Две невесты генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина - Страница 22

— Это была магия. В тебя попали заклинанием, — прошептала я, словно пытаясь его утешить. — Ты не виноват.

Мой голос был мягким и спокойным.

— А ты скажи это сиротам и вдовам — сквозь зубы выдохнул Камиэль.

Генерал был резким, колючим, а у меня было такое чувство, словно я пытаюсь погладить дикого ежика.

— Если бы заклинание попало в другого, то он бы сделал точно так же! — произнесла я с полной уверенностью в своих словах — Это было не твое решение. А решение того мага, который бросил в тебя чары! И эти смерти не на твоей совести. А на его! И не надо себя винить! Ты… ты был всего лишь ружьем! Разве оружие виновато в том, что кто-то взял его, направил на кого-то и выстрелил из него?

Я внимательно смотрела ему в глаза. Понимаю, что поверить в это трудно, но если это правда? Если магия любого может превратить в оружие, то неужели этого человека нужно винить? Винить в чем? Что вовремя не увернулся?

— Да, но ярость не проходит. Она накатывает на меня. И я ничего не могу с ней поделать, — медленно и негромко произнес Камиэль, глядя мне в глаза. — Однажды, я не смогу справится с ней, и ты снова пострадаешь! Для всех было бы лучше, если бы я был мертв!

Ну вот опять!

— Только не для меня! — ответила я, чувствуя, как в голосе сквозят нотки горечи. — Я и так чувствую вот такенную вину за то, что помогла твоей невесте сбежать. И что именно мой поступок запустил всю эту цепочку событий. Поэтому я здесь. И я буду здесь до конца. До конца болезни или до моего конца! Хочешь ты этого или нет! Как только я пойму, что тебе стало легче, что ты сумел себя преодолеть, я уйду. Но уйду со спокойной душой. Считай, это моим искуплением.

Резкий недоверчивый взгляд полоснул меня, словно лезвие.

— Тебе нечего искупать, — наконец произнес Камиэль. Его голос был твердым. — Ты не виновата в том, что меня не любили. Ты не виновата в том, что мне лгали. Ты всего лишь открыла мне глаза. Вот и все. Поэтому можешь унять свою совесть и уйти. Прямо сейчас. Ты мне ничем не поможешь.

Я почувствовала, как внутри сжалось сердце. Его слова словно холодная волна, пронеслась по мне, оставляя за собой ощущение пустоты. Я знала, что он прав — я не могла изменить прошлое, не могла исправить то, что было сделано. Но все же, в глубине души, я чувствовала, что не могу просто уйти, не пытаясь понять его боль.

— Ты ошибаешься, — тихо произнесла я, делая шаг вперед. — Ты думаешь, что я могу уйти и оставить тебя одного? Нет. Не так работает сердце. Я пришла сюда не потому, что считаю, что могу тебя исправить или искупить что-то. Я пришла потому, что вижу в тебе человека, который борется с самим собой. И я не могу оставить тебя одного в этом бою.

Он посмотрел на меня, в глазах — смесь ярости и усталости, как будто вся его сила уходит в борьбу с внутренним штормом. В тот момент я поняла, что за его суровой броней скрывается нечто очень ранимое.

— Ты говоришь, что я ничего не могу изменить, — прошептала я. — Но даже если я и не могу изменить весь этот ужас, я могу быть рядом. Просто — рядом. И, может быть, это поможет нам обоим.

Камень, казалось, застывал в его взгляде. Он молчал, и я чувствовала, как между нами возникает тонкая нить, которая, несмотря ни на что, тянет нас друг к другу. Внутри его все же таилась какая-то слабость, которую он так старательно прятал.

— Может, мне тоже нужна помощь, — произнесла я, опуская глаза. — Очень нужна.

— Помощь? — переспросил Камиэль. Его брови нахмурились.

— Да, — созналась я. — Быть может, ты сможешь мне помочь. Мне кажется, в этом мире только ты сможешь мне помочь. Я не хочу открываться посторонним людям. Это слишком опасно.

Я промолчала. Обычно я просила о маленькой помощи пациентов в исключительно терапевтических целях. Когда человек начинает помогать другому, он чувствует себя нужным. Это отлично срабатывало на тех, от кого отказалась семья. Или на тех, кто считает себя ненужным. Кто поставил или только собирается поставить на себе крест. Я придумывала маленькие проблемы, спрашивала совета, внимательно слушала, что мне говорят. И всячески подчеркивала, как для меня важно мнение этого человека. Но сейчас у меня действительно была огромная проблема.

