Ода Смятения (СИ) - Злобин Михаил - Страница 28

— Да, но ты же убил его, мой мальчик, не так ли? — криво ухмыльнулся Зертан. — Если только в тот день под маской не скрывался кто-то другой…

— Нет-нет, экселенс, это совершенно точно был Маэстро! — уверенно заявил молодой человек. — Он сплёл чары быстрее, чем я извлёк клинок из ножен! И у него на пальцах не было ни единого кольца. Поэтому я уверен, что сразил именно его.

— Как видишь, раздавить основателя порочного учения оказалось недостаточно. Его гнилые идеи продолжают отравлять общество, живя в последователях. Поэтому, нужно сокрушить ещё и их. Безликие явно пытаются создать видимость того, что их лидер жив. Вероятно, стальная маска просто перешла к сильнейшему ученику. Но, насколько я слышал, в чёрном братстве нет никого, кто мог бы сравниться с его основоположником. Как бы мне не была отвратительна фигура Маэстро, но я готов признать его гениальность. Так что гордись собой, Норвин! Благодаря тебе самая тяжёлая часть работы по искоренению опасных знаний выполнена. Теперь нам осталась только рутина.

— Без вас, мой экселенс, ничего этого бы не произошло! — патетично воскликнул ученик. — Вы направляли и вели меня, я лишь следовал указаниям.

— Полно тебе скромничать, мой мальчик, — по-доброму улыбнулся Зертан. — Не нужно стесняться своих заслуг. Пойдём, нас ждет торжество победы…

Первые дни после возвращения из родного мира прошли настолько активно, что мне грешным делом почудилось, будто здешние сутки короче земных. Но тем не менее, я успел очень многое. Передал Безликим новые боевые конструкты, на создание которых меня вдохновила мировая сеть. Подсадил каждому значимому члену братства конструкт «Паразита». Но не простой, а с добавлением уникальной идентификационной последовательности, которая позволяла плетению «Компаса» понимать, на кого именно указывать. И все эти персональные комбинации я в виде нотной грамоты записал в книгу учёта личного состава, которую тоже завёл не так давно. На фоне почти удавшегося покушения, эти меры точно не станут лишними.

Что ещё? Выкатил Лиасу список необходимого для проведения первого в истории чародейского турнира. Он, кстати, поддержал эту идею с большим энтузиазмом. Заложил целую партию сырья для изготовления кровавых алмазов. Пусть бегло, но познакомился с новыми членами Братства. С каждым. Проинспектировал работу наставников, которые обучали непосвященных неофитов. Да и много прочего.

Однако невзирая на титаническую загруженность, я всё равно нашёл свободную минутку, чтобы выбраться в сад. Пока я лежал без сознания, о растительности никто не заботился. Оттого особо нежные экземпляры рискуют не дожить до следующего цветения. Проблем накопилось изрядно, так что я взялся ухаживать за зеленью, постепенно погружаясь в медитативный транс.

— Здравствуй, Александр. Я не ждала тебя так скоро, — уколола меня своей лёгкой ироничностью лесной дух, возникая за спиной.

— Яркого тебе солнца, Гесперия, — почтительно склонил я голову. — Счастлив тебя видеть. Как и всегда.

Цветочек в шевелюре порождения природных сил трепыхнулся, словно живая бабочка, и дриада подалась вперёд, чтобы обнять меня. А я, не скрывая радости, прижался щекой к её сухой и прохладной коже, отдалённо напоминающей наощупь бархатистый лист какого-то растения.

— Я думал над тем, как помочь твоей проблеме с абиссалийскими тварями, — сказал я.

— Спасибо. Я надеялась, что ты не забыл.

— На меня совершили покушение. Почти успешное. Но благодаря ему у меня есть идея, как мне пройти вглубь пустошей. Но понадобится твоя помощь.

— У тебя всё в порядке? Ты не пострадал? — Гесперия, как часто водилось, вычленила из всей реплики только часть, а остальное проигнорировала.

— Нет, я не пострадал. Но у меня плохие новости. Ризант… его больше нет с нами. Всё, что осталось от его души, находится здесь…

Я извлёк из-под полы камзола камень крови, которого коснулся распоротой ладонью после покушения. Ваэрис сказал, что Риз теперь заперт здесь, и каким-то образом должен стать свидетельством вмешательства Каарнвадера. Однако я поистине ценил Гесперию и её хорошее отношение. Поэтому решил не утаивать от неё правду. Пусть даже откровенность может бесповоротно похоронить нашу причудливую связь.

