Тайная связь - Асхадова Амина - Страница 19

– Улетай, Валентино. Отправляйся домой, к семье. За меня не беспокойся.

– Я беспокоюсь, пока он рядом с вами, – указывает головой за мою спину.

– Не нужно.

– Я вижу, как он на вас смотрит, – цедит Валентино, не сдерживаясь. – Я всегда видел, как он на вас смотрит.

Я мысленно простонала. Да мы уже переспали, а несколько минут я бесстыдно сидела на коленях Шаха и целовалась с ним чуть ли не взасос, но Валентино так ничего и не понял.

– Так же, как и ты? – спрашиваю с вызовом, жутко злясь.

– Нет, не так же. Он вас совсем не любит. В отличие от меня.

Боже.

Он признался. Вот и все.

– К тому же, мы не знаем, кто распространил слухи о вашей связи с бизнесменом…

– Отец разберется, кто распространил эти слухи. Валентино, у меня точно нет времени на догадки. Так будет лучше для тебя, тебе следует меня послушаться.

– Они хотели меня убить, – продолжил он рьяно.

– Что ты говоришь?

– Они перепутали меня с Кармином. Поверьте мне: я был их целью, потому что ваш знакомый знает, как я к вам отношусь. Кармин погиб по нелепой случайности.

– Довольно, Валентино…

Любые мысли, что Эльман причастен к смерти моих людей, были жестоки. Особенно после проведенной ночи с ним. После всего, что у нас случилось – поверить в это было бы слишком больно.

– Вы можете мне не верить, но я вас не оставлю с… этим, – вспыльчиво произносит Валентино. – Я буду рядом. Чтобы всегда успеть вам помочь.

Я качаю головой, злюсь на Валентино, но в последний момент – обнимаю.

– Отец не должен ни о чем узнать. Пообещай, Валентино, – прошу его.

Не обещает.

Молчит.

И это страшно.

– Пообещай, если любишь меня, – срываюсь на шепот. – Я знаю, что любишь. Обещай.

– Обещаю… – выдыхает удивленно. – Я вернусь в Италию, как они этого добиваются, но прилечу к вам снова. И буду ждать.

Валентино скоро выпроваживают. Быстро, почти разнимая наши объятия.

А мне настойчиво предлагают вернуться в автомобиль. Там ждал Эльман.

– Он согласился улететь?

– Да… – тихо лгу.

Не согласился. Он сказал, что улетит, но вернется снова. Боже.

Эльман превращается в напряженную статую. Я быстро улавливаю перемену настроения и переживаю, что он раскусил мою ложь.

– Что-то не так? – спрашиваю его.

– Пути назад нет, Ясмин, – предупреждает Эльман.

Я это понимала.

Шах встревает в разборки, претендует на женщину Андреа, а потом соглашается тайно помочь моему отцу. Траты на меня слишком велики. Из этой игры уже не выйти. Не отмотать назад. И хотя я не доверяла обвинениям Валентино, брошенным в пылу безответной любви, сердце подсказывало молчать про его намерение вернуться и защищать меня от вымышленного злодея.

– Моя Ясмин.

Эльман подволакивает меня на свою грудь и сильно целует в скулу – будто поощряя, что я все сделала правильно. Как он велел. Послушная девочка.

Только я таковой совсем не была и быть не собиралась.

Автомобиль медленно двинулся обратно, и я незаметно проследила за Валентино. Он смотрел прямо на машину – на тонированные окна, за которыми Эльман прижимал меня к себе и одаривал короткими поцелуями.

– Ответишь? – насмешливо интересуется Эльман.

Оказывается, пока я пропадала в своих мыслях, у Эльмана зазвонил телефон, и он что-то у меня спрашивал. Я равнодушно бросаю взгляд на экран чужого смартфона.

«Отец».

– Ответить твоему отцу? – непроизвольно улыбаюсь. – Ты что, хочешь его инфаркта, когда он услышит из твоего телефона голос дочери Давида Романо?

Эльман тоже улыбается глазами. Кажется, его не на шутку заводят наши запретные отношения. Меня – тоже. Схватив телефон из его рук, я нажимаю «Ответить» и включаю громкую связь.

Эльман прищуривается и замирает. Не знает, чего от меня ожидать – отвечу Эмину Шаху или нет? Я импровизирую, хотя в душе понимаю, что не произнесу ни слова. Не потому, что боюсь его отца, а потому, что боюсь нашей тайны.

