Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 132

Вдруг клинок наткнулся на ногу, которую не смог перерубить. Сталь со звоном согнулась в руке Ламорака, почти куснув его за пальцы. Эта нога была не в серой коже, а в сарже, когда-то красной, но теперь неравномерно вылинявшей до буро-коричневого цвета – цвета запекшейся крови. У Ламорака перехватило дыхание, и он замешкался; в ту же секунду на его запястье опустился тяжелый сапог, прижав его к полу, а второй такой же сапог одним ударом выбил из его руки меч.

Ламорак безнадежно взглянул вверх: даже угрюмая решимость выжить покинула его лицо.

– Берн… – прошептал он. – Не надо, Берн…

– Молчи, – приказал тот, как всегда насмешливо, но со злобой. – Я наслышан о твоем фокусе с мастером Аркадейлом. – Берн закинул руку за плечо и вынул из ножен Косаль. Меч застонал, едва Берн взялся за рукоять и принялся, вертя его над головой, рассекать клинком воздух; Ламорак застыл. – Знаешь, а ведь я так и не поблагодарил тебя как следует за этот подарок – я имею в виду Косаль. Меч проделал отличную работу с этой вашей драчливой девчонкой: выпустил ей кишки на мосту Рыцарей. Надеюсь, ты не был к ней особо привязан.

И он опустил клинок так, что его острие зависло над промежностью Ламорака.

– Как думаешь, если я отпущу его сейчас, что произойдет раньше: его магия исчезнет или он отрежет тебе член?

– Берн, подожди, Берн…

– Заткнись. Некогда мне с тобой сейчас. Надо догнать Кейна.

– Берн… – начал он опять, но Граф не слушал; небрежным движением протянув руку вперед, он прижал Косаль плоской стороной прямо к губам Ламорака и держал.

От песни клинка у Ламорака ныли зубы, а в голове гудело, как ветер в печной трубе.

– Тащите этот мешок с дерьмом ко мне; хотя нет, раз он мог драться, значит и пешком тоже пойдет как миленький. Ведите его ко мне в логово и заприте там. Позже я с ним разберусь. – Он склонился над Ламораком, и его ухмылка стала расширяться толчками, словно поднимающийся член. – Мм… да. Потом я найду время. И знаете что? Если он попытается заговорить с вами, убейте. – И он причмокнул губами. – Я и против мертвечинки не возражаю, лишь бы не успела остыть до моего возвращения.

И, сунув Косаль в ножны, Берн отошел прежде, чем Ламорак смог найти слова, которые его остановят. На пути к двери Граф перешагнул через ноги сидевшего на полу Кота: тот, бледный как полотно, зажимал рукой хлещущую из бедра кровь.

– Эй, Перо, перевяжи Финну ногу, пока он не умер, слышь? – бросил Граф и скрылся за дверью.

Остальные Коты получили не раны, а царапины – проволока, которой были армированы их кожаные штаны, выдержала удары меча Ламорака, которые тот наносил ослабевшей рукой. Не беспокоясь о том, чтобы перевязать его раны, Коты пинками подняли Ламорака на ноги и повели его, подгоняя остриями мечей, к двери. Хромая и корчась от боли, он открыл рот, но не для того, чтобы произнести свое коронное заклятие, а лишь для того, чтобы объяснить: Берн все неправильно понял, все не так, как ему кажется…

– Нет, – перебил его Кот, который шагал за ним. И так ткнул его острием меча в спину, что порезал кожу прямо над почкой. – Только пикни, и до реки не доживешь, понял?

Ламорак хотел было ответить, но вовремя осекся и только жалко кивнул. Кот снова ткнул его мечом, и он потащился к двери.

Король Арго, нарядный, в бархатном камзоле с разрезами по последней моде и в панталонах из серебристо-серого атласа в тон, не спеша шел по залу в «Чужих играх», прокладывая себе путь сквозь толпу зевак, которые обступили ямы со столами для игры в кости. Рука Короля лежала на декоративной рукояти короткого меча. Работая плечами и локтями, он подошел ближе к барьеру, заглянул вниз и восхитился великолепным игорным столом: темное ореховое дерево было выложено узорчатыми светлыми накладками из кленовых наплывов; крытые несколькими слоями лака, они отражали свет так, словно были из чистого золота.

