Мой дикий сводный (СИ) - Истомина Аня - Страница 4

– О, господи, – выдыхаю, отлепляясь от стены, и чувствую, что едва стою на ватных ногах.

Мирон смотрит в зеркало и ухмыляется.

– Не, ты, конечно, страшненькая, но не до такой степени.

– Я? Страшненькая? Да на себя посмотри, павлин! – фыркаю, пристально глядя на него.

В детстве меня, конечно, дразнили и за цвет волос, и за то, что худая. И какое-то время я действительно считала себя некрасивой, но потом, когда выросла и немного округлилась, приняла и свою фигуру, и цвет своих волос. И, пусть я не красавица, но точно уж не страшилище… Симпатичная. То же мне, ценитель женской красоты нашелся!

– Если для тебя “красиво” – это силиконовые сиськи и надувные губы, мне тебя жаль, – вздыхаю и иду в проем рядом с зеркалом. Тут нет двери и я вижу маленькую темную кухню с печкой вместо одной стены.

Места в ней совсем мало. Стол с двумя стульями, узкий шкаф с посудой, какая-то страшная железная раковина, похожая на Мойдодыра из мультика, и газовая плита.

Щелкаю выключателем и снова свет не загорается.

– Хуево, – констатирует Мирон и выходит из кухни, оставляя меня в одиночестве.

Замечаю под самым потолком черный электрический автомат. Кажется, это как раз для электричества.

– Я, похоже, нашла! – кричу сводному.

Беру стул и лезу наверх, балансируя, потому что он качается на кривых хлипких ножках. Потолки не очень высокие и я вижу, что – да, на коробке замерли цифры счетчика. Правда, я не знаю, как включается эта штука. Но на ней всего лишь одна кнопка. Тяну руку, чтобы нажать ее.

– Бу! – раздается сзади громко и я вскрикиваю.

– Ай! – вскрикиваю, отшатываясь. Ножка стула со скрежетом подламливается, а я кренюсь и все же падаю, влекомая силой притяжения.

– Блин! – Мирон ловит меня за талию и прижимает к себе. Моя грудь на уровне его глаз. – Ммм, сосочки!

Резко перевожу взгляд вниз. Да что он там увидел-то, в темноте?

– Сдурел?! – отшатываюсь, влепляя ему по щеке ладонью. – Ты бессмертный, что ли? Отпусти меня, идиот!

– Сама идиотка! – сводный разжимает руки и я неловко соскальзываю вниз.

Он смотрит на меня в темноте пристально. Слышу его шумное, сбившееся дыхание. Не привык по морде получать?

– Тогда лезь сам и включай, раз умный, – шиплю ему в ответ, отстраняясь и спотыкаясь о покосившийся стул.

Мирон и спокойно дотягивается до автомата, щелкает кнопкой.

Иду к выключателю, нажимаю его и – о чудо – загорается тусклая лампочка в стеклянном абажуре, покрытом копотью и каким-то пейзажем.

С облегчением выдыхаю. Одна маленькая победа. Как здесь можно было бы прожить без света, я даже ума не приложу.

– Ну, что, вредный гном? – усмехается сводный, глядя на меня свысока. – Два-ноль?

– Я не собираюсь с тобой соревноваться. – вздергиваю подбородок. – Чем быстрее мы тут освоимся, тем быстрее вернемся домой и, надеюсь, будем пересекаться исключительно на праздниках. Так что, и в твоих интересах вести себя так, чтобы у меня не возникало желания тебя покалечить.

– О, это так страшно звучит из уст гнома, – с серьезным лицом троллит меня Мирон и достает из угла охапку дров.

– Разреши, хозяйка, я затоплю печь, пока мы тут не околели с тобой. – говорит Окая, пародируя речь крестьянина. – Пододвинь свою жопу в сторону.

– Клоун. – вздыхаю и отхожу к столу, на котором стоит наш пакет с продуктами и еще какой-то.

В неизвестном пакете лежит пара бутылок вина, какая-то готовая еда, нарезка. Судя по тому, что это все на ощупь ледяное, этот пакет здесь лежит уже не первый день. Смотрю сроки. Вышли уже как пару месяцев назад. Из пригодного в пищу – только алкоголь.

Убираю все в сторону и кошусь на Мирона. Воюет с печкой.

