Надеюсь, ты это прочтешь - Лян Энн - Страница 6

– Доброе утро, мистер Кей!

Услышав имя учителя, вздрагиваю и возвращаюсь к реальности. Отрываюсь от ноута и вижу мистера Кея: тот проходит по коридору мимо класса и машет нам рукой.

Быстро сохраняю черновик. Этот уже пятьдесят седьмой по счету. Большинство черновиков – письма Джулиусу, но есть и другие, для одноклассников и учителей, которые в прошлом сильно осложняли мою жизнь.

– Мистер Кей! – кричу я и так резко срываюсь с места, что ударяюсь о парту коленкой. – Погодите, мистер Кей… – Пытаясь не морщиться от боли, выбегаю в коридор и догоняю его.

– Сэйди. – Он смотрит на меня, как дедушка на разыгравшуюся внучку, – настороженно, но терпеливо. Он мне и правда в деды годится, хотя точно определить не выходит: он красится в черный цвет.

– Простите за беспокойство, – выпаливаю я, – но вы получили мое…

– Письмо? – договаривает он. Брови у него седые, в отличие от волос. Они медленно ползут вверх по широкому лбу. – Да, получил. Ты часто не спишь в час ночи?

– Нет, что вы, конечно, нет. – Вообще-то, я часто ложусь даже позже этого времени, но не хочу вызвать подозрения. Не хватало еще, чтобы этот разговор перерос в беседу о важности режима сна. Мне просто надо знать, правильно я ответила или нет. – Так вот, насчет шестой задачи…

– В учебнике ошибка, – отвечает он. – Не переживай, Сэйди, ты правильно все посчитала. Ответ девяносто два. Я скажу об этом в классе, хотя, кажется, никто, кроме вас с Джулиусом, не решал дополнительную задачу.

«В учебнике ошибка». Существует ли более прекрасное сочетание слов? Чувствую себя так, будто по телу разливается солнечный свет… Меня охватывает огромное облегчение, эйфория, даже упоминание Джулиуса не смущает.

– О боже, это замечательно, – искренне восклицаю я. – Я… спасибо большое, мистер Кей! Я сто раз пересчитала, попробовала восемь разных методов…

– Не сомневаюсь. – Уголки его губ ползут вверх в легкой усмешке. – Это все?

– Да, – бормочу я и улыбаюсь до ушей. – Да, и еще раз спасибо. Вы даже не представляете… вы спасли мой день!

По-прежнему улыбаясь, возвращаюсь в класс. Высокий пучок подпрыгивает в такт пружинящей легкой походке. Да, утро не задалось, но теперь все хорошо. Теперь я довольна.

Меня даже не волнует, что в классе царит полный кавардак и Рози с подругами отодвинули парты, в том числе мою, чтобы снять видео, как они крутятся на месте. Для чего – неясно. Я просто жду, когда они закончат крутиться, и сама расставляю парты как было.

– Какая быстрая смена настроения, – глядя на меня, замечает Эбигейл. – Мистер Кей дал тебе денег?

– Лучше: в учебнике была ошибка! – Я счастливо выдыхаю. – Я была права!

Когда я наконец сажусь на свое место, то мельком замечаю, что мой ноутбук сдвинут. Хмурюсь. Присматриваюсь. Готова поспорить, что я закрывала крышку до конца, а не наполовину. Но потом приходит мисс Рэйчел и начинает рассказывать о будущей контрольной, и я обо всем забываю. Я слишком сосредоточена на планировании ответного шага в нашей с Джулиусом войне.

Иногда тело дает сигналы раньше, чем приходит осознание.

По дороге в столовую по коже у меня бегут мурашки, ума не приложу почему. Вроде все как обычно: морозный воздух, ученики на улице выстроились в очередь за теплыми бубликами и горячим шоколадом, стоят, дуют на руки и крепче закутываются в бело-голубые шарфы.

И все же не могу отделаться от ощущения, что что-то не так. Что-то изменилось.

– Чувствуешь? – спрашиваю я Эбигейл.

Мы встаем в конец очереди. Солнце уже высоко, широкие полосы золотистого света заливают двор.

– Что?

– Не знаю, – бормочу я и оглядываюсь. Замечаю девочку на год младше. Та на миг задерживает взгляд на моем лице, будто хочет в чем-то убедиться, поворачивает голову и шепчет что-то своей подруге, прикрыв ладонью рот. «Ты тут ни при чем, – говорю я себе. – Они не о тебе говорят, с чего бы им?» Но в груди появляется тревожное предчувствие. – Мне почему-то кажется, что все на нас пялятся.

