Измена. Ты пожалеешь... (СИ) - Ярина Диана - Страница 4

Сейчас он намерен сломать меня.

Но к сожалению, в его потемневших глазах я не вижу и тени намерения потом все починить и нести ответственность.

Слишком зол.

Гнев переполняет его.

— Ты так злишься, потому что не закончил? Прости, даже не приступил? — уточняю я.

Влад трет переносицу.

— Просто делай, что я тебе говорю, ты все еще моя жена и хозяйка в этом доме. Исполни свои прямые обязанности! Приберись!

— То есть, хозяйка здесь все-таки я, не Ева?

Я снова принимаюсь уточнять.

Знаю, как Влад не любит повторять много раз одно и то же.

Знаю и… нарочно вывожу его из себя?

Глаза мужа наливаются красным, капилляры лопнули.

Надо же, сколько экспрессии.

— Ты меня ненавидишь?

— Что?

Он моргает.

— Ерунды не неси, Лиза!

— Думаю, ненавидишь. Вот так по щелчку возненавидел за то, что я застукала тебя со своей сестрой и не дала вам заняться сексом? Но ты же обещал ей зайти позднее. Может быть, сначала к ней заглянешь? Получишь, что хотел, потом вернешься, и мы поговорим?

В ответ муж улыбается, и это смотрится жутко.

Потому что злой оскал меньше всего похож на улыбку.

— Что ты мне мозги запудриваешь?

— Кто? Я? Не понимаю, о чем ты…

— Хватит… — шипит. — Хватит изображать из себя тупую блондинку! Ты же не такая.

— Нет, мне кажется, я дура. Только дура бы не заметила твои измены. И я все-таки не понимаю…

— Да твою же мать!

Влад долбанул кулаком по стене.

Так сильно, что вниз полетели другие фото.

Ожидаемо, разбились…

Давно пора было прикрепить их понадежнее. Висели, что называется, на соплях. Я хотела начать ремонт еще до Нового года, но Влад оттягивал, говорил, некогда-некогда… Другие дела, проекты, планы… Потом неприятности у сестры и, разумеется, к кому она бросилась в ноги, кого умоляла о помощи?

Меня…

Нет, вернее, она умоляла Влада. Через меня.

Теперь я четко это понимаю, и в памяти встают картины, как Ева безутешно рыдает на полу, обняв мои колени, как рвет на себе волосы и одежду от отчаяния…

Реально, рвет!

На ней тонкая блуза и юбка с высоким разрезом, но от блузки почти ничего не остается от ее истеричных рывков, и под ней нет бюстгальтера…

На крики в комнату входит Влад…

Я тогда так испугалась за Еву: потому что она была старшей, всегда себе на уме. Творческая, непосредственная, сильная и яркая…

И вдруг она у моих ног лежит сломанной куклой, в разорванной одежде, с безумными глазами и размазанной помадой.

Кричит о том, что ее чуть не раздели коллекторы, которые приехали выбивать долги мужа, и ее отчаяние настолько дикое и безумное, что мне становится страшно…

Она как в припадке.

Только Влад сохраняет спокойствие, ему удалось утихомирить Еву.

Она обмякла у него на руках, лишившись чувств. Он поднял и перенес ее на диван, поправил блузку, обнажившую грудь и одернул вниз юбку.

Отвернулся…

Попросил присмотреть за ней и вызвал нашего врача.

Ева пришла в себя еще до его приезда… Потом я дала ей одежду и ужаснулась от того, как похудела сестра. Смотрела на ее острые ключицы, локти… руки в синяках и проникалась сочувствием, состраданием…

Я сама попросила Влада ей помочь. Он еще тогда мрачно потер щетину, уточнив: «Ты уверена?» — и посмотрел на меня очень странно.

***

Теперь я понимаю, это был спектакль не для меня, а для Влада.

Истерика напоказ, обморок, разорванная одежда…

Она же себя демонстрировала, и потом они много и долго говорили. Влад выяснял нюансы… Влад вникал в суть проблемы…

Мы взяли на себя часть проблем Евы, и вот как она мне за это заплатила — решила увести мужа из семьи.

***

— Зачем ты это сделал?

— Ты про меня и Еву?! Снова?! Разве это нуждается в объяснянених?