– Красиво, – шепнул он как будто сам себе. – Интересно, как она успела восстановить все так быстро. Говорят, от ее прежнего заведения Кейн камня на камне не оставил.

– А это и есть прежнее, – раздался шепот в паре дюймов позади королевского уха.

Никто из тех, кто стоял рядом с ним у барьера, не расслышал ни слова; ни один игрок за этим или другими столами, ни одна танцовщица на сцене, ни один зритель в зале и ни один обедающий в соседнем помещении не видел человека, произнесшего эти слова.

– Здесь все покрыто магией, прямо как я сейчас, – прошептал Аббаль Паслава, держась в полушаге от Короля, прикрывшись заклятием Плаща и разглядывая все вокруг в очки Истинного зрения, которые позволяли видеть сквозь Иллюзии. – Здесь все создано магией, и мне можно не опасаться, что кто-нибудь заметит мой Плащ. Вся эта комната, все здание вообще тянет энергию Потока как бешеное. Здесь все не то, чем кажется.

– Ха! – хохотнул Король, обнажая зубы в угрюмой ухмылке. – Включая и клиентов.

Лунный свет не попадал в зал, так как в нем не было окон, специально, чтобы вид неба не напоминал посетителям о часах, прошедших во внешнем мире, однако красноватые отблески пожаров просачивались внутрь через распахнутую дверь. «Чужие игры» были переполнены, что было даже странно, учитывая возмущения, которые еще вспыхивали там и сям в городе. Хорошо одетые банкиры с Южного берега толкались бок о бок с Рабочими из Промышленного парка, которые группками заходили сюда по пути со смены; для многих радость покидать кости и выпить была важнее всего, даже безопасности.

Мятежи не только не отравляли удовольствия завсегдатаям, напротив, делали его еще острее: казалось, что и кости звонче гремят по столу, и карты шлепают более смачно. Да и люди смеялись громче, чем всегда, и болтали оживленнее. Тут и там кто-то на радостях пускался в пляс, но пляска быстро стихала, и все снова возвращались к игре. Именно из-за того, что в городе было неспокойно, атмосфера казино казалась особенно праздничной; здесь как будто шел непрерывный карнавал, никак не связанный с тем, что творилось на улицах; «Чужие игры» были островком ярких, не вполне пристойных радостей в океане кровавой ночи.

Тут и там в зале встречались лица, которых Король Арго не узнавал. Он вел им мысленный счет и насчитал около пятидесяти. Из них около пятнадцати могли быть переодетой охраной Кирендаль.

Отойдя от ямы, он все так же неспешно приблизился к одному из баров и с одобрением провел рукой по его блестящей от воска поверхности.

– Знаешь, мне даже жалко, что я так и не выкроил времени зайти сюда раньше, – прошептал он. – А ведь здесь можно неплохо отдохнуть, когда-никогда.

– Жаль, – услышал он шепот в ответ.

– Ага. Как говорится, что имеем – не храним. И знаешь что еще? Мне прямо захотелось познакомиться с этой Кирендаль. Можно ведь было зайти к ней и раньше, просто по-соседски.

– Слишком поздно.

– Ага.

Жестом он подозвал бармена-эльфа.

Невысокий и стройный, он, как все существа его породы, будто не знал, что такое возраст, и смешивал напитки и отмерял наркотики с такой скоростью, словно у него было три руки, а не две. Эльф прищурился, глядя на Короля, его пушистые полупрозрачные брови на миг сошлись к переносице, но маска нейтральной доброжелательности тут же вернулась на его лицо, и эльф шагнул к Королю.

– Он тебя видит? – поинтересовался величество шепотом.

– Не меня, – так же шепотом отозвался Паслава, – а только странное завихрение Потока возле тебя. Так что он в курсе, что на тебя работает маг.

– Ну и что? – сказал величество. – Это и так всем изве-стно.

Бармен тем временем откинулся на металлический поручень у себя за спиной и одарил Короля профессиональной улыбкой:

– Вы ведь впервые у нас, сэр?

Величество кивнул:

– Ты наблюдателен.

Бармен воспринял комплимент как должное:

– Вы правы, сэр. Мне кажется, вы предпочитаете горячительные напитки, сэр? Есть отличный тиннаранский бренди, интересуетесь?

– Мм… – протянул величество, изображая нерешительность, – вообще-то, я имел в виду кое-что другое…