Медицина катастроф в ином мире 2 (СИ) - Чагин Павел - Страница 7

— Анри, матушка на тебе. Остальные — за мной!

Я был только рад покинуть площадь. Разрезанные пополам люди так и стояли в глазах. Санара и сама была не в себе. Такой развязки никто в здравом уме желать не будет. Ей не оставили выбора.

Цеха поместья располагались поодаль от жилых и хозяйственных построек. Пришлось бежать километра три. Высокие капитальные здания с двускатной крышей и множеством дымоходов, собственно, и выглядели как фабричные цеха. Большие высокие окна, подъездные пути, погрузочные ворота, какие-то ящики у стены.

Недалеко от пятого цеха, мы наткнулись на несколько трупов в черных одеждах. Рядом валялись бочонки с порохом и бутыли с мутной жидкостью, заткнутые тряпками.

— Хотели взорвать?

Санара кивнула, не останавливаясь.

Вход в подвал располагался снаружи, с торца здания. Створки были открыты, из темноты зловеще поблескивали глаза Бруно. Спустившись по ступеням, я едва не споткнулся о чье-то тело. Натали стояла в самом конце длинного коридора, по ту сторону подвала, контролируя второй вход. Забрав у трупа ключи, Санара принялась открывать одну дверь за другой.

— Что за девка? — тихо спросил пес. — Запах знакомый.

— Тис.

— Да ладно⁉

— Ага, сам в шоке. Потом расскажу. Предупреди Натали, а то не признает.

В подвале было темно, и я достал фонарь. Догнав Санару, тоже стал обыскивать помещения.

— Она там! — Каори указала на дверь слева.

— Кто?

— Оригинал, кто еще-то⁈

У дальней стены камеры, под отдушиной, что-то зашевелилось. Сначала, я принял это за груду тряпья, но, вскоре, разглядел тонкую женскую ручку. Настоящей Тис едва хватило сил, чтобы приподняться.

— Все хорошо! — проговорил я, откапывая ее из тряпья, служившего постелью. — Теперь все будет хорошо, не бойтесь…

С женщиной на руках, я вышел в коридор. Санара уже вскрыла почти все двери. Часть камер пустовала, а в других сидели какие-то люди. Состояние их было ужасающим, на первый взгляд. Наконец, она нашла, что искала.

— Отец? — с щемящей надеждой в голосе позвала она.

Мужчина, лежавший на голом полу, тяжело поднялся на ноги и, закрываясь рукой от света фонаря, вгляделся в полумрак.

— Мне знаком твой голос… — прохрипел он. — Санара? Санара, это ты⁈

Она рухнула на колени перед отцом и залилась горючими слезами.

— Что происходит? Где Фарон? — он растерянно уставился на меня. — Кто вы такие?

— Фарон мертв. Мы прибыли вместе с губернатором, чтобы вызволить вас отсюда.

Мужчина не сразу поверил в сказанное.

— Слава богам… — он схватился за лицо, чтобы спрятать свои слезы.

Вскоре вернулись святые рыцари с подмогой. Вместе с командой корабля, мы вывели всех пленников на свет. Герцог Бремер старший шагал, опираясь на руку дочери. По сравнению с тем герцогом, что остался на площади, он был не так свеж. Осунулся, исхудал, постоянно кашлял. Я бегло осмотрел каждого узника и оказал первую помощь. Все, как один истощены, простужены и требуют госпитализации.

— Отец, кто все эти люди?

Бремер старший, щурясь на свету, вгляделся в лица узников.

— Члены совета. Я знаю не всех, но трое из них — точно.

— Но как⁈ — Санара обомлела.

— Их заменили копиями, так же, как и меня… — отец поднял на нее глаза. — Нужно срочно его найти!

— Он уже никуда не сбежит, — отведя взгляд проговорила Санара.

— Но… как? Как ты узнала? — в глазах мужчины промелькнул ужас.

Санара смахнула со щеки слезу и криво усмехнулась.

— Ты, конечно, заносчив и упрям как осел, но никогда бы не поднял на мать руку.

— Что с Эстер? Где она? — переполошился Бремер старший.

— В нее стреляли.

Мужчина пристально посмотрел на дочь, а потом перевел стекленеющий взгляд на меня.

— Что с Эстер? — повторил он.

— Сквозное ранение легкого. Пуля прошла навылет. Она будет жить. Анри, должно быть, уже отнес ее к лекарю.

