Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 118

Но если выбирать между моей спокойной совестью и жизнью Паллас, то выбор очевиден.

Обеими руками я беру величество за плечи, нависаю над ним и со всей доступной мне искренностью начинаю:

– Слушай меня, величество. Это правда. Сам подумай: Ма’элКот появился неизвестно откуда во время Войны Долин. Как так может быть, чтобы о человеке такого роста, красоты и силы никто ничего не слышал аж до сорока лет? Где он был все эти годы? Свалился на нас с неба, а через пять лет, глядь, он уже Император. Разве так бывает? Где люди, которые помнят его ребенком? Где его друзья, родственники? И вот тебе ответ: ни друзей, ни семьи, ни истории. Ясное дело, он Актири. А кто еще?

– Я понял, – шепчет он. – Клянусь кровью Тишалла! Теперь я все понял! Но, Кейн, мне все равно нужны доказательства, то, с чем я приду к знати и заставлю их восстать.

И я отвечаю ему с глубокой убежденностью честного человека:

– Я достану тебе доказательства.

Его взгляд, устремленный куда-то поверх моего плеча, туманится. Я знаю, что он видит: Большой зал во дворце Колхари с высоты Дубового трона.

– Дай мне доказательства, Кейн, и мятеж тебе обеспечен.

Я качаю головой:

– На это уйдет пара дней. А мятеж нужен сейчас. Через два дня Паллас либо расколется, либо умрет, и тогда военные явятся в Крольчатники и разнесут твое Королевство в пух и прах. Так что удар надо нанести немедленно, в пределах этого часа. Действуй решительно и смело, и ты получишь то, о чем мечтаешь. Разожги мятеж, а через два дня я принесу тебе доказательства. Клянусь.

Он заглядывает мне в глаза в поисках правды, которой там нет. Я отвечаю ему прямым взглядом. В нем десять лет нашей дружбы, его доверие, которое я сумел завоевать за эти годы, и все это я предаю одним махом.

Когда он узнает, что я ему солгал, мы с Паллас уже либо вернемся домой, либо умрем.

Даже слабеющее, ее заклятие должно склонять его сейчас на мою сторону, однако природный прагматизм наверняка подсказывает величеству, что он зря рискнет жизнью своих людей. Он балансирует на узкой грани между верностью Паллас и своим людям, не зная, что выбрать.

На моей стороне годы доверия и дружбы, моя репутация: Кейн скорее убьет человека, чем обманет его. Наконец Король кивает. Выбор сделан. Он сорвался и летит в бездну.

– Ладно, – говорит он твердо. – Я тебе верю. Через час начнется мятеж.

Я только киваю в ответ.

Бросив взгляд на лежащего без сознания Ламорака, я вижу, что он будто щерится на меня со злобным презрением.

«Ухмыляйся сколько хочешь, задница, – думаю я. – Я не клялся перещеголять тебя в благородстве».

– Сжечь целый город, – продолжает меж тем величество, задумчиво качая головой. – Не велика ли цена за жизнь одной женщины?

– Невелика, – отвечаю я. – Ради нее я не пожалею мира, не то что города.

И вот это уже чистая правда.

Новость пробежала по городу, как импульс по нервам человеческого тела, причем мозгом этого тела оказался Хамский стадион в Крольчатниках. Патрульный на границе с Лицами поболтал с семьей прокаженных нищих. Один из них поковылял на улицу Мошенников и там шепнул пару слов стайке чумазых уличных мальчишек. Один пацаненок во весь дух понесся в Промышленный парк, где разыскал дружка: тот промышлял тем, что подворовывал по карманам, продавая новости агентства «Текущие события». Он и рассказал новость Рабочим, которые стояли у ворот компании «Древесный уголь Черного Гэннона» на углу Лэкленда и Бонда. Рабочие разошлись по припортовым районам. Кто-то из них шепнул пару слов возчику, и тот повез новость дальше, через мост Дураков в Старый город.

Тайные Подданные Королевства Арго знали свое дело: каждый передал новость еще как минимум троим. Не прошло и часа, как нищий на Дворянском берегу, что на южной стороне Большого Чамбайджена, уже обменивался соображениями с человеком, который подал ему милостыню:

– Хочешь знать, что я об этом думаю? Ма’элКот перегнул палку с этими Актири, вот что. Сам-то он откуда взялся, а? Может, и он чего скрывает? Вор у вора дубинку украл, вот в чем тут дело.

