Кальдорас (ЛП) - Нони Линетт - Страница 21

Время, казалось, мчалось вперед, где бы они ни были, потому что в следующий момент она уже вела своих друзей в другой мерцающий город Кальдораса, на этот раз покрытый снегом, и они стояли, глядя на большую статую женщины в короне, держащей высоко над головой золотой факел.

Картина продолжала меняться, что побудило Эйвена действовать по наитию, шагнуть вперед с протянутой рукой, но тут же он натолкнулся на сопротивление.

Потому что это был не дверной проем.

Это было окно.

Повернувшись к Нийксу, Эйвен внезапно понял, что хотел сказать предатель перед тем, как открылась дверь, что этот так называемый «подарок» Библиотеки покажет им то, что они хотели увидеть. Кого они хотели увидеть. И Нийкс, очевидно, хотел увидеть смертную, которую он любил так сильно, что был готов обменять свою жизнь на ее.

Да спасут его звезды, Эйвен не думал, что этот день может стать еще хуже, но, очевидно, он ошибался.

Со страдальческим вздохом он поплелся к креслу и рухнул в него, смиряясь с тем, что придется терпеть еще столько времени, сколько Библиотека сочтет нужным, чтобы понаблюдать за тем, как Александра и ее друзья наслаждаются праздником Кальдорас. Они явно посещали ее родной мир, Фрею, и единственная причина, по которой Эйвен не вышел из комнаты, заключалась в том, что он был уверен, что Библиотека просто приостановит просмотр до его возвращения. Его не интересовал мир людей, из которого она пришла. Нисколько.

… Несмотря на это, какая-то часть его не могла отрицать, что он был заинтригован, наблюдая, как Александра продолжает открывать двери. За окном все время менялись места назначения: в один момент она и ее друзья шли вдоль высокой извилистой каменной стены, а в следующий они уже ехали в санях, запряженных лошадьми, в красно-белых шапочках, со свечами в руках и пели. Затем все они оказались под водой со странными масками на лицах и плавали вокруг кораллового рифа, кишащего разноцветными рыбками.

Локации продолжали мелькать, показывая их то на краю огромного каньона, то смотрящими вверх на древний Колизей, то стоящими на пляже из нетронутого белого песка, то бродящими вокруг каких-то отдельно стоящих вертикальных скал, образующих неровный круг. Место за местом, пейзаж расплывался перед ними, пока Эйвен и Нийкс наблюдали, как Александра водит друзей по своему миру.

Наконец, окно остановилось на них шестерых, сидящих за обеденным столом, ломящимся от яств, в окружении родственников и любимых. Эйвен узнал некоторых из них — родителей Александры, коммандера Нишу Джеймс, надзирателя Джиру, старших братьев Ронниганов и даже проклятую Теневую Волчицу. Теперь они явно вернулись в Медору и наслаждались празднованием Кальдораса.

Эйвен сказал себе, что это отвратительное зрелище, — видеть, как они все счастливы. Но как бы он ни старался, он не мог игнорировать боль, которую чувствовал в груди, боль, которая, как он знал, не проникала через связь.

Прочистив неожиданно сдавленное горло, Эйвен повернулся к Нийксу, который смотрел в дверной проем с довольным, умиротворенным выражением на лице.

— Хорошо, — сказал Эйвен несколько хрипло. — Ты сам видел, что она жива и здорова, — он старался, чтобы слова прозвучали язвительно, но не был уверен, что ему это удалось, — так что не стесняйся выразить свою благодарность Библиотеке, а затем изгнать этот проклятый дверной проем и вернуться ко сну. Целительница Раэллин сказала, что тебе нужен отдых, чтобы восстановиться, так все, что ты будешь делать — отдыхать.

С видимым усилием Нийкс оторвал взгляд от тошнотворно-сладкого блюда Кальдораса и посмотрел на Эйвен.

— А как насчет тебя?

— Я тоже пойду спать, — ответил Эйвен. — Я все еще ощущаю последствия всего, что произошло ранее, так что я знаю, что ты, должно быть, тоже.

— Нет. — Нийкс покачал головой, затем указал на дверной проем. — Я имею в виду, что насчет тебя?

Эйвен нахмурился, не понимая.

Видя его замешательство, Нийкс пояснил:

— Библиотека подарила это нам обоим, а не только мне. Кого ты хочешь увидеть?

Эйвен застыл на месте, вопрос поразил его настолько, что его мысли разбежались.

Он хотел увидеть свою мать, но это было невозможно, потому что он убил ее.

