Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 119

– Просим прощения, Кирендаль, – начал человек, – но мы тут поймали кое-кого и подумали, может, ты сама захочешь поговорить с ним.

Между ними стоял Кейн – руки в стальных наручниках, черная Оболочка опасно пульсирует таинственной жизнью. Прошедшие дни добавили ей черноты, так что теперь Кирендаль едва различала Кейна сквозь сумрак. Потрясенная, она открыла рот, но не могла сказать ни слова: Поток двигался не от него, как всегда, а к нему, точно он был магом, наделенным божественной силой. При этом Поток не проходил сквозь него; одни струи извивались и взвихрялись вокруг, сталкиваясь с другими. Она понимала, что это происходит само собой, без всякого участия Кейна, – и в самом деле, ведь он даже не в мыслевзоре, без погружения в который ни один смертный не может ни видеть Поток, ни тем более повелевать им. Так что же тогда происходит?

– Стража-то не облажалась, а, Кир? – заявил камнегиб. – Сцапали мы его, вот как.

– Не будьте идиотами, – оборвала она верного слугу. – Прекрати ломать комедию, Кейн. Покажи им.

Кейн пожал плечами, и наручники со звоном упали на пол. Одураченные агенты подпрыгнули и схватились за оружие. Кейн поднял руки:

– Мы поговорим или мне сначала приструнить этих щенят?

– Оставьте его, – приказала фея. – Кейн, заходи. А вы двое стерегите дверь. Да смотрите хоть теперь не оплошайте.

Кейн осторожно шагнул через порог. Поток бушевал вокруг него, мешая разглядеть его улыбку. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. И, как в тот раз, вокруг него закружились призрачные Кейны – двойники отделялись от него при каждом его движении и рассеивались в пространстве. Видно, он был готов к любой неожиданности, раз его копии обрели конкретный облик в Потоке. Если раньше Кирендаль лишь чувствовала их присутствие, то теперь она своими глазами видела эти подвижные сгустки энергии.

– Стой здесь! – резко бросила она ему. – Сегодня новый день, и я ко всему готова. Одно резкое движение – и тебе конец.

Он развел руками:

– Не кипятись, Кирендаль. Я пришел извиниться перед тобой и позволил твоим стражникам скрутить меня, чтобы не убивать никого из них.

– Ты – извиниться?

– Ну да. Я без приглашения влез к тебе в дом в тот раз, связал твоего пажа, попортил крыло твоей дриаде…

Кирендаль глядела на него прищурившись. Призрачные Кейны заслоняли лицо настоящего, мешая разглядеть его выражение, а ей необходимо было понять, искренен он или нет.

– Деньги – вот лучшая на свете форма любви, – сказала она. – Если бы ты вправду хотел извиниться, то позволил бы деньгам сделать это за тебя.

– Я так и планировал.

– Тогда пятьсот ройялов – во столько ты мне обошелся.

Черная густая бровь поползла вверх.

– Многовато за один сломанный стол и фингал под глазом.

– Столько я заплатила Берну. После твоего… ухода… он выгреб у меня всю кассу и был таков.

– Что ж, я возмещу тебе убыток в двойном размере, – сказал Кейн и пожал плечами. – Сдай меня.

Целую минуту Кирендаль смотрела на него не мигая. Кажется, она ослышалась?

Но Кейн продолжил:

– Я серьезно. Ты же знаешь, сколько сейчас дают за мою голову. Пошли гонца к Очам, и я не удивлюсь, если Тоа-Ситель собственной персоной явится сюда за мной и вложит награду прямо тебе в руки.

– Я не понимаю.

– Чего зря деньгам пропадать? Пусть кто-нибудь их получит – почему бы не ты?

– Что за игру ты затеял?

– Не твое дело. Так нужны тебе деньги или нет?

– Что мне действительно нужно, – вырвалось вдруг у феи, – так это понять, что происходит?

Кейн ухмыльнулся, глядя на нее:

– Этого все хотят.

– Мои агенты сообщают мне, что город горит; куда ни повернись, везде народ спорит, Актири Ма’элКот или нет, – новейшая сплетня, которую, кстати, пустили Подданные Арго. А еще говорят, что в городе вот-вот начнется мятеж. Вчера какой-то маг-человек в одиночку повернул вспять воды Большого Чамбайджена, утопил уйму народу в порту и снес мост Рыцарей – спроси меня кто-нибудь раньше, возможно ли такое, я поклялась бы, что нет. Еще я слышала, что этот маг, обладающий Силой, на которую человек просто не имеет права, – твоя бывшая подружка Паллас Рил. Теперь ты сам являешься ко мне в дом и требуешь, чтобы я сдала тебя Очам. Между этими событиями есть связь или мне кажется?

