Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 30 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 18

Красивая отворачивается и недовольно хлещет хвостом по кустам.

— Ну-ну, не дуйся, — хмыкаю. — Что ты губы-то сложила, сударыня? Мы же с тобой взрослые люди. Вот и давай общаться по-взрослому.

Ответ приходит по мыслеречи, глухо и с уколом обиды: — Ты и так сейчас видишь меня настоящей, король. Зачем мне ещё превращаться? Тебе одному только я готова показываться… ну и твоим девочкам.

— А дело в другом, — говорю я прямо. — В облике вечной тигрицы ты, конечно, найдёшь место в моей гвардии. Но не больше. Вряд ли больше.

Говорю без укора, без намёков — просто как есть. Факты.

Она смотрит на меня, не мигая. Жёлтые глаза сверкают, как расплавленное золото.

— «Больше» — это избранницей, что ли? — произносит она с лёгкой хрипотцой.

— Не обязательно, — отвечаю, немного удивлённый её выводом. — Вообще-то я имел в виду — вассалом. Со своим делом, с предприятием, с поместьем и собственным гербом. Как положено.

На втором плане ее человеческое лицо меняется. Не злоба, нет. Что-то другое. Насупилась, мотнула головой.

— Вот как, значит… Вассалом, значит…

И будто бы обиделась. Демонстративно отвернулась, но не отходит, а будто ждет, что начну извиняться или оправдываться.

Девушки — удивительные создания. Скажи я, что «да, избранницей» — она бы нашла, на что обидеться и там.

Я, признаться, не очень понял, почему она дуется. Впрочем, в этом, уверен, я не одинок: она сама себя не до конца поняла. Противоречивая натура наша сударыня. При желании можно по полочкам разобрать ее детское поведение, но на самом деле ей нужна не лекция, а время. Да и на разбор полётов желания не было. У неё там ещё туша на разделку, делов не на один час. Вообще столько мяса желтого уровня — это целое состояние, на секундочку. Тем более что Красивая сама не съест столько, да и не жадная она, по-любому отдаст в род, а там уже наш отдел консервации решит, куда его девать — отдать членам рода и старшим гвардейцам как добавочный усилительный паек или на продажу, если такой потребности нет.

Так что я, попрощавшись, просто разворачиваюсь и иду обратно в лагерь.

Только выхожу на тропу — а навстречу мне Настя. Она, в отличие от некоторых, следует моим советам и чаще ходит в человеческом облике. Впрочем, она и жена — потому что покладистая, верная, со мной на одной волне.

На ней шортики и майка, босиком, рыжие волосы в беспорядке, на лице — тёплая улыбка.

А у меня в голове всё ещё всплывает другая. Вся в крови, с рыком, с жёлтыми глазами тигрицы.

Настя машет мне рукой, весело, по-летнему. Пряди волос растрёпаны — явно только из-за кустов выскочила. Тоже, видимо, охотилась.

— Даня! Ты уже собираешься в Москву?

— Ага, — киваю. — Через пару минут отправлюсь.

Задерживаюсь на мгновение — надо всё-таки сказать комплимент. Заслужила.

Да, я уже говорил ей это раньше, но с женщинами комплиментов много не бывает — особенно если хочешь, чтобы такие поступки не остались разовой вспышкой.

— Ты действительно отлично себя показала на встрече с Питоном и Багровым Властелином.

Настя смущённо улыбается и качает головой: — Да ладно тебе. Ты же рядом был мысленно и подсказывал, что говорить, как стоять… когда зевнуть, когда посмотреть сурово.

— Всё равно, — говорю я. — Ты справилась. Если бы на твоём месте была Светка, она бы точно что-нибудь такое ляпнула. Или кинулась бы на кого-то с огненными кулаками.

Нам обоим сразу вспоминается, как бывшая Соколова зарядила Ангелу промеж ног. Уже второй Организатор получил от нее по шарам.

Настя смеётся весело: — Ну, Светик — это Светик. Её лучше сразу в наступление пускать.

— Именно, — улыбаюсь я. — Кстати, я хочу разъяснить твою важность здесь. Лакомка у нас — главная по Молодильному саду, а ты — отвечаешь за безопасность лагеря. И лично за безопасность самой Лакомки.

Оборотница мгновенно становится серьёзной. Спина выпрямляется, губы сжимаются в тонкую линию.

— Принято, Даня. Я не подведу.