Накладывает дров, пытается поджечь, но, видимо, они отсырели и никак не загораются. В ход идет газета. Много газеты. Она начинает дымить.

– Фу, блин. – бурчу.

– Ща сама топить будешь. – рычит сводный недовольно и прикрывает дверцу, встает с корточек. – Вроде что-то там тлеет.

– Я печку впервые в жизни в глаза вижу, – усмехаюсь.

– Так я тоже, – разводит он руками.

Подходит ко мне и заглядывает в наш пакет с едой.

В нем небольшой запас продуктов. В основном то, что можно есть без готовки – консервы, заварная вермишель, печенье, но есть и кусок мяса, крупы, картошка, другие овощи.

– Не густо, мне одному дня на три максимум.

– Ну ты и жрешь, – усмехаюсь. – Так в тебе дури столько от переизбытка энергии? С сегодняшнего дня ты на диете.

– Ага, разбежалась, – Мирон демонстративно открывает пачку печенья и запихивает одно в рот, подмигивает мне. – Не забывай… у кого топор, тот и папочка.

– Точно. О чем это я? Поделим продукты и каждый будет сам себе готовить. И если сожрет свою половину за три дня, то сдохнет с голоду потом и я не виновата.

– Я отберу твою еду, – усмехается. – Тоже мне, проблема.

Вздыхаю. Так мы ни до чего не договоримся, а еда – это тот ресурс, который у нас очень ограничен.

– Ладно, давай так… – вздыхаю, глядя в его самодовольное лицо. – Еда на мне. Я придумаю, что приготовить из всего этого. Так нам должно хватить на более долгое время.

– А ты нормально готовишь? – щурится сводный. – А то мало ли, траванешь меня.

– А ты? – откашливаюсь, потому что в горле першит.

– Я вообще не готовлю, – пожимает Мирон плечами.

– Тогда тебе придется довериться мне, – вытаскиваю из пакета продукты и раскладываю на столе. – Макароны по-флотски можно сделать. Суп с килькой в томате.

– Что? – морщится сводный. – Суп с килькой?

– Это вкусно, – усмехаюсь. – Или ты привык в ресторанах питаться? Тогда боюсь тебя огорчить, но ты умрешь первым.

Мирон фыркает.

– Овощное рагу с мясом. Суп с мясом. Гречку… – закашливаюсь. – Да что ж такое-то?

– Достаточно. Я понял, что ты из всего что-то можешь сделать… Проблема в том, что я это не ем. Рагу, кильку твою. Гречку.

– Тогда для тебя тут ничего нет, иди умирай. – усмехаюсь. – О, сало, на костре можно пожарить с черным хлебом.

– Фу, сало, – кашляет Мир. – Чем так воняет?

Мое горло тоже раздирает кашель.

Оборачиваемся одновременно и я испуганно вскрикиваю. Из печки изо всех щелей валит дым.

Выбегаем на улицу с ведром. Мирон нагребает туда снега на случай, если начнется пожар.

– Блин, дом спалим, – стону в ладони.

– Сплюнь! – рычит он. – Наверное, дрова сырые и газета так дымит.

– Нет, скорее всего, заслонка в трубе закрыта. Дыму некуда деваться.

Мир останавливается и пристально смотрит на меня, растерянно взъерошивает волосы пятерней.

– Блядь.

Возвращаемся в дом. Дым уже расползается по коридору и комнате. Сводный, кашляя и прикрывая нос рукавом, заходит на кухню и дергает на себя железную пластину в трубе печи.

– Откуда ты знаешь про заслонку? Ты же не умеешь топить печку. – косится на меня, подпирая ведром дверь, чтобы проветрить.

– Я много читаю, в отличие от некоторых, – язвлю. – Могли задохнуться от угарного газа. Как мы спать-то будем с таким запахом?

– Выветрим сейчас. – Мирон заходит в единственную комнату в доме и включает свет.

Захожу следом, покашливая.

Комната одна, большая. Старенькие обои в цветочек, три маленьких окна с короткими занавесками. В одном углу круглый стол с двумя креслами, в другом – тумбочка с телевизором. По одной стене большой буфет с посудой и сувенирами, напротив – диван. Один. Другой мебели нет.

Иду к окну, одергиваю штору и распахиваю створки. Они открываются на улицу. Не привычно. Мир проделывает то же самое с другим окном. В комнату тут же заметает снег, шторы взмывают в воздух.