Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 104

Шар разорвался над головами бегущих Котов, расплющив троих-четверых, а еще пару швырнув прямиком в реку. Остальные рассыпались в поисках укрытия.

«Ну вот мы и попались… почти», – подумала Паллас. Конечно, она еще может скрыться, особенно если Таланн прикроет ей спину, но ведь она – последняя надежда токали. Надо перепилить канаты, которыми баржа пришвартована к берегу, и вытолкнуть ее на середину реки, где течение подхватит ее и понесет дальше, прямо на противокорабельную сеть, которую она, Паллас, может быть, разрежет жезлокинжалом, если, конечно, успеет. Да, план не самый надежный: течение здесь неторопливое, баржа будет плыть медленно, к тому же придется всю дорогу отбиваться от Котов, которые станут преследовать их по берегу… а главное, надо будет проплыть под мостом Рыцарей.

Где стоит Берн.

Ну ладно, начинать, так сначала. Первым делом надо сбросить с баржи опаленных Котов. Они скоро очухаются, а с таким их количеством она и Таланн не справятся даже вдвоем, особенно врукопашную. Еще раз окинув палубу взглядом, Паллас заметила двух гребцов-огров, которые затаились среди ящиков справа от нее.

– Эй, вы двое! – крикнула она им. – Соберите-ка тех парней, которые тут валяются, да отправьте их за борт!

Но огр помотал массивной башкой.

– Не-а. Нас пристрелят, – прорычал он так, словно его рык цеплялся за клыки, торчавшие из нижней челюсти.

– Я отвлеку стрелков, – бросила Паллас. – Ну, давайте!

Теперь уже оба огра отрицательно помотали бугристыми головами и глубже забились в расщелину между ящиками. Паллас выругалась, выхватила жезлокинжал и привела его в действие. Сверкающая сине-белая плоскость шириной с ладонь срезала верхушку ящика над самыми головами огров.

– А ну, шевелитесь, не то я сама покромсаю вас на куски прямо сейчас!

Огры съежились, их дубленые рожи побледнели – поверили. Один за другим они вылезли из-за ящиков.

Паллас предстояло сдержать свое обещание.

Одним вдохом она отправила себя в мыслевзор, и крики кипевшего вокруг нее боя стали отдаленными и глухими. В своем могучем воображении она соорудила сияющую решетку Силы – огромную, мощную – и накрыла ею всю баржу, точнее, обернула ее решеткой со всех сторон. Энергии на нее ушло куда больше, чем умещалось в кристалле; кварц не выдержал бы такого напряжения. Решетка должна была устоять и против арбалетных стрел, и против ударов Серых; Паллас тянула Поток с такой силой, которой никогда прежде не знала за собой, о которой не могла и мечтать; любой адепт при попытке применить ее сжег бы себе мозг и упал замертво, так что дым курился бы из его ноздрей.

Но Паллас закрутила Поток волчком и подняла над собой, сделав его похожим на смерч, который переливался сквозь ее тело в решетку. Поток энергии оказался настолько могуч, что Паллас не с чем было даже сравнить его силу. И вдруг в мыслевзоре что-то изменилось: ей показалось, что она разделилась надвое – одна Паллас действовала, а другая наблюдала за каждым ее движением со стороны.

Она видела свои натянутые как струна руки и ноги, сосредоточенное лицо, наморщенный лоб и Поток титанической энергии, который тек сквозь ее тело. Изумление и трепет сродни религиозному наполнили душу Паллас. Усталость и крайняя нужда, сплотившись, перебросили ее на более высокий уровень сознания, где она, пользуясь своим телом как проводником, оставляла свободным мозг и могла наблюдать за происходящим не только с любопытством, но и с ощущением отстраненности, почти безразличия к исходу сражения.

Чистая красота созданной ею Защиты, легкость, с которой та поглощала волну за волной выпущенных по барже арбалетных стрел, умопомрачительная грация Таланн, выводящей из строя одного противника за другим, плавные дуги, прочерченные в воздухе бездыханными телами Котов, когда огры кидали их с палубы в воды Большого Чамбайджена, – все это вместе виделось Паллас частью вселенского менуэта, исполняемого и электронами на ядерных орбитах каждого атома ее тела, и планетами вокруг своих звезд, и даже целыми галактиками, совершающими свой путь в космической пустоте.

