес Канниш, вторя дядиному тону. – Насчет одного Марсен точно уверен – с Теткой Шипихой мы дружить не собираемся.

– Она взаправду такая дрянь?

– Я думаю, если капитан Сенит имел бы выбор покончить с ней и в этот миг умереть или жить полной, счастливой жизнью, зная, что она на свободе, то сразу бы вскрыл себе вены. Тетка Шипиха стоит за половиной всех преступлений, происходящих из Долгогорья. Вон, банда, которая спалила лавку Аммана Петтита, когда он им не заплатил. Они пришли от Тетки Шипихи. А тем разом три года назад десяток бойцов с мечами ограбили Храм – так они тоже были ее. Капитан Сенит вычислил, что она собирается отбить промысел у торговцев людьми. Выдавить их отсюда и хозяйничать уже самой.

– В Китамаре нет никаких торговцев людьми, – возразил Гаррет.

– Есть, – сказал Канниш и в этот раз не вскинул подбородок. Луна очертила вокруг его глаз пятна теней, и Гаррету стало зябко вовсе не от легкого ветерка. – Я тоже считал так, как ты, но они есть. По ночам в этом городе случаются такие вещи, что на закате мне охота прибить моих сестер гвоздями – чтоб только сидели за закрытой дверью. Знали бы люди то, что знает стража, вообще из дома бы не выходили.

Маур и Таннен свернули налево, на юг, вдоль реки. Если пройти достаточно далеко, то они окажутся в Притечье. Мимо прогромыхала арестантская телега, еще воняя дерьмом и дохлыми животными, которых осужденные уже повыбрасывали в реку. Люди на задней подножке телеги смотрели в никуда, как трупы, отупев от усталости. Возле извозчика сидел человек в синем, и на боку у него болталось кожаное погоняло – вроде набалдашника на конце ремешка. Направляясь обратно в острог, он окликнул Таннена с Мауром, и те приветливо отозвались.

– Город сожрет сам себя, коль перестанет точить на нас зубы, – произнес Канниш. – Как любил повторять дядя Марсен. Но теперь это я и сам вижу.

Они вышли на открытую площадь, где у воды встречались две дороги. У низкой каменной ограды примостился наливной колодец, а по бокам росли здания, как плечи нескладных мужчин и женщин. Маур вдруг остановился, и Таннен, прежде чем обернуться, сделал еще пару шагов. У Гаррета кольнуло в животе. Наверняка это россказни Канниша нагнали на него страху, но ночь ощушалась теперь немного прозрачней, немного ярче и немного острей.

Поравнявшись с Мауром, Канниш хмыкнул. Их невысокий товарищ держал голову слегка набок, подобно псу, услыхавшему подозрительный шорох, и ответил, будто Канниш задал вопрос:

– Вот корабельный сарай Оньяна Гримна.

Канниш взглянул в направлении реки. Корабельный сарай был большим и высоким, одним фасадом он выходил на улицу, а другим – к темной воде. На противоположном берегу возвышались Старые Ворота, точно сам город взирал на них сверху вниз. Или бог.

– Похоже на то, – сказал Канниш. – И чего?

– Я слышал голос, – сказал Маур. – И глянь на то окно. Оно завешано тряпкой, но…

– Там свет, – сказал Таннен и вытянул меч. Лунный луч блеснул на металле. – Там кто-то есть.

Канниш придержал Гаррета за предплечье.

– Жди нас здесь.

Наполовину недовольный, наполовину обрадованный, Гаррет присел на низкую каменную ограду, спиной к темноте. Он смотрел на лодочный сарай. Днем на этих самых камнях сидят портовики и погонщики, слуги с полными овощей и хлеба корзинами, и никто не чует никакого ужаса. Но в темноте все по-другому.

– Порядок, Маур, – сказал Канниш. – Мы справимся.

– Я пойду с вами, – сказал Гаррет.

Таннен повернулся с ухмылкой:

– Желаешь помочь – не стой на дороге.

– Лучше, если останешься. – Голос Маура дрожал.

Гаррет приложил ладони к камню ограды и с замиранием сердца наблюдал, как трое младших стражников рассредотачиваются и идут к лодочному сараю – и тому, что внутри.

Сарай был большим и высоким, как бальный зал, но на этом вся схожесть и оканчивалась. Заполненный водой шлюз занимал половину того, что сошло бы за танцевальный пол. Если громадные створки шлюза отпереть, то через Кахон можно было увидеть Старые Ворота, увенчаные Дворцовым Холмом, но вместо этого взгляд упирался в немереную ширь плотно подогнанной древесины и реку, струящуюся в нескольких дюймах внизу.

Полускрытую мраком крышу обтягивала паутина канатов, шкивов, цепей с подвесными мостками и старыми железными балками направляющих. Сверху в темноте висела плоскодонка, ее корпус был частично разъят, как у огромной недовыпотрошенной рыбины. Воздух пропах тут смоляным варом и лаком, а от смеси испарений с крепленым вином кружилась голова и слегка подташнивало.

Берр со товарищи затянули окна тканью, чтобы спрятать свет дюжины фонарей. Около двадцати человек сидели на лавках или болтали ногами в речной воде. В основном молодые парни возраста Берра, носившие штаны грузчиков из грубой холстины, как маскарадные костюмы. Некоторые, судя по комплекции, действительно занимались физическим трудом. Одна из женщин была в маске, три прочие – нет. Мужчины слонялись вокруг, хлопали друг друга по плечам, хохотали и притворялись, будто не зарятся на дам. Женщины в основном держались кучкой, порой одна-две отделялись от общего кружка, огибали зал и возвращались. За исключением Элейны. Она заняла место на хлипкой деревянной лестнице, что цеплялась к стене до темного верха. Не в гуще компании и не наособицу, а где-то с краю, где ей было вполне комфортно. Маска скрывала ее вежливую улыбку.