Кальдорас (ЛП) - Нони Линетт - Страница 27

— По крайней мере, я верю, что ты добьешься успеха там, где другие потерпели неудачу, кто довел меня до язвы желудка, — ответила она.

Джордан серьезно кивнул.

— Мне говорили, что я произвожу такое впечатление на людей. Заранее спасибо.

Она снова вздохнула и что-то пробормотала себе под нос. Джордан никогда не видел ее такой неотесанной, но прежде чем он успел что-либо сказать, двери в столовую снова открылись. На этот раз вошли не слуги, а еще одно знакомое лицо — второй учитель детства Д.К., мастер Инг, его изумрудное пальто с высоким воротником развевалось за спиной, когда он шел к ним.

— Твое время со мной подошло к концу, — сказала госпожа Альма. — Желаю хорошего дня.

Джордан удивленно моргнул, когда она поспешила выйти из комнаты, оставив его наедине с внимательным темноглазым мужчиной.

— Тогда пока, — крикнул он ей вслед, но она уже ушла.

«Джордан Спаркер, пожалуйста, следуйте за мной», произнес мастер Инг прямо в сознание Джордана. Д.К. как-то поделилась, что за все годы, что она училась у него, она ни разу не слышала голоса Инга — на самом деле, она даже не знала, умеет ли он говорить ртом.

Инг был значительно менее пугающим, чем Альма, но Джордан лишь мельком общался с ним за те годы, что прошли с их первой встречи, и очень мало знал о роли наставника во дворце. Поэтому Джордан заинтриговано последовал за ним из столовой по золотым коридорам, и между ними воцарилось молчание. Это не вызывало дискомфорта… скорее, умиротворяло, давая Джордану возможность осмыслить все, что произошло за этот день, а также обдумать все стоящие перед ним задачи.

Довольно скоро они оказались в глубине дворца, в обширном крытом саду бабочек. Инг повел его по усыпанным галькой дорожкам сквозь заросли, похожие на джунгли, мимо прудов и журчащих ручьев, прямо к центру помещения со стеклянным куполом. Деревья, кустарники и цветы — так много цветов — заполняли сад, а также тысячи и тысячи бабочек.

Остановившись у деревянной скамьи у спокойного ручья, мастер Инг сказал:

«Пожалуйста, присаживайтесь».

Джордан нерешительно сел, и Инг сел рядом с ним.

Джордан ждал.

И ждал.

И ждал.

Размышляя, не должен ли он, возможно, вмешаться в то, что они здесь делают, он небрежно заметил:

— Здесь, конечно, мило и жарко.

«Мило» — понятие относительное. Приятная температура внутри купола вынудила Джордана сразу же после входа закатать длинные рукава, и его кожа быстро покрылась липким потом.

Инг не ответил на комментарий Джордана, но в конце концов заговорил.

«Король и королева рассказали мне о ваших намерениях относительно принцессы и попросили моей помощи в выполнении вашего следующего задания».

Об этом Джордан догадался сам.

«Госпожа Альма, должно быть, рассказала вам, что большая часть королевской роли основана на физическом восприятии — на том, как вы представляете себя миру и как взаимодействуете с его обитателями», — продолжал мастер Инг, не обращая внимания на бабочку, которая только что приземлилась ему на голову. «Но требуется гораздо больше, и большинство из этого публика никогда не увидит. Корона — это привилегия, но она также может быть и бременем, приводящим к эмоциональным и умственным потерям, которые порой являются одновременно сложными и изнурительными».

Он помолчал, словно желая убедиться, что Джордан слушает, а затем продолжил:

«Члены королевской семьи всегда должны сохранять невозмутимый вид. Они должны излучать спокойствие и уверенность. Если потребуется, достаточно сыграть роль, но ради вашего долгосрочного благополучия вам будет очень полезно, если вы сможете создать свой собственный внутренний сад», — он многозначительно обвел взглядом тихое пространство, окружавшее их, — «и наполнить его бабочками».

Джордан приподнял бровь.

— Вы хотите сказать, что хотите, чтобы я… заставил бабочек порхать у вас в голове?»

Мастер Инг кивнул, стряхивая разноцветное насекомое со своей головы и заставляя его улететь.