— Нет, я про стену. Ты ее ударил. Много фото разбил… Много стекла… Очень много… Я не буду убирать все это. Я согласна была прибрать за собой, но это… — показываю пальцем. — Это сделал ты! И, знаешь… Тут тоже были фото, которые мне очень… Очень дороги.

— Торговаться со мной вздумала? Думаешь, это хорошая идея сейчас? Совок в зубы и…

Он осекается.

Телефон в его кармане начинает звонить без умолку.

Ева вызванивает, что ли?

Влад вынимает телефон и подносит его к уху.

Одновременно с этим опускает пальцы свободной руки на мое плечо, сжав его, словно щипцами.

— Да, солнышко мое. Слушаю.

Солнышком он называет только старшую дочь.

— До мамы не можешь дозвониться? Она телефон в спальне оставила или в ванной. Нет, все хорошо. Мы сейчас вместе… Почему у тебя такой голос? Что случилось?.. — пауза. — ЧТООО?! Едем! Держись, моя девочка! Мы уже едем…

Сбросив вызов, Влад адресует мне жесткий взгляд:

— Варе стало плохо. Она упала в обморок и что-то говорит про кровь… Плачет… Мы должны быть рядом. Все остальное… подождет!

— Что могло случиться?

Владислав меряет шагами длинный коридор больницы, пока дочь осматривают врачи.

Пока мы приехали, дочь уже забрали на скорой, и нам оставалось только поехать следом.

Влад гнал, как сумасшедший, пришлось просить его притормозить. И в один момент, когда он слишком круто вошел в опасный поворот, я в сердцах сказала ему:

— Спешишь на тот свет, оставь меня на этом!

Он посмотрел на меня искоса и усмехнулся:

— Уже мечтаешь от меня избавиться? После того, что узнала?

— Просто теперь не мечтаю, как раньше, что мы умрем в один день.

Муж ничего не ответил, только скрипнул зубами.

Фраза о том, что мы любим друг друга так крепко, что однажды умрем в один день, принадлежала ему. Меня покорила эта решимость, мрачноватая романтика, его напор…

Это было так глупо, мечтать, что мы будем жить, как в сказке, долго и счастливо, и обязательно умрем в один день.

Потому что когда-то мне казалось, что я не смогу без него даже дышать.

Но теперь, после его предательства, я цинично думаю, что хочу пережить мужа.

Хочу побывать на его похоронах и потом нарочно забуду приходить на его могилу, пусть стоит неухоженной. Хотя это ему не светит: Владислав же любимец и кормилец семьи. Уверена, за его могилой будет самый внимательный уход.

Надо бы прикупить себе землю на кладбище… подальше от него. У нас один участок выкуплен…

Опять же, когда я только узнала, что Влад купил землю на кладбище, для нас двоих, я жутко на него обиделась и не разговаривала с ним целых три дня. Не работало ничего — ни его подарки, ни внимание, ни долгие разговоры… Ни попытки объясниться, что земля там самая дорогая, а место — лучшее.

Мне казалось глупым расточительством покупать себе землю на дорогом кладбище, которое считалось помпезным. Когда мы умрем, нам будет плевать. Только живущие и здоровые цепляются за эти мерки богатства и роскоши…

Теперь мне за сорок.

Я до сих пор считаю тот поступок Влада глупым расточительством, но хочу позаботиться о том, чтобы после смерти точно лежать подальше от этого предателя.

Не знаю, сколько нам с ним отмерено богом, но точно знаю, что он присвоил себе всю мою молодость, плел о любви на протяжении всех этих лет.

Но теперь вдруг я оказалась лишь чьей-то бледной копией, и он посмел цинично предать меня…

С самым близким человеком.

И ее слова, слова сестры: мол, я всегда была ее бледной копией! Бьют, задевают по больному…

Правда ли это?

Не уверена, что хочу знать.

— Как это случилось? Как? — вопрошает вслух Влад и бросает на меня злые, темные взгляды.

Он бесится, потому что ни на что не может повлиять. Влад не выносит ситуаций, когда от него ничего не зависит.

Он так привык воротить большими делами, быть вершителем, что не в силах вынести даже получаса в неопределенности и удушающей неизвестности.

Не хочет чувствовать себя слабым и злится так, будто я виновата во всем, особенно в бедах старшей дочери.