Впрочем, моего ответа и не требуется.

Ведь на том конце Эмина Шаха нет. А из его телефона отчетливо доносится женский плач.

Плакала Диана Шах.

Навзрыд.

Мы мчимся на безумно большой скорости. Артура в машине больше нет, его место занял Эльман, а я переместилась на пассажирское и с тревогой опустила свою ладонь Эльману на бедро.

Эльмана это уничтожит.

Смерть его отца, Эмина Шаха, совершенно точно уничтожит все то светлое, что осталось в душе Эльмана.

И если судьба его отца была мне безразлична, то чувства Эльмана – меня очень волновали. Я поглаживаю его бедро и мельком смотрю на напряженное мужское лицо. Его брови сильно сведены к переносице, на лбу залегают неглубокие морщины и проявляются капельки пота, а глаза вцепились в дорогу взглядом коршуна.

– Я рядом, – напоминаю ему.

Понимаю, что это мало помогает, но я все равно не лезу с банальными фразами, мол, все будет хорошо, и что отец действительно выкарабкается.

Потому что сама в этом не уверена, а лжи, я уяснила, Эльман не терпит.

На территорию частной клиники мы влетаем на полной скорости и тормозим лишь у самого входа. Я с тревогой вцепляюсь пальцами в ремень безопасности и встречаюсь с дикими глазами Эльмана. Кажется, он немного не в себе. И это страшно. Не представляю в какую сторону его повернет, если не станет его отца. Наверное, если бы его так повернуло раньше, то этот мужчина уже никогда бы меня не привлек, только дело в том, что этот мужчина уже мой. Ненадолго, но мой.

– Сиди здесь.

Я, конечно, киваю.

Но едва он скрывается в дверях клиники, как я осматриваюсь и тоже выхожу наружу. На входе в клинику приходится нещадно лгать:

– Кем вы приходитесь господину Шаху?

– Я его дочь, София Шах. Скажите, где он сейчас?

– Реанимация находится на втором этаже, я вас провожу…

– Спасибо, не надо.

На втором этаже очень шумно, там собралась почти вся семья Шах. Обстановка была – напряженная. Очень.

– Я тебя шлепну, ты понял?! – зарычал Эльман.

Он схватил своего брата за ворот и с силой встряхнул. Я остановилась за углом, затаив дыхание.

– Ты сначала себя шлепни, придурок, – выплевывает Мурад.

– Мурад, не разговаривай так со старшим братом! – вмешивается Диана Шах.

– Мама, где же был ваш любимый сыночек, пока наш отец истекал кровью? Почему отпустил его одного на ночь глядя? Отец доверил тебе Петербург, а ты доверил его смерти!

– Закрой свой рот, Мурад! – взревел Эльман.

О, боже.

Не надо было сюда идти. Не надо. Иначе как сдержаться, чтобы не побежать к Эльману, чтобы не приласкать и не успокоить его?

Я отворачиваюсь, но слышу крик Дианы Шах. Она плачет и пытается разнять сыновей, а я и шага туда сделать не могу. Я чужая.

– В нашего отца стреляли в твоем городе, Эльман, – хохочет Мурад. Это был нервный, дикий смех, и он доводил до дрожи.

– Я ничего не знал, – цедит Эльман, продолжая сжимать кулаками ворот рубашки своего брата.

– Любимый сын и не знал?!

Эльман больше не сдерживался. Он занес кулак, но в последний момент просто отшвырнул Мурада в стену и брезгливо отряхнулся. Не стал бить. Хотя очень, очень хотел.

– Мурад, я ведь просила тебя позвонить брату еще ночью, – вмешивается мать. – Ты же видел, в каком я состоянии, Мурад! Сейчас не время для соперничества, я просила, чтобы Эльман был рядом с отцом пока я лечу в Петербург!

– Достаточно того, что рядом был я, а не любимый сын, – шипит Мурад.

Растерев кулаки, Эльман собирается и уже холодно сообщает:

– Я как был любимым сыном, так им и останусь. А ты хоть как извернись, но так и останешься вторым.

Мурад багровеет, но больше не лезет на рожон. Неужели он не понимает, что повел себя отвратительно, скрыв от Эльмана трагедию ночи? И для чего? Чтобы потом сказать, что это он, а не Эльман был рядом с отцом?

– Мама, объясни, что произошло, – тяжело просит Эльман.