Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 19

…— Хорошо. Будь осторожен. И намекни Вольцу, что перед выпуском старые враги частенько намереваются устроить грандиозную пакость. На долгую память былым камрадам.

— Намекну. Но это вряд ли — курс у нас уже совсем немногочисленный, делить и мстить нам нечего.

— Тем лучше. Но будь поосторожнее. У вас будет непростое время.

— Хорошо. Не волнуйся так. Обстановка на границах довольно спокойна. Обычные рейды, караулы, ничего опасного.

Мама молча прижалась щекой к щеке, оберегая помаду на губах.

— Можно и еще посидеть, подозрений не вызовет, — не очень уверенно сказал Верн.

— Убедились, что все нормально, и хватит с нас. Тебе еще нужно развеяться. Пойдешь в «Штурм-форт»?

— Да, наверное.

— Ну и хорошо. По пустым поводам не дерись, искусственные зубы сейчас вставляют жутко дрянные, зато непомерно дорогие. И там, в «Штурме», видимо, будет некая кудрявая особа, зовут Нелли. Весьма милая девушка.

— Мам, только не начинай!

— Я лишь к тому, что она действительно милая. И интересная. Может тебе понравиться, пусть она и не очень округла в бедрах. И стоит помнить, что в прошлые десять дней в городе опять выловили случай триппера. В «Бюллетене здоровья нации» писали.

— Да что это такое⁈ Откуда эта зараза берется?

— Из замка, милый. Вся зараза из замка, — напомнила мама спорную, но весьма популярную в столице версию. — Надеюсь, почетный караул вы несете строго по уставу, на всяких нарядных дойч только взглядами и отвлекаетесь.

Верн ухмыльнулся.

Он проводил Анн на улицу, посмотрел, как она удаляется, слегка помахивая выходной сумочкой, порядком потяжелевшей от бутылки дорогого «Берли-шнапс». Сейчас совершенно в глаза не бросалась — растворялась неприметная фигурка среди гуляющих или спешащих в гаштеты горожан. Гм, как же она умеет «играть».

Мама у курсанта немножко ведьма, но это лучшая из ведьм, и уж точно лучшая и единственная мама.

Курсант Верн у нас — удивительный везунчик. Ему имеет смысл поправить на ремне гросс-месс и поспешить в «Штурм-форт». Рюмка шнапса, танцы, душный, но уютный номер… Кстати, нужно взглянуть на эту Нелли. Как ни возмущайся, но мама в оценке девчонок не ошибается.

Переодевание в служебное платье, короткий путь на станцию и ожидание трамвая заняли некоторое время, и Анн успела успокоиться. Свидание с сыном, восторг и радость — он здесь! он никуда не делся! — неизменно опьяняло. И это опьянение было совершенно лишним, поскольку не несло расслабления, а наоборот. Сейчас, сидя на скамье и глядя в ночную темноту за окном, медицинен-сестра напряженно припоминала: что он сказал, как она ответила, все ли верно и понятно пояснила? Вспоминать было сложно, заслоняла все еще плещущаяся в голове радость. И тревога. О, боги, как же сложно иметь детей!

Ладно, всё нужное не скажешь, все важные слухи не передашь. К тому же он мужчина, солдат, а вояки на бабские мелочи внимания не обращают, они нацелены на прямолинейное рубить-стрелять-колоть. Ничего тут не поделаешь, он сам выбрал.

… а тогда они сидели в тишине Истормуза, ну, в тишине относительной — из-за забора раздавались азартные вопли — мальчишки играли в футбол, дальше, за разделяющем поперечным «кордон-забором» повизгивали девчонки: в Медхеншуле шел час вечерней прогулки.

— Это мне? — прошептал Верн, глядя на расставленные на ладони мамы крошечные фигурки.

— Только одна. Остальные мне нужно будет вернуть. Они очень редкие.

Фигурок было три: маленькие, в полустершейся, но яркой краске. Солдат, лев и некая непонятная машина с двумя колесами и длинной трубой. Лично Анн ничего подобного раньше не доводилось видеть; в смысле, не только машину, а вообще столь маленьких и тонко сделанных фигурок. Размером в два ногтя, плоские, но очень выразительные, из металла, похожего на свинец. Возможно, статуэточки изначально считались игрушками — в Старом мире ведь жили очень-очень роскошно.

— Это сложный выбор, — пробормотал мальчишка, не сводя взгляда с сокровищ.