— Ладно, — проворчал Камиэль. — Выкладывай.

— Я всегда жила с пониманием того, что каждый волен выбирать, с кем провести жизнь. Конечно, не всегда выбор бывал удачным. Но выбор всегда можно было изменить. Например, развестись. А когда я увидела то, что происходит с девушками, что их продают, как живой товар, мне вдруг стало так обидно…Смотришь на бедную девушку и думаешь: “А чем она заслужила такое? Чтобы всю жизнь прожить с мужчиной, который ей не нравится. Никогда не узнать прекрасного чувства любви. Взаимной любви. И счастья от того, что вы вместе…

Я сглотнула. Говорить было тяжело. Слова встали комом в горле, пока я думала, как продолжить.

— И тогда я решила помогать девушкам избежать нежеланного брака. Ты знаешь, сколько раз я приезжала на вызов, входила в роскошную гостиную, видела на полу бледную девушку и понимала, что все. Ее родственники всегда такие шумные, суетливые, нервные. Все бегают, кричат, а она лежит. Ей уже все равно. Каждый готов схватить меня и трясти, мол, сделай что-нибудь, ты же доктор! А я просто слушаю тишину, сжимая ее тонкое запястье с красивым браслетом. Там просто тишина. Или того хуже. Приезжаешь на вызов, а там жена с потухшим взглядом. Мертвые глаза. Ей уже все равно. Она разговаривает, что-то объясняет, смотрит на мужа, а я понимаю, что в этом браке она мертва. Ее похоронили в этом браке родители, которые гнались за выгодой. В ее глазах такая тоска. Вот была бы она птицей — вылетела бы в окно. Я так редко видела счастье…

Мне стало еще тяжелее говорить. Слова, словно встали пробкой в горле. И ни туда, ни сюда.

— Но буквально неделю назад… — сглотнула я, чувствуя, как в уголках глаз щиплет от слез. Я немного продышалась, чтобы продолжить. — Здесь я встретила девушку. Она показалась мне знакомой. Это — одна из тех, кому я однажды помогла. Я была уверена, что она будет счастлива. Тем более, что она так говорила о своем возлюбленном… Словно он для нее весь мир! И вот она оказалась здесь. Ее возлюбленный быстро женился на ней, затребовал приданное и как только получил его, просто… просто избавился от жены. Он поместил ее сюда! Совершенно здоровую девушку!

Мой голос сорвался, а я чувствовала, как по щекам потекли слезы.

— Вот казалось, что вам не живется? — прошептала я, морщась и пытаясь рукой смахнуть слезы. — Но нет… Выходит, я тоже сделала зло. Больше зло. Я виновата в том, что она оказалась здесь. А ведь если бы она вышла замуж за того старика, то, быть может, сейчас была бы богатенькой вдовой… Мне так больно… Ты себе не представляешь, насколько… Я же была уверена, что она счастлива! Я так хотела для нее счастья!

Все. Больше я ничего сказать не могла, чувствуя, как спрятанная боль выливается слезами. Словно эти слова, пока они сидели во мне были пробкой, которую оставалось только открыть, чтобы весь поток слез хлынул из меня вместе с непрожитой болью.

— По закону я заслуживаю виселицы, — прошептала я, выдыхая и стараясь взять себя в руки. — Но я на своей шкуре знаю, каково это…Роскошное платье, гости… Меня чуть не выдали замуж за омерзительного мужика. У меня при одной мысли о том, что я лягу с ним в постель, просто с души вон воротило. Я не знаю, сколько нужно усилий, чтобы в этот момент не оттолкнуть его с криком: “Отойди от меня! Не прикасайся ко мне!”. А это не один раз. И не два… Это на всю жизнь. И я, наверное, меряла всех по себе…

Генерал молчал. Он смотрел на мои слезы, а я понимала, что вряд ли он скажет что-то ободряющее.

Он молчал. Красивые губы так и не разомкнулись. Но я почувствовала, как он молча берет мою руку. Тепло его руки согрело меня, а я не верила своим глазам.

— Не реви, — послышался мрачный голос. — Я не умею утешать женщин словами. Обычно я поступаю несколько иначе…