Те же слова раздавались во всех тавернах и постоялых дворах города, от «Змеиной ямы» до двора Менял. Многие, услышав их, презрительно фыркали: в такое невозможно поверить, смехотворная выдумка. Но, пересказывая новейшую дикую сплетню приятелям, они нет-нет да и слышали в ответ: «А что, в этом что-то есть. Я где-то уже слышал такое сегодня. Не знаю, конечно, но, по-моему, это не исключено…»

Сплетня зажила своей жизнью. Как всякая сплетня, она была бы забыта через два дня, если бы эти дни прошли в тишине и покое. Обыденность усмиряет даже самые назойливые страхи и превращает любые слухи в пустую болтовню.

Однако короткий осенний день не успел склониться к закату, а на Южном берегу реки уже вспыхнул Дворянский игорный дом. Пожарная команда с ведрами успела только окружить горящее здание, как в полумиле оттуда запылал жилой дом. Еще через полчаса в тени моста Воров загорелась конюшня. К тому времени начальники охраны мостов уже сообразили, что пора отправлять на пожары солдат, и послали в гарнизоны за подмогой.

Время было далеко за полдень, когда город наполнился военными: потные, раскрасневшиеся от жара, они боролись с огнем в самых разных местах. Многие солдаты ворчали: «Император посылает дожди в черт знает какую даль, чтобы спасти урожаи тамошних крестьян, а нам почему ливень не пошлет? Наверное, ему на руку, если весь город выгорит».

Капитан стражи рухнувшего моста Рыцарей велел своим людям прекратить поиск уцелевших и тоже отправил их тушить пожары, причем сам возглавил отряд. Пока они быстрым маршем шли через остров, капитан бросил своему адъютанту:

– Дурно все это пахнет, ох как дурно. Вот помяни мое слово: тяжелые нас ждут времена.

Мог бы и не говорить: все горожане, его солдаты в том числе, и так это понимали.

Город затаил дыхание, со страхом ожидая наступления ночи, которая, как все были уверены, не могла пройти просто так.

Прежде чем раздался стук в дверь, Кирендаль заметила в Потоке новую струю. Она ничем не напоминала ту тонкую пряжу, которая возникает, когда Поток тянут на себя маги; нет, тут действовало что-то огромное и могущественное настолько, что Кирендаль показалось, будто ее окружает океан; его волны прокатывались прямо сквозь стены ее квартиры так мощно, словно за ними плескался левиафан.

Тап сидела на спинке стула Кирендаль и расчесывала прекрасные серебристые волосы хозяйки. Кончиками пальцев ощутив ее напряжение, она спросила:

– Кир? Что-то не так?

– Позови Закки. Он у себя. – Кирендаль вскочила с кресла стремительно, точно отпущенная пружина, ее длинные бледные руки и ноги напряглись, приобретя изысканное сходство с ненатянутыми луками. Глаза цвета денег будто глядели сквозь стену. – Разбуди его, и оба прячьтесь. Что-то сейчас будет.

– Кир…

Кирендаль закричала на свою крошечную подружку:

– Не трать время на споры! Иди!

Перевязанное крыло мешало Тап летать, но она была из породы древесных фей, ловких, как обезьяны. Напуганная тревогой Кирендаль, она стремительно перескочила со спинки кресла на диван, оттуда на пол, пробежала по ковру и выскочила в соседнюю комнату.

Кирендаль прикрыла свои угловатые прелести халатом – не хотелось отвлекаться на поддержание Иллюзии одежды. Растянув Оболочку, она впустила в себя эту новую силу и даже вскрикнула от неожиданности – Поток вошел в нее, как нетерпеливый любовник. Оказалось, что у Потока есть свой запах, интригующий и пока не опознанный ею, хотя она была уверена, что уже сталкивалась с ним раньше…

Отбросив эти мысли, фея сосредоточила свой могучий интеллект на распознавании Потока; когда в дверь постучали условным стуком, она была готова.

Кирендаль протянула воображаемую руку, Поток сам отодвинул задвижку и распахнул дверь.

В холле стояли два ее тайных агента: человек и камнегиб. Взволнованные лимонно-желтые Оболочки обоих покрывал аметистовый налет торжества.