«Да, это метафорические бабочки. Те, которые олицетворяют терпение, терпимость, спокойствие, внимательность, почтительность и тому подобное. Когда бы вы ни нуждались в этих «бабочках», они уже будут у вас внутри, если вы будете их кормить и лелеять».

— Э, — сказал Джордан. — Речь идет о внутренней силе… стойкости ума, эмоциональном интеллекте и тому подобном, верно?

«Верно», — сказал мастер Инг.

Испытав облегчение, Джордан уверенно улыбнулся и сказал:

— Я всегда хорошо справлялся с подобными вещами, а также с людьми… им требуется немало усилий, чтобы вывести меня из себя. Итак, мой внутренний садик довольно ухожен. Терпение, спокойствие, внимательность — все, что вы перечислили, я бы сказал, что я уже сделал этих бабочек.

«Замечательно», — сказал Инг с ноткой веселья в голосе. «Тогда эта задача должна быть для вас легкой».

Учитель вытащил что-то из складок своего изумрудного пальто: пустую книгу с чистыми страницами без линовки. Он протянул ее Джордану, а затем набор цветных карандашей.

Джордан, уже не веря своим глазам, вопросительно посмотрел на учителя.

«В этом саду обитает более трех тысяч различных видов бабочек — настоящих, а не метафорических», сказал мастер Инг. «Ваша задача — зарисовать как можно больше из них до моего возвращения».

Джордан моргнул, глядя на него. Затем моргнул еще раз.

— Вы хотите, чтобы я порисовал? Так что это похоже на… урок рисования?

«Я хочу, чтобы ты ухаживал за своим внутренним садом», — поправил Инг. «Дыши. Медитируй. Обрати внимание на пространство вокруг. Все это время вы должны оставаться на своем месте… вы не можете отправиться на поиски бабочек; вы должны подождать, пока они сами прилетят к вам. Это потребует спокойствия, терпения и многих других качеств, которые, как вы утверждаете, уже развились в вас».

На этот раз Джордан был уверен, что услышал веселье в голосе Инга.

«Я вернусь позже», сказал наставник, поднимаясь на ноги. «И помните, вы не должны покидать это место».

Мастер Инг неторопливо удалился, исчезнув в густой растительности. Джордан некоторое время смотрел ему вслед, затем покачал головой и открыл альбом для рисования. Как и на уроках этикета у госпожи Альмы, он не был уверен, что рисование насекомых поможет ему заслужить благословение короля и королевы, но и не собирался сдаваться, когда на карту было поставлено так много. И это задание, по крайней мере, было простым, хотя и скучным.

Джордан не был искусным художником, но и не был ужасным, поэтому он быстро нарисовал первых нескольких бабочек, которые пролетели мимо — одну сине-черную, следующую оранжевую, а затем и других в различных оттенках красного, фиолетового и зеленого. К тому времени, как Джордан расправился с пятой бабочкой, на этот раз мерцающей золотистым цветом, которая сидела на соседнем листе, у него потекло из носа. Через несколько минут он чихнул, отчего бабочки вокруг него разлетелись в разные стороны.

Вздохнув, Джордан подождал, пока они вернутся, и продолжил рисовать. Температура становилась все выше, и пот неприятно струился по спине. Но, кроме как раздеться, он ничего не мог поделать, поэтому заставил себя не обращать внимания на растущее тепло.

Он снова чихнул, снова распугав бабочек… на этот раз досадно, потому что несколько ранее невиданных видов только что приземлились перед ним.

И снова он ждал их возвращения, стряхивая комаров с кожи. Несмотря на жару, часть его была благодарна, что длинная одежда не позволяла им высосать всю кровь из его тела.

Еще один чих, и снова разлетелись бабочки, и Джордан начал понимать, что у него, возможно, проблема. В саду явно было что-то, что его раздражало, какой-то аллерген, о котором он не подозревал, что делало его задачу более сложной, чем он предполагал вначале. Вместе с комарами и жарой, чем дольше он оставался неподвижным, тем сильнее сводило судорогой конечности, а растущий голод начал терзать его изнутри, заставляя пожалеть, что он не съел пирожное, предложенное королевой, — все это означало, что Джордан быстро становился несчастным.