Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад - Страница 10

— С музыкантами знакомиться едем, или ты уже передумал? — хитро улыбнулась танцовщица Мэри. — Может быть, ты придумал другой способ, чтоб заработать на ещё одну московскую квартиру?

— Придумал, ограблю сберкассу, — пробурчал я. — Сейчас приведу себя в порядок и двинем. Посмотрим, что из себя представляет твой музыкант из ВИА «Москвичи».

— Ладненько, жду тебя в столовой, — захихикала Машка и пошла в корпус.

А мне как самому провинившемуся, как злостному нарушителю спортивной и общежитской дисциплины пришлось ещё собирать с поля футбольные мячи.

— Готовь новую хату на размен, — загоготал, подойдя ко мне, Юрий Гаврилов.

— Дудки, — рыкнул я. — Никаких свадеб в ближайшие десять лет. Кстати, Юрий Васильевич, не одолжишь мне свою винтажную иномарку?

— Какую иностранную марку желаешь? — хохотнул он. — Монгол Шуудан или Бурунди?

— Горбатый «Запорожец» марки «Фиат-600», — пробухтел я, складывая в большущую сетку мячи, которые валялись вдоль всей бровки.

— У тебя же прав нет, остановят, потом проблем не оберёшься, — всё так же похохатывая, сказал он.

— Во-первых, в это воскресенье тебя подобный факт что-то не смущал, а во-вторых, где ты видел, чтоб гаишники тормозили такие «инвалидные коляски» как твоя? — возразил я.

— Значит так, отвезёшь меня в Сокольники, пора уже мне с супругой помириться, и заправишь полный бак, договорились? — совершенно серьёзно произнёс наш штатный шутник и балагур.

— Годное предложение, — кивнул я.

Место, где репетировали некоторые бывшие музыканты из ВИА «Москвичи», которое распалось и прекратило своё существование примерно год назад, находилось в Центральном доме культуры железнодорожников. Это здание около Площади трёх вокзалов чем-то смутно походило на гигантскую тюбетейку, и упоминалось в бессмертном произведении «Двенадцать стульев». Именно этот ДК по художественному вымыслу Ильфа и Петрова был воздвигнут на золото и бриллианты, спрятанные в злополучном стуле. Сама же музыкальная репетиционная база находилась на первом этаже и представляла собой комнату 4 на 4 метра, стены которой были полностью обклеены разнокалиберными кусками поролона. Внутри комнатухи было грязно, накурено и тесно, ведь большую часть площади занимали колонки, микрофоны, ударная установка, бас-гитара, электроорган, несколько табуреток, шкаф со всякой всячиной и два продавленных дивана.

— Мэри, привет! — обрадовался Геннадий Макеев, встретив нашу компанию на пороге своей музыкальной лачуги. — Привет, старичок, — пожал он мою руку.

— Привет, вольным трубадурам, — буркнул я, окинув взглядом открывшуюся передо мной «неземную красоту».

Кстати, кроме Геннадия здесь сидели ещё двое мужичков и одна крашенная под блондинку барышня примерно лет тридцати с гаком. И занимались они совсем не музыкой, эти граждане благополучно распивали бутылочку заморского коньяка, закусывая его дольками лимона. Мы с Машей на эту встречу тоже прибыли с группой поддержки. За нами увязались Заваров и Калашников, а так же танцовщица Олеся. И надо сказать, что Олеська всерьёз намеревалась в новом ансамбле либо петь, либо танцевать, либо подпевать на бэк-вокале.

— Здравствуйте, — кивнул я незнакомым мне товарищам.

— Мужики познакомьтесь, это футболисты московского «Спартака», — сказал Геннадий. — Это всем известный Александр Заваров, который с молодёжкой выиграл Чемпионат мира. А это… — покосился он на Калашникова.

— Всем известный нападающий Александр Калашников, — представился мой друг.

— Ну, девчонок вы знаете, — немного смутился хозяин этой музыкальной лачуги и тут же представил своих друзей. — Басист Валера Дурандин, это барабанщик Миша Филиппов, и наша солистка Кристиночка.

— Очень рад, — кивнул я. — Ребята, время у нас мало. Сегодня тренировка была тяжёлая, давайте сразу перейдём к делу.

— Правильно, пой, — ухмыльнулся худой и большеносый басист Дурандин и, сняв акустическую гитару со стены, протянул её мне.