– Может, потому, что мы красивые? – Эбигейл перебрасывает через плечо свои блестящие волосы. – Я бы тоже на нас пялилась.

– Твоя уверенность в себе достойна восхищения, – говорю я, – но думаю, дело в другом.

Мы шагаем дальше, и все повторяется. Еще одна девчонка ловит мой взгляд и многозначительно отворачивается.

– Вообще-то, ты – староста школы, – напоминает Эбигейл. – Естественно, на тебя все смотрят. Ты разве не привыкла?

Это правда. На меня смотрят. Я потому и хотела в старосты, потому выступала с речами на собраниях, рассылала напоминания о благотворительных сборах и проводила опросы среди учеников, которые директор все равно не читает, только притворяется. Я знала, что звание старосты будет хорошо смотреться в анкете для поступления в Беркли, а кроме того, узнав, что Джулиус баллотируется, поняла, что должна сделать то же самое, потому что все, что делает Джулиус, делаю и я. Однако сейчас окружающие не просто смотрят. Боковым зрением замечаю, как те, с кем я даже никогда не разговаривала, показывают на меня пальцем.

– Ладно, – говорю я и чувствую, как мне становится совсем не по себе. – Может, у меня паранойя, но мне правда кажется…

– Какого черта?

Разворачиваюсь и вижу Рози, которая быстро идет к нам. Нет, не к нам – ко мне. Глаза прищурены, сжимает телефон в руке. Роста в ней всего полтора метра, она такая маленькая, что одноклассники любят иногда поднимать ее ради прикола, но сейчас, грозно встав передо мной, она не выглядит ни маленькой, ни хрупкой.

В моей голове пусто, если не считать единственной мысли «что происходит?»

– Ничего не хочешь сказать? – произносит она резким, обвиняющим тоном. – У тебя ко мне какие-то претензии, Сэйди?

– Что? – Я растерянно таращусь на нее. В голове лихорадочно крутятся мысли: пытаюсь придумать хотя бы одну причину, почему Рози, еще два урока назад назвавшая меня святой, ведет себя так, будто я сбила на велосипеде ее собаку. Может, дело в конспектах? Надо было прислать их раньше? Но это же глупость. Ее губы дрожат, она стиснула челюсть, все ее мышцы напряжены. – Я не… нет, конечно. У меня нет к тебе претензий.

– Я-то думала, ты хорошая. – Она говорит все громче, ярость искажает черты. – Даже если ты обиделась, надо было сказать мне об этом наедине, а не объявлять во всеуслышание!

Во дворе все затихли и смотрят на нас.

– Не понимаю, что происходит, – умоляюще произношу я. Желудок сводит. Терпеть не могу, когда люди злятся на меня. Просто ненавижу! Не выношу. – Клянусь, это какое-то недоразумение…

– Ну да, конечно.

– Я не…

– Ты серьезно собираешься утверждать, что это не твоих рук дело?

– Эй. – Эбигейл выступает вперед, поднимает руку и загораживает меня от Рози.

Несмотря на это, я дрожу, зубы стучат так сильно, что в голове вибрирует. Хочется сжаться в клубок и провалиться сквозь землю. «Не злись, – хочу сказать я, хотя звучит это, конечно, так себе. – Я не понимаю, что происходит, только, пожалуйста, не злись». Да, передо мной стоит Рози, но в мыслях я вижу кого-то другого. Слышу шаги, удаляющиеся прочь из гостиной, звук захлопнувшейся двери, похожий на громовой раскат, рокот двигателя и ужасную сокрушительную тишину. Вот что бывает, когда люди злятся. Они уходят навсегда, забывают о тебе и никогда не возвращаются.

– Так это ты написала или нет? – спрашивает Рози и показывает мне экран своего телефона.

С трудом сосредоточившись, читаю письмо на экране, и земля уходит из-под ног.

Слышу свое прерывистое дыхание. В ушах пульсирует кровь.

Каждое слово в этом письме мне знакомо, ведь это я его написала я. Я даже помню, где я тогда находилась: сидела в своей комнате, прижавшись спиной к стене, и закипала от ярости. Рози тогда разослала всем приглашение на вечеринку в честь своей победы на научной конференции. «Кто бы мог подумать, что я такая умная!» – пошутила она. А я не успела опомниться, как пальцы сами начали печатать черновик ответного письма. Того самого, что я видела сейчас на экране.