— Еще бы. В жизни только так и бывает. Нужно проявить решительность.

Мальчик явно колебался. Лев и солдат казались ему одинаково чудесными. Неведомая машина явно интересовала поменьше. Понятно, об инженерной карьере можно забыть. Анн испытала болезненное разочарование — в сущности, инженерная школа — это идеал. Приличные деньги жалования, мальчик почти наверняка останется в столице, квартиру дадут. Но нет, донервет, не суждено. Что ж…

Солдат — это солдат. В высоком странном шлеме, с замысловатым хеллебардом на плече. Странные вояки были в старину, но не перепутаешь — солдат. А лев красивый — с кудрявой гривой, воинственно приподнятой передней лапой. Морду, рассмотреть сложно, но понятно — рычит. Живых-то львов Анн видела в Холмах всего трижды, очень издали (а то бы вряд ли до отправки в столицу дожила), но рычание слыхала много раз. Страшно. Но впечатляюще. Ночное рычание куда больше впечатляет, чем убитая гривастая туша, притащенная на сельскую улицу.Когда светло и рядом много людей, так почти и не страшно. Да, на ладони очень красивая фигурка. Но нам не нужная. Поскольку выбор льва — это вообще непонятно что такое. Не в фермеры же учиться идти? Есть, конечно, должности агрономов, ветеринаров и землемеров, но это весьма малооплачиваемая и непрестижная служба. А вдруг лев — это вольные холмы, и мальчика туда тянет?

Анн почувствовала накатывающийся ужас.

О наследственности на официальных уроках-лекциях в Медхеншуле категорически не упоминали. Смутные слухи, конечно, ходили. «Дети внешне и по здоровью очень похожи на родителей» и всякое такое, не очень-то научное и достоверное. Обсуждать эту ересь не тянуло — настучат мигом, наказание будет суровым. Список запрещенных тем был достаточно обширен и не очень обоснован, но в данном-то случае — полная ерунда, чистый бред и сказки. Анн прекрасно помнила Мамку, знала, что с возрастом ничуть не стала на нее похожа, скорее уж, наоборот. Разве что по «игре лицом», но то совершенно иное дело — про такое вслух рассказывать, это полной ослицей нужно быть, нет, даже хуже, мгновенно в жутком «Штлаг-3» сгинешь. Вот про магию чистых дойчей и ее чудеса придумывай сколько хочешь, такое и детям, и взрослым свойственно, должны же люди о чем-то вдохновенно врать.

Нет, выбор льва ничего общего с магией и секретами иметь не может. Просто тупиковый выбор — диких зверей если и изучают, то только в Университете Хейната, а мальчик туда попасть даже в принципе не может — там только для чистых дойч. Куда же с этим львом деваться-то?

— Солдат — самый красивый и большой! — прошептал Верн.

Анн испытала одновременно и облегчение, и разочарование.

— Ладно. Забирай.

— А можно я других посмотрю? — попросил сын, бережно упрятывая фигурку в карман штанишек.

— Конечно. Только времени у нас мало.

Шептались, сидя за укрытием постамента, здесь — под забором — имелся клочок тени и укрытие от посторонних глаз. Разглядывать фигурки можно было долго, но времени действительно не было. Но и так понятно: лев красив и страшен, машина крайне загадочна. Верн предположил, что это военный механизм. Анн согласилась.

Потом Верн убежал к лазу под стеной, его мама шла по растрескавшейся и заросшей травой дорожке меж искалеченных временем статуй, пыталась понять — к хорошему или плохому ведет сделанный выбор? Наверное, к единственно верному и логичному течению вещей. Жаль, что мальчик не станет инженером, но по правде говоря, люди калечатся на заводах едва ли меньше чем в боях. И эти все загадочные машины — они ничем не лучше пушек. Кстати, пушки, наверное, тоже считаются машинами, может игрушка и была пушкой, только выдуманной и секретной? Да, жуткое дело эти заводы. Анн видела слишком много инвалидов, чтобы обольщаться — в Эстерштайне легкой жизни у мужчин не бывает. У женщин, впрочем, тоже.

Памятный был день. Там, между статуй демонов, Анна Драй Фир впервые поняла, что уже старая — сыну уже восемь лет, он профессию выбрал. Эх, сдери этой жизни башку, тут бы самой до тридцати дотянуть, с делами не засыпаться…