— Что ж вы помещение не проветривает? — проворчал я, еле-еле устроившись на старенькой прожжённой сигаретами табуретке. — Дышать ведь нечем.

— Не кому за нас, молодой человек, как следует взяться, — заулыбалась солистка Кристина, с большим интересом разглядывая моё волевое лицо и крепкую мускулистую фигуру.

Не знаю как она оценила меня, но я внешность певицы оценил примерно на четвёрочку. Машка и Олеська, к слову сказать, были и моложе, и фигуристей и чуть-чуть симпатичней. Затем я приврал, что на данный момент в моём репертуаре имеется всего четыре композиции, что остальные вещи пока ждут более качественной доработки, и через пару секунд запел «Солнечное лето». И как только простенький короткий куплет закончился, припев: «Только никому я не дам ответа» тут же затянули вместе со мной Маша и её подруга Олеся. Создавалось такое впечатление, что группа «Мираж» с какого-то перепугу дает подпольный концерт «квартирник». Однако музыканты, судя по выражениям их лиц, этой песней откровенно заинтересовались. И когда припев «Солнечного лета» зазвучал в третий раз, они, похватав инструменты, очень быстро ухватили и ритм, и мелодию композиции. Так как одно из главных качеств музыкантов из ресторана — это умение любую песню сыграть с листа.

— Ну что сказать? — тяжело вздохнул хозяин этой музыкальной лачуги, который аккомпанировал на электрооргане. — Слова — примитив, музыка тоже примитив. Извини, старичок, но до серьёзного автора и композитора тебе как до Луны этим самым это самое, — выразительно кашлянул он, посмотрев в мою сторону. — Однако если сделать качественную аранжировку, то данная вещица будет забористо звучать на танцах. Что скажете, старички? — спросил он у своих коллег.

— Пёс его знает? — пожал плечами басист Дурандин. — Как по мне, так это какое-то баловство, хотя что-то в этом есть. Весело, мелодично.

— А мне по херу, — более конкретно выразился барабанщик Филиппов, невысокий, полноватый с круглым лицом, на котором выделялся нос в виде уточки. — Если народ за такую музыку проголосует рублём, то почему бы и нет?

— Да будут вам платить, будут! — топнула ногой от возмещения Машка. — Вы бы видели, что творилось в «Арбате», когда Володя заиграл свои песни! Не хотите с нами работать⁈ Других найдём!

— Стой-стой-стой, — выскочил из-за своего клавишного инструмента и замахал руками Геннадий Макеев. — Предложение такое. Давайте сделаем несколько песен и в следующую субботу, когда будем лабать в ресторане гостиницы «Юность», покажем их публике. Ты как, старичок, в следующую субботу свободен?

— В пятницу мы ихраем в Киеве, — ответил за меня Саша Заваров. — Так шо в субботу можно будет и в ресторане посидеть. А шо? — спросил он, увидев мой возмущённый взгляд.

— Потом поговорим, посиделец, — прорычал я.

— Только тексты нужно будет залитовать, — проворчал Дурандин. — Либо придётся их представлять как малоизвестные произведения советских поэтов и композиторов.

— Аха, музыка Соловьёва-Седова, слова Ошанина, — захохотал Филиппов.

— Что-то вы, мальчики, совсем мышей престали ловить, — вдруг высказалась солистка Кристина. — Песня у Володи первоклассная. И если его другие вещи не хуже, то это будет бомба. И мы, наконец-то, выберемся из этого скворечника и из этих бесконечных ресторанов.

— Ну, началось, — всплеснул руками Дурандин. — Бесконечные московские рестораны закончатся, зато начнутся бесконечные уездные ДК в городках и посёлках. Или ты думаешь, что мы с этим материалом будем выступать на лучших площадках страны и в «Голубом огоньке»?

— Хватит! — рявкнул Геннадий Макеев. — Давай, старичок, показывай остальной свой материал. Мы в деле.

— А шо? И мы тоже в деле, — захохотал Саша Заваров.

В понедельник 24-го сентября в Москве резко похолодало. Температура опустилась до плюс 11-и градусов Цельсия, и каждый человек пришедший сегодня на Центральный стадион имени Ленина колючий осенний ветер ощутил на себе вовсю. Кстати, диктор по стадиону объявил, что на трибунах присутствует 50 тысяч человек. Тем не менее, в огромной чаше лужниковского стадиона свободных мест хватало.