– У тебя надежные осведомители, – бесстрастно сказал он.

Кирендаль ждала продолжения, но так и не дождалась: Кейн молчал точно каменный, даже не моргал.

– Что ты задумал?

– Хочу попасть во дворец. – И он поморщился, словно от внезапной боли, а в ответ на ее недоумевающий взгляд только раздраженно тряхнул головой. – Тебе не обязательно знать зачем. Так ты берешь деньги или нет?

Кирендаль оскалила на него зубы, слишком острые по человеческим меркам, и прошипела:

– А если нет, то что?

Кейн ответил небрежно, как будто разговор шел о безделице:

– Тогда я пойду в другое место.

Но Поток вскипел вокруг него так сильно, заклубился такой чернотой, что Кирендаль невольно спросила себя – чего она упрямится? Ей ведь никогда не претил легкий заработок. Глядя, как распределяется вокруг него Поток, она поняла: противиться желанию Кейна себе дороже. Лучше пойти ему навстречу, иначе сгоришь в огне его Силы, как мотылек в пламени свечи.

– Ладно, – торопливо согласилась она. – Я пошлю гонца и ни о чем больше не буду тебя расспрашивать. Придет день, когда ты сам расскажешь мне все.

– Договорились.

– В твоей жизни, – осторожно добавила она, – действуют силы, мощь которых побивает мое воображение. Я вижу их, точнее, малую их часть, но не понимаю их природы. Ты стоишь в точке их противоборства.

Он ответил ей усмешкой прожженного циника:

– Со всеми так, Кирендаль. Просто обычно мы этого не замечаем.

– Мне заранее жаль всякого, кто встанет у тебя на пути.

– Ага, мне тоже. Давай уже к делу, а? Время не терпит.

Услышав, как открылась и снова закрылась за его спиной дверь, Тоа-Ситель повернул голову, окинул вошедшего Берна холодным равнодушным взглядом и снова уставился в окно.

Из окна была видна не только стена Сен-Данналин, окружавшая дворец Колхари, но и замысловатые шпили храма Катеризи и вообще вся западная часть улицы Богов. По ней, залитой багровым светом заката, к дворцу полз экипаж с решетками на окнах, запряженный четверкой вороных, – отчаянная давка на улице не давала коням двигаться быстрее. Теперь, когда мост Рыцарей рухнул, все бедняки и недочеловеки, которым закон предписывал покидать пределы Старого города на ночь, стекались к единственной уцелевшей переправе – мосту Дураков. День выдался не по сезону жарким и заканчивался духотой; глядя на толпу сверху, Тоа-Ситель понимал, что до наступления комендантского часа ей не рассосаться. Он видел потасовки, которые вспыхивали в толпе время от времени: один потный горожанин потерял терпение, когда ему в очередной раз наступили на ногу, другому надоело терпеть тычки локтями в ребра, третьего вытянул хлыстом по физиономии дворянин за то, что тот загородил путь его лошади. Констебли, которых в толпе было всего ничего, заметно нервничали. Вообще-то, в такой ситуации им должны были помогать солдаты, но армию бросили на тушение пожаров, которые по-прежнему полыхали в разных концах города, посылая столбы черного дыма к безоблачному небу.

Сзади раздался голос Берна:

– Ну как, еще не доехал?

Тоа-Ситель кивнул на приближающийся экипаж.

– Едет. Объезд занимает время, знаешь ли, – буркнул он. – Ты, наверное, в курсе, что мост Рыцарей рухнул?

В кои-то веки Берн не клюнул на наживку, а только сказал:

– Ма’элКот хочет видеть Кейна в Железной комнате.

– Какое совпадение, я тоже, – буркнул Тоа-Ситель.

– Как думаешь, где он был?

Герцог раздраженно пожал плечами:

– Выпал из этого мира. А сегодня, после полудня, вернулся. Точнее сказать не могу.

Тоа-Ситель незаметно вздохнул, ожидая язвительных замечаний Берна. И ведь крыть ему будет нечем: Коты Берна свое дело сделали. Правда, Актири сбежали, зато Ма’элКот теперь знает, где они, так что ему останется только руку протянуть, чтобы извлечь их оттуда, если ему захочется, ведь маг, который прятал их до сих пор, лежит, беспомощный, на алтаре в Железной комнате.