Он хотел увидеть своего отца… тоже невозможно, потому что он подстроил его убийство.

Он хотел увидеть…

Прежде чем Эйвен успел выбросить этот образ из головы, окно снова изменилось, и внезапно они увидели не Александру и ее близких, а того, за кем они наблюдали.

Это был Рока.

Он стоял с Кийей на балконе дворца меярин, оба были одеты в королевские черные и золотые цвета дома Далмарта, крепко прижавшись друг к другу, когда они покачивались в лунном свете. Казалось, они устраивают вечеринку в честь Кальдораса, а меярины, знакомые и незнакомые, танцуют в бальном зале позади них, но с таким же успехом они могли быть одни, учитывая, насколько они были поглощены друг другом.

Боль в груди Эйвена усилилась настолько, что он прижал руку к груди.

Затем появился Заин, командир Зелторов, который вышел на балкон и сказал что-то, чего Эйвен и Нийкс не могли расслышать из-за окна. Что бы он ни сказал, Рока закатил глаза, а Кия расхохоталась. А потом Заин увел королеву меяринов, отнял ее у мужа и повел на танцпол.

Рока еще немного постоял на балконе, с улыбкой наблюдая, как его жена и самый близкий друг грациозно кружатся по бальному залу. Но затем он взглянул на сияющий, залитый лунным светом город, и черты его лица стали печальными, когда он прошептал слова, которые Эйвен по-прежнему не мог расслышать, но, тем не менее, каким-то образом понял в глубине души:

«Счастливого Кальдораса, брат. Я скучаю по тебе».

С губ Эйвена сорвался болезненный стон. У него внутри, прямо под тем местом, где рука прижималась к груди, что-то хрустнуло, боль была такой сильной, что он упал бы на колени, если бы стоял. Но он не мог позволить чувствам захлестнуть его. Он не позволил бы им захлестнуть себя.

Поэтому он подавил их. Глубже.

Глубже.

И запер все это… снова.

Только после того, как он справился с эмоциями, он снова сосредоточился на брате, но образ дворца меярин начал исчезать. Дверной проем-окно медленно закрылся, а затем и вовсе исчез из комнаты.

Воцарилась тяжелая тишина, нарушаемая только потрескиванием фиолетового пламени и свистом ветра во время снежной бури снаружи.

Эйвен не хотел смотреть на Нийкса, не после того, чему они оба только что стали свидетелями. Но он также не был трусом, поэтому заставил себя повернуться к предателю, полностью готовый откусить Нийксу голову в ответ на то, что тот, несомненно, собирался сказать.

Но Нийкс удивил его.

— Помнишь водопад?

Эйвен захлопнул рот, не дождавшись ответной реплики, которую он приготовил заранее.

— Что?

— Водопад, — повторил Нийкс.

Нахмурившись, Эйвен спросил:

— Какой водопад?

Ностальгическая улыбка промелькнула на губах Нийкс.

— Ты прав. Их было несколько, не так ли?

Эйвен не это имел в виду, но он не стал поправлять Нийкса.

— Я имел в виду тот, где была Эйлия, когда она была с нами в прошлом, — объяснил Нийкс. — Ты, я и она, плюс Рока и Кия.

Эйвен напрягся всем телом.

— Я не хочу говорить о…

— Она была так напугана, — сказал Нийкс, погрузившись в свои воспоминания. — Она думала, что мы все сумасшедшие, раз захотели прыгнуть, и, думаю, по ее смертному разумению, так оно и было. Я все еще слышу, как она кричит на нас, говоря, что мы сумасшедшие, и что она никак не может этого сделать, — он усмехнулся, прежде чем его лицо снова стало серьезным. — Я держал ее за руку, но не я придал ей смелости, необходимой для того, чтобы прыгнуть с обрыва. Это был ты.

У Эйвена перехватило дыхание, и на поверхность всплыли его собственные воспоминания о том дне.

— Даю тебе слово, Эйлия, — сказал он ей, — ничего плохого не случится.

Будто он разрешил шлюзам разума открыться, и на него нахлынули новые воспоминания… о том, как он показывал ей свой город, как учил ее танцевать, как он взял ее с собой в Драэкору, чтобы она стала свидетелем священной Манны эсс Л'рандэ, как он поделился своими надеждами и мечтами с ней, вместе со своими самыми сокровенными тайнами. Воспоминание за воспоминанием проносились в его голове, с самого начала, когда она была в ужасе от него, и до самого конца, когда они были… они были…