— Я знаю. И есть еще одно задание, — говорю. — Касается оно Красивой. По возможности вынуждай её чаще принимать человеческий облик. Под любым предлогом. Хоть чай попить, хоть книжку почитать. Главное — чтобы не одичала.

Настя хмыкает, прищурившись: — Поняла. А ты, случайно, не хочешь сделать её своей избранницей?

Я закатываю глаза: — Почему вы все сразу про этих избранниц? У меня что, на лбу написано «собираю коллекцию»?

— Ну ты сам ведь назвал ее Красивой, — подмечает Настя. — И мы все ее стали так звать после тебя.

Хм, а ведь правда.

— Просто у неё шкура красивая, — хмыкаю. — Но если тебе нужны объективные причины, то Багровый с катушек съедет, если его правнучка совсем одичает и перестанет говорить по-человечески. А долгое пребывание в зверином облике как раз к этому и ведёт.

— Поняла, мой супруг, — с готовностью кивает Настя. — Считай, уже начала.

Я усмехаюсь, разворачиваюсь и направляюсь в лагерь.

Пора переноситься в Москву. А то там уже столько всего интересного творится без моего участия.

Молодильный сад, Примолодье

Даня поручил Насте задание, и она отнеслась к нему со всей серьезностью. Да и как по-другому? Ведь задача важная и интересная. Подготовка была недолгой, но скрупулёзной.

Настя осторожно приподняла полог шатра и шагнула внутрь, держа в руках аккуратно свернутое платье. Ткань переливалась в свете лампы, словно расплавленная медь. Она развернула его бережно, губы расплылись в восторженной улыбке.

— Красивая! Смотри, какое изумительное платье! — воскликнула она. — Я достала его специально для тебя!

Ну… если быть честной, достала не совсем сама — Камилла перекинула из Москвы.

Красивая даже не взглянула. Только фыркнула по-тигриному, с лёгкой ноткой презрения, и, не сказав ни слова, развернулась и ушла, хлопнув хвостом на прощание.

Настя осталась одна, стоя посреди шатра, с платьем в руках и чуть потухшей улыбкой на лице. Несколько секунд она молча смотрела вслед полосатой спине, исчезающей за пологом.

Потом глубоко вздохнула.

— Ну ладно, — пробормотала она себе под нос. — Значит, придётся потрудиться.

Рю но Сиро, Замок Дракона, Япония

— Хрусть да треск! Да можно, дать мне нормальную кружку⁈ Я не могу пить из этого наперстка! — рявкнул Ледзор, грохнув кулаком по резному столу так, что фарфоровый чайник подпрыгнул и жалобно подпыхнул. Фарфоровые блюдца затряслись в синхронном ужасе, а злополучная маленькая японская чашка, едва прикрывающая два пальца, издала последний звонкий вздох.

Венглад — главный слуга Замка Дракона Рю но Сиро, узколицый, в чёрной униформе с вышитым журавлём — даже не дёрнулся. Только слегка поправил складку на манжете.

— Господин Одиннадцатипалый, это фарфоровый сервиз Рю но Сиро, — спокойно пояснил он. — Древнейший набор, имеющий статус реликвии. В столовой допустимо пить только из него. Другой посуды в замке просто не предусмотрено.

— Только эти минзурки⁈ — изумился Ледзор, уставившись на чашку. — Это что, шутка такая? Или здесь всё миниатюрное?

Морхал ведь хотел просто попить чаю по-человечески. Нормального обычного чая — а не вот это вот всё: «сложи пальцы лотосом, сделай глоток, просветлись и поймани дзэн». Дзэн он уже поймал. И удушил.

— И что, нельзя было купить кружки⁈ — проворчал он, откидываясь на спинку стула, скрипнув деревом, и сверля Венглада тяжёлым, студёным взглядом, от которого ваза с икебаной на дальнем столике покрылась инеем.

Кострица, сидящая напротив за чайником, глянула на него сквозь пар. В её глазах блеснуло нечто между сочувствием и забавой.

— Да чего ты взъелся-то? Пей из чего дают, да и всё…

— Да как пить-то! — возмутился Ледзор. — В этой чашке даже язык промочить не успеваешь, как уже просишь доливку. Это же наперсток! И, кстати, где сахар?

— В Рю но Сиро сахар не подают к чаю. Он нарушает баланс вкуса, — вставил Венглад, не моргнув. — Здесь подают только горький зелёный чай трёхлетней выдержки с листьями, собранными на северном склоне горы Цуруяма. Его вкус — и есть медитация.