От прозвучавшей новости лицо дриады приобрело желтоватый оттенок. Она пошатнулась и прикрыла веки. А когда распахнула их, из глаз покатились густые янтарные слёзы. Протянув дрожащие ладони, первородный дух коснулась камня крови и воззрилась на меня с мольбой во взгляде. Она не произнесла ни слова, но я понял, что это немая просьба забрать реликвию себе. Оставить о том человеке, которого Гесперия любила, хотя бы такое напоминание.

Без колебаний я расслабил пальцы и вложил чёрный голыш в её ладонь. А хозяйка лесов прижала его к себе, словно новорожденное дитя, и заплакала пуще прежнего. Беззвучно, но горько. А вскоре её горе разделили и все растения, находящиеся вокруг. Цветы спрятали бутоны, небольшие деревца в бессилии опустили ветви к земле. Траурно заскрипели давно нестриженые кусты и трава сплошь покрылась росой, будто слезами.

Я опасливо приблизился и возложил руки на плечи Гесперии. Она не оттолкнула меня, не отстранилась и вообще, казалось бы, не заметила моего жеста. Первородный дух стояла молчаливым изваянием, погружённая в собственное горе. И я, захлёстнутый эмоциями хозяйки лесов, с трудом проглотил ком, подкативший к горлу.

Так мы и стояли, не шевелясь, покуда вокруг шумела зелень. Но через некоторое время аномальное оживление растительности пошло на спад.

— Спасибо, Александр, что не стал скрывать от меня. Ты честный человек. Но сейчас, прости, я не хочу разговаривать. Мне нужно побыть одной…

Гесперия попыталась скрыться в густой листве, но я удержал её.

— Подожди, не уходи, — попросил я. — У нас, у людей, есть традиция. Мы иногда садимся и поминаем погибшего товарища, пересказывая связанные с ним истории.

— Зачем? — подняла на меня зеленоватые очи дриада.

— Таким образом мы отдаем ему дань памяти. А заодно обманываем разум. Ведь на мгновение может показаться, что твой друг всё ещё жив, и снова улыбается тебе.

— Разве от этого потом не становится ещё грустнее? — по-детски наивно поинтересовалась первородный дух.

— Возможно, — не стал отрицать я. — Но я считаю, что те тёплые чувства, которые зарождаются в процессе, того стоят.

Гесперия засомневалась, и я немного нахально подтолкнул её к каменной скамье, установленной под сенью старой груши. Удивительно, но своевольная дриада подчинилась.

— Для меня память Ризанта всё равно, что открытая книга, — признался я. — Но всё же я никак не могу отыскать в ней страницу с вашим знакомством. Поведай, как вы повстречались?

Хозяйка лесов печально улыбнулась и с любовью погладила камень крови, который по-прежнему прижимала к груди. А потом вдруг заговорила, и я затаил дыхание, лишь бы не сбить её настрой. Всё-таки, Ризанта нор Адамастро с этой стороны я никогда не знал…

— Риз не любил остальных людей, — говорила Гесперия. — Они не были к нему добры. Стар и млад отовсюду его прогонял и оскорблял. Из-за этого Ризант постоянно сбегал в уединённые места, и подолгу оставался там один. Чаще всего он прятался в старых дичающих садах, где его единственными друзьями становились растения и букашки. Мальчишка постоянно жаловался им на несправедливость и не понимал, отчего никто не желает его принимать таким, какой он есть…

В разуме сразу же возникло видение заросшей беседки, куда я приводил когда-то Вайолу. Кажется, молодой нор Адамастро знал гораздо больше таких укромных уголков в Клесдене, нежели я смог откопать в его памяти.

— Однажды Риз пришел в своё излюбленное место, где росли изумрудные томилии. Но застал там только вытоптанную и примятую клумбу. Какой-то смрадный пьяница заплутал и завалился спать прямо на цветы. После такого нежные растения были обречены. Но мальчишка зачем-то принялся их выхаживать. Неумело и глупо, но всё же. Если честно, он больше вредил своими действиями. Но намерения у него были благими. Томилии всё равно погибли, и Ризант закопал их увядшие бутоны. Именно тогда я впервые показалась ему на глаза.