Петров, к доске! Книга третья (СИ) - Ларин Павел - Страница 6

Первое — он реально является вдохновителем пятнашек. Может, местный авторитет там, не знаю. А может, просто закошмарил остальных. Судя по внешнему виду, он вполне способен доказывать свой авторитет силой.

Пацан был высокого роста, крепкий, с руками, каждая из которых в обхвате приблизительно как две моих ноги.

Второе — повторюсь, но он не сильно умен. Как и многих пацаны, наделенные физическими данными от природы, конкретно этот, похоже, на свои кулаки всегда и полагался. Он даже сейчас, в отличие от дружков, не притащил никакого орудия, подходящего для драки. Значит, как минимум уверен в себе, а как максимум, любит покрасоваться. Мол, вот какой я молодец, одной правой уложил почище врагов, пока вы своими железяками с троими справиться не могли. Получается, именно он мне и нужен.

— Ты че? Ты кто такой, вообще?

— Ну ты и тупой… — Я удрученно покачал головой.

Сразу после моей фразы последовал громкий протяжный вздох. Причем с обоих сторон. И от «монастырских», и от «пятнашек». У пацанов в головах творилось черти что. С одной стороны, они своими глазами видели, кто стоит перед ними. Но с другой, в их мозгу не укладывалась мысль, что вести себя столь нагло кто-то может просто так. Однозначно, для подобного поведения должны быть причины. Но что это за причины, ни «монастырские», ни «пятнашки» понять не могли, а потому находились в режиме ожидания. В режиме ожидания какой-нибудь херни. Вот так будет точнее.

— Короче! — Громко крикнул я, а затем обвел взглядом стоящую напротив толпу. — Если вы не твари дрожащие, а правильные порядочные пацаны, то должны знать про «кодекс чести».

Пятнашки слегка заволновались. Быть тварями им явно не хотелось, но про какие-то непонятные кодексы они отродясь не слыхали. Черт его знает, что там за кодекс.

— Значит так. Первый пункт — правильный пацан дерется только с себе подобными, на дев­чонок руку не поднимает. Ну это вы и так, надеюсь знаете. Второй пункт — честная и правильная драка — один на один, остальные — зрители, разнимающие и стоящие на стреме. Третий пункт — допускаются удары в любую часть тела, кроме паха. Четвёртый пункт — проигравшим считается участник, сдавшийся после применения к нему силового приема или признавший свою неправоту. Но…

Я перевел многозначительный взгляд на главаря пятнашек, причмокнул губами, покачал головой и продолжил.

— Иногда бывают случаи, когда кто-то не в силах признать неправоту из-за своего скудоумия. Поэтому драться будем «до первой крови». Пятый пункт — никто из участников драки, включая побежденного, не рассказывает взрослым, инспекторам по делам несовершеннолетних, учителям, соседям и даже какому-нибудь дяде Толику подробности и обстоятельства.

Я замолчал, выдерживая паузу. Слушатели должны переварить полученную информацию. Проникнуться.

— Слыш, Серёг, — Раздался громкий шепот из толпы пятнашек, — А что такое скудоумие?

— Да черт его знает. — Ответил таким же шепотом невидимый Серёга. — Я теперь больше беспокоюсь, кто такой дядя Толя и почему он должен меня о чем-то спрашивать…

— Ну что? Все согласны⁈ — Снова взял я инициативу в свои руки. — Один на один. Как положено. Девчонка, так понимаю, твоя?

Моя рука, словно перст судьбы указала на главаря противника. Вообще, конечно, несложно было догадаться, что он самое заинтересованное лицо. Однако мои задатки экстрасенса, сходу определившего активиста мести, произвели на всех присутствующих впечатление. Пацаны начали переглядываться. Мол, откуда бы мне это знать. Нет… Все-таки зря я в пятнадцать лет считал себя мандец насколько взрослым. Детский сад, ей-Богу.

— Я. Да. И че? Ты смотри, если че, меня звать Федька Филимон. Слыхал, небось? — Пацан чувствовал, что почва уходит из-под его ног, но в силу юного возраста и не сильно большого ума, не понимал, как такое вообще возможно.

Федьку Филимона я, естественно, лично не знал, но в моих воспоминаниях, связанных с детством и отрочеством, имелась какая-то страшилка про него. Как я и подумал сразу, Федька этот был «песчановским» авторитетом среди подростков. Завоевал он своё место под солнцем наличием одного отца и двух братьев, которые с зоны не вылазили.

