Измена. Ты пожалеешь... (СИ) - Ярина Диана - Страница 2

— Может быть, тебе стоит умерить свой аппетит, Ева? И хотя бы прикрыться?

— Мы же все взрослые люди. И ты понимаешь, я дам твоему мужу то, чего ему так не хватает.

Муж сглатывает, слушает ее внимательно и… восторженно?

— Что ж, по-хорошему уходить не хочешь. Пожалуй, позвоню в полицию. Ведь я хозяйка в этой квартире, а ты… может быть, снова перебрала с вином? — спрашиваю я и выхожу.

Вдавливаю каблуки в паркет изо всех сил, надеясь, что хотя бы так смогу продержаться и не упасть.

Ради всего святого, только не упасть и не разрыдаться перед этими предателями…

Не скатиться в истошный вой и не поддаться липкому ужасу, который вот-вот начнет скручивать меня в свои сети…

— Владик… — мурлычет Ева.

— Кхм… — прочищает горло. — Ев. Тебе… Тебе сейчас лучше уйти. Правда. Дай с женой поговорить.

— Выставляешь меня в шаге от исполнения мечты? Неужели ты не понимаешь, что нельзя бросать заведенную женщину неудовлетворенной?

Я не должна это слушать, но лучше услышу. Я напрягаю слух, стоя в коридоре.

— Я… Я к тебе позднее загляну, — обещает муж и слышится, как он ее целует.

Мою сестру.

Потом она уходит…

Оставляет за собой тяжелый вишневый аромат Том Форд, от которого у меня начинается сильная мигрень. Я плохо начала реагировать на ароматы. Не переношу почти все…

Причина — беременность.

Поздняя, неожиданная беременность.

Мы предохранялись оральными контрацептивами, но таблетки не сработали… Я не всегда принимала их в одно и то же время, плюс было несколько дней, когда я вспоминала о них слишком поздно. Презервативы муж никогда не любил. Мы считали, что достаточно будет прервать секс и сдержанно выплеснуться сверху.

Оказывается, этого бывает достаточно, чтобы забеременеть.

Бинго.

В сорок лет…

У нас двое детей — прекрасные девочки.

Одна из них гостит у моих родителей, вторая уже живет отдельно и готовится к свадьбе.

У нас это лето у нас будет щедрым на события — свадьба старшей дочери, выпускной у младшей…

Плюс моя беременность.

Детки-то уже взрослые, и как неожиданно судьба решила подарить нам третьего малыша.

Я, честно, думала, что третья беременность — это подарок небес.

Ведь шанс забеременеть был невелик, но он случился.

Уверена, не просто так.

Теперь моя уверенность тает, и в беременности, о которой пока знаю только я, мне видится не счастливый шанс снова испытать радость материнства в последний раз, а насмешка.

Чудовищная насмешка, ухмылка и плевок в лицо…

Муж грезит от другой, а я собралась рожать ему третьего ребенка.

Может быть, теперь родится сын, о котором так мечтал Влад?

Двое дочек, третья замершая беременность. После нее мы не пробовали очень и очень долго… Решили, что хватит нам и двоих.

— Лиза, поговорим? — дотрагивается до моего локтя муж.

Я вздрагиваю. Прихожу в себя.

Оказывается, так и стою в коридоре, смотря в стену перед собой. Там наша семейная фотография… Вся наша семья.

Счастливые, улыбающиеся…

Статный муж, о котором все мои знакомые вздыхают: повезло же тебе, Лизка, такого красавца отхватить!

Красавица-жена… Хотелось бы верить, что красавица и двое наших девочек!

— Лиза! — настойчиво тянет на себя.

Я делаю шаг вперед, почти слившись со стеной.

— Не трогай меня. Ты… Хотя бы умойся… Умойся. После нее. От тебя несет. Ты смердишь… Ты весь провонялся… как после случки с помойной…

— Лиза, хватит. Давай без драмы, а? — морщится. — Ты ведь уже не девочка, чтобы вот так истерично вздыхать и лить слезы!

— Ты и сама поняла, что еще ничего не случилось. Так, может быть, обсудим, как взрослые люди? Взрослые люди, которым уже за сорок. Истерить в таком возрасте… просто смешно!

— А поддаваться на глупые провокации, вести себя словно пес со слюнявой пастью? Как пес, у которого перед носом водят косточкой? По-твоему, не смешно? — уточняю я.

Изо рта вырывается смешок…

Косточкой.