Жоспен Бремер побледнел, став белее мела. Губы его затряслись, ноги сделались ватными. Поймав отца под руки, Санара усадила его на ящик. Вскоре, слуги поместья подогнали открытую карету. Герцог был потрясен до глубины души. До самого дома он не проронил ни слова.

Герцога быстро отмыли и отвели в его покои. Санара настояла, чтобы я его тщательно осмотрел, а сама уединилась с Каори в отдельной комнате.

Папаша Бремер, отойдя от первого шока, с явным недоверием следил за моими руками. Двое слуг в белых гетрах, бежевых ливреях и таких же белых перчатках, стояли за спиной, готовые исполнить любую волю господина.

Фонендоскоп его не сильно удивил. Сатуратор принял, вероятно, за прицепку, которую ему, зачем-то, надели на палец. А вот планшет со встроенным медицинским сканером вызвал неподдельный интерес. Мне не понравился его кашель, пришлось тщательно изучить легкие. Сделать анализ крови. Благо тестовых пластин было еще в достатке. Однако, Бремер старший оказался на редкость выносливым мужчиной.

— У вас мокрота в легких, но это не смертельно. Кровь плохая, но это поправимо. Сколько времени вы провели в подвале?

— Полгода. Потом сбился со счета…

— Чем вас кормили?

— Уж точно не едой с графской кухни. И, даже, не ее остатками, — горько усмехнулся он.

— Вам нужно пить больше воды. Есть часто, но понемногу, иначе получите заворот кишок. Каши, протертые супы, а лучше нежирные бульоны, для начала. Магия здесь не поможет. Разве что зелья, если таковые существуют.

— Кто ты такой? — он уперся в меня взглядом.

— Павел Георг Холод. Военный лекарь. Остальное вам расскажет госпожа Санара.

— Санара… — он тяжело вздохнул. — Моя непокорная дочь, которая в результате оказалась права. Наверное, вы считаете меня упертым глупцом?

— Простите, но она не посвящала меня в тонкости семейных проблем. Мы не так давно знакомы.

— Но ты заслужил ее доверие. У Санары есть дар, он у нее с детства.

— Чувствовать ложь?

— Именно! Это значит, что человек ты достойный. Даже Анри она не верит до конца. В этом есть и моя вина. Моему сыну не достает воли, он слишком верит в меня. Но у него есть талант…

Герцог замолк, понимая, что все это мне не слишком интересно.

— Мне можно навестить супругу?

— Да, конечно. Ваши целители излечили ее рану. Теперь ей нужен только покой и время, чтобы прийти в себя.

— Она… — мужчина сжал зубы с досады. — Ей пришлось помогать Фарону, чтобы сохранить мне жизнь.

— Вам сейчас не нужно нервничать, — я улыбнулся. — Все позади. Вы живы, она жива. Остальное приложится.

Граф скривился и встал на ноги. Опираясь на трость, он изъявил желание идти. Я проводил его до покоев супруги и оставил их наедине. Ее я уже осмотрел.

Санару я застал на большом полукруглом балконе с мраморными перилами и резной балюстрадой. Видок у нее был еще тот…

— Как батюшка? — спросила она первым делом.

— Он сильный. Быстро оправится. Не хочешь отдохнуть?

Санара болезненно усмехнулась. На все про все, у нас осталось три дня, в лучшем случае.

Госпожа губернатор уставилась на свои руки.

— Знаешь, они до сих пор стоят у меня в глазах…

— Ты о площади? А разве был выбор?

— Наверное нет. Какое жестокое, страшное оружие…. Попрошу Анри, чтобы убрал. Для меня это слишком. С нитью сложно управляться, отнимает много маны и сил.

— Кто были все эти люди?

— Еще не понял? Это нелюди. Вернее — ненастоящие люди. Ты что-нибудь слышал о гомункулах?

— Что-то такое читал. Кажется, их делают из яйца, снесенного петухом, мужского семени и чего-то еще?

— Все несколько сложнее, — Санара сдержанно улыбнулась. — Сразу после войны катастрофически не хватало рук. Некому было сеять, восстанавливать города, растить скот. Чтобы вырасти, обрести навыки, человеку нужны годы. Гомункул же вызревает за четыре недели. Отец смог сократить этот процесс до двух. Они рождаются уже взрослыми, понимают с первого раза, подчиняются беспрекословно.