«Песчановка» вообще была особым районом и репутацию имела тоже особую. Когда-то давно это были зэковкие выселки, и не смотря на прошедшие годы, контингент там обитал не самый законопослушный. По крайней мере, иметь родственников-уголовников на «песчановке» считалось весьма крутым показателем.

Ну и плюс Федька действительно отличался жестокостью и любовью к мордобою. С ним и правда особо никто не связывался, ибо на хрена вообще связываться с дураком. И конечно, я не прогадал, остановив свой, выбор на нем.

— Ты отвечай, а не сопли жуй. — Усмехнулся я Филимону.

Толпа за спиной Федьки заволновалась. Им, видимо, никогда не приходилось сталкиваться со столь вопиющим неуважением к своему предводителю.

— Ну че. Да и ладно. — Федька демонстративно принялся закатывать рукава рубахи. — Один на один. Согласен. Кто против меня пойдет?

Я оглянулся на «монастырских», стоявших за моей спиной. Те вообще пребывали в состоянии офигевания и легкой грусти. Особенно Толкачев. Хотя, у некоторых во взглядах я заметил облегчение. Видимо, кто поумнее, расстановку сил тоже прикинули и поняли, лучше пусть огребет один, чем все. Правда, того самого одного среди монастырских не наблюдалось. Никому особо не хотелось биться с Филимоном. Ожидаемо. Я на что-то другое и не рассчитывал.

— Со мной будешь драться. — Сообщил я Федьке с улыбкой, а потом сделал то, чего он сто процентов не ожидал.

Улица — это не спортивный зал. Здесь нет ни моральных, ни спортивных правил. Почти любая уличная драка — бой без правил. И в отличие от всех этих пацанов, я прекрасно данную истину понимал. Моя цель была достаточно проста — избежать коллективного побоища и быстренько свернуть зарождающуюся битву добра с злом до того, как она вообще начнётся. Второй пункт — забрать, наконец, Толкачева и проводить его к Наташкиному дому.

И еще, в отличие о Федьки, который сейчас рассчитывал на свой рост и силу, я знал одну истину, осознанную мной за годы службы в особо «веселых» местах, — победа начинается до боя, в голове у победителя.

Естественно, по сравнению с Федькой, я гораздо меньше и слабее чисто физически. То, что в моей голове имеется информация как, куда и каким образом надо бить — дело хорошее. Но я в теле себя тринадцатилетнего и рефлексы этого тела никто не отменял. А они, скажем прямо, на данный момент, не очень хороши. Поэтому у меня есть одна возможность, которую надо использовать. С этой возможностью я точно не промахнусь. Имелась только маленькая проблемка — Федька был выше меня ростом.

Поэтому я шагнул вперед, затем со всей силы ударил ногой Филимона в голень, а когда он, взвыв, согнулся, схватил его за уши и зарядил головой противнику в нос.

Федька явно не ожидал от меня такой подлости. Он рассчитывал на стандартную пацанскую драку, в которой мы начнем махать руками, скакать вокруг друг друга и в которой несомненно я стану проигравшим.

Он взвыл еще громче, ухватившись за нос. Сквозь Федькины пальцы потекла кровь.

— Все! — Я повернулся к «пятнашкам». — Вопрос закрыт.

Конечно, не было никакой гарантии, что подростки честно выполнят договоренность. Особенно если учитывать, как выл и матерился Федька. Он явно был согласен на звание твари дрожащей, а не порядочного пацана, лишь бы только отомстить обидчику, то есть мне.

Но в этот момент со стороны прохода, который вел к авиационному заводу, раздался громкий свист, а потом крик:

— Атас, пацаны! Мусора! Атас! Дружинники!

Сочетание волшебных слов оказало чрезвычайно бодрящее действие на всех участников встречи. «Пятнашки» так же дружно, как и явились, развернулись на месте и рванули в сторону родного училища. Монастырские толпой кинулись к турникам. Кто-то начал отжиматься, кто-то подтягиваться. Просто сборная СССР, не иначе.

Из-за кустов, с той стороны, откуда пять минут назад доносился крик, вышел мужик. Он довольно скалился и топал в мою сторону. Но самое интересное, я знал этого мужика. Вернее, я его уже видел. В парке, когда произошло недопонимание с участием Илюхи и Наташки.