Трансцендентный опыт захватил Паллас, растворив ее сознание в вечном мгновении вселенского танца, где она пребывала бы до скончания времен, наслаждаясь чувством единения своего конечного «я» с бесконечным, если бы волна раскаленной добела обратной энергии не хлынула в нее через решетку.

В мгновение ока река и стена Старого города за ней вернулись в поле зрения Паллас, и она увидела, что все вокруг в огне. Языки пламени напрасно лизали ребра ее Защиты, зато палубы соседних барж и пирамиды ящиков с грузами на пирсе стремительно таяли под их огненной лаской. Горело все, кроме их баржи. Над аркой моста Рыцарей стоял алый столб Силы. Рассекая небо на две половины, он упирался в вершину Темной башни дворца Колхари. Это и был ответ на ее невысказанный вопрос.

Молния. Которую послал Берн. А значит, Ма’элКот.

Но ее Защита устояла.

Вчера – нет, даже еще сегодня утром – все это запросто выбросило бы ее из мыслевзора, но теперь она была недосягаема. «Так вот что чувствует Кейн во время боя», – подумала она, имея в виду спокойную уверенность в безупречности своего мастерства, свободу от страха перед последствиями, осознание того, что в любом исходе есть своя красота, даже в смерти.

Новая молния разорвала небо, новый столб пламени с ревом устремился через реку и распластался по поверхности ее Защиты.

Солдаты, наблюдавшие сражение с высоты крепостных стен Старого города, Рабочие и Простолюдины, прильнувшие к окнам в Промышленном парке, – одним словом, все, кроме Котов, непосредственных участников боя, уже поняли, что происходящее в гавани – это не развлечение, а реальная опасность. Головы в шлемах одна за другой скрылись за каменными зубцами стен, ведущие к гавани улицы и переулки заполнились напуганными людьми, которые толкали друг друга локтями и, объятые ужасом, топтали упавших.

Молнии причиняли боль – Паллас чувствовала ее, даже несмотря на свою новообретенную Силу, и понимала, что не сможет вечно держать невидимый Щит над баржей. Мериться силой с самим Ма’элКотом ей рановато, а может, он и всегда останется недосягаемым для нее.

Значит, надо уносить ноги.

Снова раздирающий уши рев, и даже солнце на миг померкло перед яростью огня, который обрушился на Щит. Как ему удается атаковать так часто? Нет, долго ей не выстоять. Черные пятна запрыгали перед глазами Паллас, паутинки Силы стали отделяться от ее Щита и таять на ветру. Паллас пошатнулась, но ее подхватила Таланн.

Паллас прильнула к ней:

– Секунды – нам остались считаные секунды, и он убьет нас всех.

Таланн дернула плечом и оскалилась:

– Как поступил бы Кейн, будь он сейчас здесь?

Паллас с благодарностью заглянула в живую фиолетовую глубину глаз Таланн, объятия крепких рук девушки буквально придали ей сил.

– Он бы купил мне время, – сказала Паллас, – но…

– Принято, – ответила Таланн и, прежде чем Паллас успела что-нибудь добавить, развернулась и вихрем понеслась по палубе.

Вот она спрыгнула на пирс, оттуда на палубу соседней охваченной огнем баржи и так, петляя и обгоняя пламя, добралась до берега. Коты уже метались по пристани, норовя перехватить беглянку, но та с удивительной ловкостью обошла их всех, продолжая стремительно нестись на запад, к мосту Рыцарей.

Тем временем Паллас снова нащупала источник Силы и, погрузившись в Поток, принялась готовить Защиту к отражению следующей молнии, которая, как она знала, не заставит себя ждать. Слой за слоем она лепила Щит, разворачивая его под углом к мосту, откуда должна была прийти молния, однако разряд энергии, который настиг ее на этот раз, одним ударом разрушил ее Защиту, а саму Паллас погрузил во тьму беспамятства.

Открыв глаза, Паллас вскочила – она знала, что была без сознания лишь несколько секунд. Тут она заметила Таланн – девушка уже достигла западного края порта и сворачивала на улицу, которая вела к мосту. Паллас торопливо прошептала молитву, призвав на голову отчаянной девчонки благословение всех мыслимых и немыслимых богов.