Медведев. Пограничье (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 6

— Эвона как, — нахмурился я, точно зная каждого своего родича до пятого колена. Великих князей в роду нашей молодой семьи вроде не было.

— Третья вода на киселе, по материнской линии, — отмахнулся отец. — У него не осталось прямых наследников. Ни детей, ни признанных бастардов. Ты — ближайший родич по крови. Возраст у тебя подходящий. Статус позволяет. Так что совет счёл возможным назначить тебя регентом.

Я взял лист. Бумага была плотной, с характерным сухим запахом свежей типографии. В верхнем углу красовался герб совета. Внизу стояли подписи и печать. Всё официально. Временная должность сроком на полгода.

Отец, не дожидаясь, пока я дочитаю, продолжил:

— Если за шесть месяцев твоего регентства объявится бастард или близкий родственник, ты уступишь ему свое место. А если нет — ну, будешь исполнять обязанности до тех пор, пока не назначат кого-то постоянного. Временная мера, как они выразились. Чтобы не нарушать традицию правления по праву крови.

Я рассеянно кивнул, всё ещё держа в руках письмо. Теплую от пальцев бумагу, с сухим, канцелярским текстом о назначении. Почерк был размашистый, но чёткий. Судя по нему, решение не было спонтанным. Всё выглядело продуманным и согласованным. Именно это и вызывало наибольшие подозрения.

Право крови действовало в Империи с древнейших времён. По праву крови наследовался даже императорский престол. Каждое княжество, каждая территория имела свой род с историей, уходящей на сотни лет назад, во времена, когда на пустынной территории была воздвигнута первая крепость, вокруг которой основывались деревни переселенцев. Этот род должен был править непрерывно, поколение за поколением. Так было принято.

Наследовать титул мог только прямой потомок. Или признанный бастард. Закон был строг: даже незаконнорожденный сын князя имел больше оснований занять место правителя, чем дальний родственник, каким бы знатным он ни был. Если назначение пришло мне, это значило только одно: никого ближе попросту не нашлось. Ни сыновей, ни признанных бастардов. И при таком раскладе я оказался пусть не самым лучшим, но единственным кандидатом.

— Не повезло княжеству, — совершенно искренне пробормотал я.

Перевернул письмо, машинально провёл пальцем по линии сгиба и подумал, что в этой истории было что-то почти случайное. Необъяснимое. Странное. Словно я был частью какого-то хитрого плана.

— Ссылка, — кивнул я, всё так же держа в руках лист бумаги. — Вполне подходящее наказание. Спас девушку — получи билет на болота. Все логично.

Я откинулся на спинку стула, чуть потянулся, будто разминая плечи, и добавил, не меняя интонации:

— У меня только один вопрос. Ты не боишься, что я, такой непутёвый, всё испорчу? Развалю это твоё маленькое забытое богами княжество окончательно?

Я не насмешничал. Скорее просто хотел услышать, что он скажет. В глазах отца промелькнуло что-то отдаленно похожее на удовлетворение. Он едва заметно улыбнулся, но улыбка вышла кривой, холодной, без тени участия.

— Увы, — ответил он, — Там всё испорчено задолго до тебя. ТАк что ты не навредишь.

Он чуть подался вперёд, опершись на стол локтем:

— Княжество бедное. Леса, болота и немногочисленные тихие деревни, в которых по старому укладу живут. Половина тамошних до сих пор верит в домовых и болотных, другую половину пугает сама идея дороги с гладким покрытием. Любой прогресс у них вызывает подозрение. Зато слухов, ритуалов и недоверия — хоть отбавляй.

Он откинулся в кресле, снова выровнялся. На столе слегка скрипнуло пресс-папье.

— Назначение уже подписано. Формально на полгода ты становишься регентом. В случае чего Совет решит всё без тебя. Так что никто от тебя ничего особенного там не ждет. А потому…

Он не закончил фразу, но это и не было нужно. Итак было ясно: решение принято, обратного хода нет.

Он хлопнул ладонью по столешнице, как бы подводя черту. Я спокойно, без вызова усмехнулся. Встал, поправил полы пиджака и отвесил поклон. Не слишком низкий, но с нужной долей театральности. Получилось скорее насмешливо, чем почтительно.