Боже, за что!

Ева ведь действительно такая худющая сейчас, словно кость.

А муж на нее облизывается.

Что это? Косточками погреметь захотелось? По доске стиральной поелозить?

Пиетет к родственным связям с Евой куда-то пропал.

Растворился.

Может быть, просто испарился в момент ее циничной тирады, мол, выйди и мешай мне трахать твоего мужа…

Сестра? По крови? По документам?

Но точно не по сердечным связям.

Они оборвались в моем сердце.

Теперь это просто стерва.

Наглая. Циничная… Стерва.

— Так. Все ясно. У тебя истерика. Лиз… Налить тебе новопассит? Или что-нибудь в этом роде? Хоть бокал вина прими, честно… Лиз, ты меня слышишь?! — трясет за локти, пока я смеюсь, не в силах остановиться. — ЛИЗА! ХВАТИТ РЖАТЬ, КАК ЛОШАДЬ!

Муж меня встряхивает.

Это движение выходит резким.

Я стукнулась зубами и прокусила губу, а еще у меня сильно подскочило давление. Носом хлынула кровь…

Обильно.

Черт…

Как раньше!

Словно я снова школьница, у которой от волнения такое случается время от времени.

Муж застывает, часто дыша.

— Лиз…

Побледнел.

Неужели решил, что он меня стукнул о стену, на которую брызнула кровь.

— Лиз, давай успокоимся? — бережно сжимает мое плечо пальцами.

— Я же сказала, не трогай меня!

Сорвав со стены фотографию, бью предателя по голове. Стекло сразу же осыпается крошевом, деревянная рамка рассыпается. Высохла от времени.

Муж стоит, словно обездвиженный, под градом ударов, принимая их.

Но потом резко выдергивает рамку и скручивает меня, спеленав в тугие обятия.

— Кажется, у тебя истерика, милая. Истерики я не люблю, ты же знаешь! Пошла…

Вывернув руку, он больно утягивает меня за собой, утаскивает по коридору.

В спальню?!

На эту кровать, на которой только что…

Развернувшись, я пнула мужа по ноге, наступила каблуком на его ногу в носке. Он чертыхается, взвыв от боли.

— Отпусти!

— Да, пожалуйста!

Муж разжимает пальцы, толкнув меня.

— Смотреть противно. Достала. Истеричка гребаная… Что ты на меня так смотришь? Да, я хочу твою сестру! ДА! У нас едва не случился секс… И если бы ты зашла чуточку позднее, застала бы нас в процессе. Теперь довольна?!

— Уходи.

Мне приходится привалиться к комоду и вслепую выдернуть первую попавшуюся вещь из ящика.

Прижать к носу, из которого фонтаном хлещет кровь.

Просто смешно… Мне сорок один, а у меня кровищи… как будто меня приложили носом.

— Ты кое-что не доделал. Ева ждет. Вперед… Поимей уже ее. Возьми… Фас…

— Хватит! — муж бешено сжимает кулаки. — Хватит раздавать мне советы! Я сам решу, кого, как и когда иметь, ясно? А тебе стоит прикрыть свой рот и успокоиться. И нет, милая, я никуда не уйду, пока мы не решим, как быть дальше.

— Развод! Здесь нечего решать. Завтра же подам на развод. Сразу в суд…

— И расскажешь об этом девочкам? — вкрадчиво интересуется муж.

Но эта вкрадчивость и мягкость — обманчивые.

Он в бешенстве!

— Обязательно. Дочери должны знать правду о папочке.

— Испортишь дочери свадьбу, а вторую расстроишь правдой так, что она завалит ЕГЭ и поступление в вуз? Тебе так не терпится расписать. какой я кобель и мудак? Так не терпится, что ты готова пожертвовать будущим наших дочерей? Правдолюбка ты наша! — рявкает. — Села и успокоилась… А еще… Еще бардак прибери. И учти… Из квартиры мы не выйдем, пока не придем к решению. 

— Прибери бардак?

Приказы мужа впиваются в сердце отравленными булавками.

— Да. Прибери! — нагнетает он голосом.

Владислав — не тот мальчишка, которым был раньше. Он всегда был напористым, с амбициями, жаждущим. Но в нем давно нет ни пыла юнца, ни его легкости. Они уступили место мрачной решимости и умению принимать важные и безумно сложные решения. Владислав стал тем, кто может отсечь гниющую конечность без долгих раздумий, если это сохранит все остальное.