— Всё для семьи, Арсений Сергеевич.

Отец взглянул на меня с лёгким удивлением, будто не сразу понял, что услышал. Потом чуть приподнял бровь, медленно, как человек, который привык ожидать худшее, и осторожно уточнил:

— То есть… ты даже не будешь спорить? Не устроишь бунт? Не объявишь голодовку, на худой конец?

Я чуть склонил голову и посмотрел на него с недоумением:

— А зачем?

Пауза получилась короткой, но достаточно выразительной. Я не торопился с продолжением — просто перевёл взгляд на окно, где за стеклом едва заметно шевелились кроны деревьев.

— Ты всё равно не отстанешь, — сказал я мягко. — Можно, конечно, демонстративно уйти, хлопнуть дверью, собрать чемодан и рвануть куда-нибудь… Хотя бы в Москву… Но ты ведь просто отзовёшь все средства с моих счетов. Сделаешь пару звонков и в городе не найдётся ни одной конторы, куда меня возьмут, даже на должность юрисконсульта третьего ранга. Мы оба знаем, как это работает.

Он молчал, и я продолжил, уже чуть легче, почти с улыбкой:

— А Петербург, если честно, мне поднадоел. Всё пестрое, но все же серое. Люди вечно куда-то торопятся. А в новостях то одного бедолагу найдут по частям в Неве, то другого. В общем, не лучшая атмосфера для вдохновения.

Я пожал плечами, развёл руки, как бы показывая, что это не театральная поза, а просто факт:

— А там свежий воздух, леса, реки. Деревни с домами, в которых топят печи. Да и для резюме это не худшая строчка. Посмотрю, как живут люди за пределами Императорского Дорожного Кольца. Вдруг пригодится. А может быть даже окажусь чем-то полезен для этого княжества.

Арсений смотрел на меня внимательно, чуть прищурившись, с тем напряжением, которое появляется, когда ждёшь скрытого мотива. Я поймал его взгляд и спокойно добавил:

— Хватит искать подвох. Всё просто. Я поеду и постараюсь не подвести.

Я говорил без лукавства. Мне и правда не хотелось ничего доказывать ни себе, ни ему. Петербург давно перестал быть новым. Всё казалось знакомым до тошноты: лица, разговоры, вечеринки, одинаковые интерьеры, одинаковые вечерние светильники в одинаковых кабинетах. Я видел, как мои знакомые топчутся на месте, и понял, что тоже стою. А мне этого больше не хотелось.

Так что я просто кивнул, развернулся и спокойно вышел из кабинета, не дожидаясь, пока отец что-то добавит. Дверь за мной закрылась почти бесшумно.

— Как прошла беседа, мастер Медведев? — негромко поинтересовался Гаврила, когда я вышел в коридор.

Слуга неподвижно стоял у стены, хотя я не слышал ни шагов, ни скрипа пола. В голосе слышалась обычная вежливость, за которой тщательно скрывался личный интерес.

— Отец решил отправить меня в ссылку, — вздохнул я, облокотившись плечом о дверной косяк.

Я сказал это буднично, как человек, которому уже нечего обсуждать, потому что всё решено.

— В городские квартиры? — уточнил Гаврила, подняв взгляд. Голос слуги остался ровным, но в глазах мелькнуло лёгкое беспокойство. — Неужто вам придется опять питаться в ваших этих забегаловках бутербродных? Так ведь и до хворобы не далеко.

— Нет, — покачал я головой. — Я отправлюсь куда-то в Северское княжество. Правда, я даже не представляю, где это.

На долю секунды Гаврила замер. Даже рот приоткрыл от удивления. Но уже через миг он вновь стал прежним: лицо приняло нейтральное выражение, спина чуть выровнялась.

— Слышал что-нибудь о таком месте? — спросил я, не отрываясь от стены.

— Только то, что это далековато, — ответил Гаврила, и губы его чуть скривились в попытке улыбки. Не насмешливой, а скорее напряжённой. Как будто он что-то вспомнил, но решил не делиться знаниями.

Я молча кивнул. Вопросов было много, но задавать их сейчас не хотелось.

— Когда вы собираетесь отправляться? — мягко сменил тему слуга, уже привычно переходя к делу.